безоружному человечку одному жить в траве? Почему вы не остановили его силой после того, как на него напал котенок?
Нет, поняла Алиса, она не может вернуться в Москву и увидеть старших Сапожковых, не сможет поглядеть в глаза своей учительнице Светлане и друзьям в классе и на биостанции…
– Аркаша! – закричала Алиса изо всей силы. Хотя отлично понимала, что даже если Аркаша сможет откликнуться, она не услышит его голоса.
Может, и в самом деле Аркашу тащит себе в нору какой-нибудь барсук, а пленник старается оставить следы: вот он сделал зарубку на стволе – то есть на травинке, вот он кинул камень – то есть песчинку.
И Алиса так явственно себе это представила, что тут же помчалась обратно к дому. Как она могла потерять столько времени! Единственный выход, единственное спасение для Аркаши – стать такой же, как он, чтобы видеть все глазами лилипута. Только так его можно спасти.
Через минуту Алиса уже была в комнате. Она метнулась к пульту, на котором все горел красный огонек тревоги, потом в другую комнату, схватила свой плащик, который сшила так недавно, потом кинулась к столику, за которым вчера вечером Пашка мастерил для себя меч. Вот он – чуть больше ногтя – только бы не потерять его… Алиса завернула меч в плащик. Все это и еще булавка, которая пригодится в том мире, да кусочек шоколадки…
Время шло. Уже прошло почти десять минут, как пропал Аркаша. А каждая секунда могла решить его судьбу. Алиса не стала думать – забыла ли она чего-нибудь или нет…
Только выбегая с веранды, поняла: забыла! Обязательно надо оставить записку Пашке. Ведь он ничего не знает.
Алиса включила видик и сказала, глядя на экран:
– Пашка, Аркаша исчез! Я ухожу туда, чтобы его искать. Оставайся на связи – твоя помощь может оказаться решающей. Родителям – ни слова!
Алиса выбежала к красно-белой полосатой кабине, что мирно стояла перед верандой, как пограничная будка.
Она открыла люк и хотела было забраться внутрь. Но сообразила, что из этого ничего не выйдет. Ведь если в самом деле она станет маленькой, как Аркаша, то ее буквально погребет под собой ее нынешний костюм – брюки и куртка, носки и тапочки, наручные часы придавят ее, а заколка в коротких волосах пронзит, как сабля.
Алиса положила заколку на траву, разулась, потом оглянулась – никого поблизости, даже любопытного Мордашкина нет. И все равно было неловко раздеваться догола. Алиса даже сделала шаг, чтобы спрятаться за кабину – но ведь неизвестно, с какой стороны раздеваться безопаснее.
«Алиса, – сказала она себе, – ты с ума сошла – терять время на такие глупые рассуждения! Три- четыре-пять!» Она скинула все с себя и нырнула в темное нутро кабины.
Металл сидения был холодный, даже садиться неприятно. Очень тесно, коленки упирались в стенку, мешал угол пульта. Главное было – не потерять то, что держала в горсточке – плащ, шоколадку, меч и булавку.
Алиса нажала на кнопку «Люк». Люк закрылся и чмокнул, присасываясь к оболочке. «Как бы тут не задохнуться», – подумала Алиса, но тут же в темной кабинке запахло свежими огурцами. «Странно, – подумала Алиса, – а скоро они пустят газ?» Но газа не было – только запах огурцов все усиливался, словно кто-то рядом их резал для салата. В кабине было не совсем темно – стены слегка светились, и пульт был зеленым, словно заполненный подсвеченной водой. Стрелка содержания газа в воздухе поднялась почти до предела.
Значит, я дышу газом, поняла Алиса, и это он так пахнет. Что ж, это правильно. Хуже было бы, если бы газ пахнул чесноком или аммиаком. Интересно, сколько времени займет уменьшение? Алиса совсем не боялась – наоборот, она спешила, она подгоняла время. Она понимала, как много от нее теперь зависит.
Но хронометр на пульте не спеша отсчитывал секунды, ничего интересного не происходило, и в голову начали проникать посторонние мысли: а вдруг сейчас снова заявится симферопольская бабушка? Войдет в комнату, прочтет Алисину записку – представляете, какой поднимется гомон вокруг! Они же все кинутся искать пропавшую девочку, пустят собак по следу…
Пульт почему-то увеличился и начал отодвигаться от Алисы, поднимаясь кверху. Наверное, от плохого освещения у нее начались зрительные галлюцинации. Пульт медленно уплывал вверх, – и вот она уже смотрит на него снизу. Как это могло случиться?..
Ну до чего же ты, Алисочка, глупая! Забыла, зачем забралась в эту кабину? Газ действует! Ты теперь стала меньше ростом, чем была.
Алиса попыталась встать, и ей это отлично удалось – она даже не доставала головой до верха кабины. Она подняла руку, чтобы дотронуться до потолка, но рука не достала, и с каждой секундой потолок уходил все дальше, словно Алиса опускалась вниз, стоя на какой-то платформе.
И тут стало страшно. Сама не ожидала, что испугается, но испугалась – от неуверенности в том, удастся ли вернуться в свой размер и в свой мир, мало ли что случается? Вдруг останешься крохотулей. Два лилипутика на всей планете – она и Аркаша, будут они жить в коробке из-под ботинок, выращивать тлей, бегать от пчел, смертельно бояться кота, а со всех сторон к ним будут приезжать экскурсии, смотреть на них сквозь специальные увеличительные стекла и протягивать сквозь решетку крошки хлеба. А на решетке, конечно же, будет надпись: «Кормить Алису и Аркашу строго запрещается. У них из-за вас хроническое расстройство желудка». Мама будет приходить каждый день, сидеть в сторонке и тихо плакать…
Алисе стало так себя жалко, что она чуть не расплакалась. Но плакать было некогда – Алиса понимала, что как только уменьшение закончится, надо бежать к Аркаше на выручку.
Но когда оно закончится? Оказалось, что вокруг нет ни одного ориентира, по которому можно было бы догадаться, какого ты размера.
К тому же свет совсем ослаб и неясно было – где верх, где низ, где выход. Что-то мягкое и громоздкое мешало смотреть – Алиса стала отталкивать эту груду материи, наткнулась на здоровенную железяку – хорошо еще, что тупую. Какой-то дурак подсунул сюда это барахло… И тут же голова сообразила: какой дурак мог подложить, если всего несколько минут назад Алиса еле уместилась в эту кабину, сжимая в кулачке свое добро… Так это ее добро! Это ее плащ, меч и копье. А где же шоколад? Еще растает – хороша я буду, вся в шоколаде!
Алиса расправила плащ – он был великоват, но не очень. Можно было одеваться.
Она быстро продела голову в отверстие – какая грубая ткань, просто дерюга!
И меч… она подняла меч. Тяжелый, страшно неудобный. Как мог Пашка так неаккуратно сделать рукоять – держать невозможно! «Ах, какая я глупая! – подумала Алиса. – Я совсем забыла взять плащ, который сшила для Аркаши!»
Ворча про себя, Алиса подобрала с пола пакет с куском шоколада – пакет еле вместился в карман, пришитый спереди плаща. Алиса стала похожа на маму-кенгуру.
Раздался щелчок. Запах свежих огурцов пропал. Высоко-высоко, куда уплыл пульт, что-то звякнуло. И тут же в полу, в бывшем сидении, открылся люк – раньше его не было видно, и Алиса о нем забыла.
Она подошла к люку – это был глубочайший колодец, к стене которого были приклеены скобы.
– Эй! – крикнула Алиса вниз.
Эхо отозвалось:
– Э-э-э-эй…
Как неудобно – и булавка, и меч, и пакет с шоколадом – так никогда не спуститься. А спускаться надо… давай посчитаем: высота от сидения до земли примерно сорок сантиметров. Значит, десять раз мой теперешний рост. Если сорвешься, костей не соберешь!
Алиса легла на живот, опустила ноги вниз, нащупала пальцами скобу и перенесла на нее вес тела. Потом подобрала лежавшие на краю меч и копье – тяжеленные железяки, которые всего пять минут назад были такими маленькими, что приходилось сжимать их в кулаке, чтобы не потерять.
Алиса спускалась медленно – в одной руке меч и булавка, а другой она держалась за скобы. Пакет с шоколадом в кармане страшно мешал, цепляясь за скобы… Она проклинала саму себя – надо же иметь такую садовую голову, кочан капусты, чтобы тащить все тяжести с собой в кабину, вместо того чтобы
