И Пашка не стал с ней спорить.
– Все равно надо брать повозку, она может понадобиться, – сказала Зарница.
Повозка – широкая телега на деревянных колесах, запряженная двумя быками, – стояла за углом.
Молодой помник вскочил на облучок и крикнул быкам:
– Трогай!
Остальные пошли следом за телегой. Копье остался с Пашкой и Зарницей.
– Держи, – сказал он, протягивая Пашке большой кинжал в кожаных ножнах.
– Спасибо, – обрадовался Пашка, который любил ходить по диким планетам вооруженным. Он прикрепил кинжал к поясу.
– Увидимся, – улыбнулся Копье, поправляя на плече большой лук.
– Счастливого пути, – сказала Зарница.
Птицы подошли поближе и присели, чтобы Пашка и Хруст могли на них влезть.
– Хорошо сидишь? – спросила Пашку Алина.
– Хорошо, – ответил Пашка.
И она, легко разбежавшись, взмыла в небо.
Город уходил вниз. Вот улица, по которой за повозкой, запряженной быками, бредет группа помников. Вон там стайкой бегут в школу дети, вон начали трудиться археологи. Но больше всего народу на валу, они готовятся к бою с поклонами.
«Хорошо, что я прилетел, – подумал Пашка. – Теперь помников никто не застанет врасплох».
Птица, которая несла Хруста, летела совсем рядом и переговаривалась с Алиной о том, какие ягоды созрели в какой-то роще, о том, что у Альты маховые перья линяют…
– Ваша жена так волнуется о вас? – крикнул Пашка Хрусту.
– Что поделаешь? – ответил пигмей. – В наши дни мужчина должен рисковать. А кто, кроме меня, полетит с вами!
– А разве другие не летают?
– Глупый, – сказала Алина. – Мы же тоже не железные. Мы взрослых не возим, надорвемся. Тебя или Хруста – пожалуйста, а уж Ручейка мне не поднять, только Альта может, она самая сильная.
– Нас мало осталось, – сказала вторая птица. – Нас надо беречь.
– Скажите, пожалуйста, – спросил Пашка, – а почему вы не летаете в столицу? Ведь это бы ускорило связь?
– Глупости, – сказала Алина. – Я никогда туда не полечу.
– Ее лучший друг, Алон, погиб возле столицы, – сказала вторая птица. – И попрошу вас не задавать больше горьких вопросов.
Птицы замолчали.
А Хруст сказал:
– Столицу охраняют прирученные стервятники. Нашим птицам там нельзя появляться.
– Не надо, не надо о печальном! – воскликнула Алина.
Под ними уже тянулся сплошной лес. Справа, вдалеке, была видна полоса реки. Пашке показалось, что он увидел над деревьями холм и на нем башню обсерватории. Но, может, он ошибся.
Впереди что-то блеснуло.
– Смотрите! – воскликнул Пашка. – Это «Днепр»!
И в самом деле, внизу, в переплетении поваленных деревьев и разорванных лиан, лежал громадный космический корабль.
– Ура! – закричал Хруст. – А я, честно говоря, сомневался…
– Вы не верили?
– В чудо трудно поверить, – отозвался Хруст.
– Теперь медленнее! Не пропустить бы, – сказал Пашка. – Там должна быть поляна…
Вот и поляна. Посреди нее стоит любимый, дорогой, покинутый, одинокий Гай-до.
– Гай-до, друг! – закричал Пашка. – Я к тебе прилетел!
И услышал снизу громкий голос корабля:
– Пашка! Какое счастье! Я чуть не умер от тоски и беспокойства.
Конечно, космические корабли не умирают от тоски и беспокойства, но Пашка понимал чувства кораблика.
– Снижаться? – спросила Алина.
– Конечно, и скорей. Мой друг ждет нас.
– Это кто ваш друг? – спросила птица. – Это железное яйцо – ваш друг?
– Конечно. И он может летать быстрее вас и выше вас, даже к звездам.
– Железные яйца не летают, – категорически ответила Алина.
Они опустились на поляну неподалеку от Гай-до, и обе птицы, как только люди сошли с них, отлетели на почтительное расстояние.
Обернувшись на их кудахтанье, Пашка понял, что причиной испуга птиц был не сам Гай-до, а громадная драконья голова, что лежала на траве в метре от Гай-до. Пасть была разинута, из нее торчали желтые кинжалы зубов, красные глаза остекленели.
Вместо того чтобы вбежать в корабль и рассказать ему, как он соскучился, Пашка изумленно спросил:
– Это еще что такое?
– Прости, – смущенно ответил кораблик. – Я понимаю, что с точки зрения экологии я совершил непростительную ошибку. Назовем ее даже преступлением. Но я, как ты понимаешь, совершенно неподвижен и не могу гоняться за драконами. Пожалуйста, сформулируй мое преступление как превышение пределов разумной обороны…
– Что ты несешь, Гай-до! – прервал его Пашка. – Мне совершенно не жалко здешних драконов.
– И нам не жалко, – ответил профессор Хруст, – слишком много их развелось в лесу. Житья от них нет!
– Как тебе удалось отрубить ему голову? – удивился Пашка.
– Понимаешь, когда эта тварь вылезла из леса и стала обдавать меня вонючим огнем из всех трех голов, шатать и бить когтями, я долго терпел. Я ему объяснял на всех известных мне языках, что несъедобен. Обычно драконы на меня не нападают, потому что об меня только зубы обломаешь… Можешь поверить, что я старался быть рассудительным. Но когда он совсем обнаглел и попытался прогрызть мой корпус, мне пришлось выпустить манипуляторы и придержать его голову. И вдруг – ты не поверишь! – он отбросил ту голову, которую я держал, и удрал в лес!
– Голову?
– Ничего удивительного, уважаемый Паша, – сказал профессор Хруст. – Некоторые ящерицы отбрасывают хвост. А драконы умеют в минуту опасности отбросить голову. Иногда рыцари устраивают ловушки на драконов, а когда дракон попадет в ловушку и отбросит голову, рыцарь возвращается в свой замок и рассказывает, что он эту голову отрубил. Хотя на самом деле ни одному рыцарю не удалось еще победить дракона.
– Вы очень подробно все объяснили, маленький человек, – сказал Гай-до.
– Я вижу в вашем лице представителя местной науки. Вы сняли с меня моральную тяжесть и потому разрешите мне поблагодарить вас за внушительный вклад в космическую драконологию.
– Ну что вы, – смутился профессор. – Я драконами не занимаюсь. Мой профиль – домашний скот.
– Тем более меня поражает широта ваших познаний. Я буду рад познакомиться с вами. Меня зовут Гай-до.
– Профессор Хруст. Родом из пигмеев, – ответил карлик. – Я рад встретить столь образованный корабль.
Пашка понял, что Гай-до и Хруст могут хвалить друг друга до вечера. А времени нет.
– Послушай, Гай-до, – прервал их разговор Пашка, – нам надо спешить…
