свой продукт — хочешь печеночный паштет, хочешь красную икру, а хочешь манную кашу. А о чайнике с чаем мы не забыли?
Вот все это сейчас и лежало перед путником.
Магдалина почувствовала, что тоже проголодалась.
— Не может быть, — произнес путник.
— Может, — коротко возразила Магдалина.
— Значит, ты и вправду волшебница!
— Вправду.
— Тогда я пошел, — сказал молодой человек.
— Почему?
— Потому что лучше от голоду помереть, чем с волшебницей связаться. Еще превратишь меня в лягушку.
— Живи до старости, — улыбнулась Магдалина. Но юноша не сдался:
— И одета ты, как отрок… или черт.
— Я издалека.
— И стриженая ты, как мальчишка.
— У нас такая мода.
— И драконьи яйца с собой таскаешь, будто гусиные.
— И такое бывает, — согласилась Магдалина. Они разговаривали совершенно серьезно, потому что оба оказались серьезными людьми.
— И скатерть-самобранка у тебя есть.
— Ты говори, — сказала Магдалина, — а я все съем.
Она взяла тарелку и положила в нее кабачковой икры и куриную котлету. Юноша проглотил слюну и подошел поближе.
— А может, не заколдуешь? — спросил он.
— Может, и не заколдую, — согласилась Магдалина.
Путник изловчился и выхватил тарелку из рук Магдалины.
— Ты уже ела, значит, оно не заколдованное, — сказал он.
— Ну и дикий ты человек. Как тебя зовут?
— Меня зовут Роберт Шоу, я сын благородного дворянина…
И тут путник зарыдал громко и горько. Слезы полились по грязным исцарапанным щекам.
— Ну, ты что? — расстроилась Магдалина. Она совершенно не знала, как себя вести с плачущими мужчинами.
— У меня был отец… Они убили его!
— Кто убил?
— Сэр Гай и шериф Ноттингема. Гай Гисборн позарился на наш замок. Отец был в долгах… Мы сопротивлялись… Когда стало ясно, что нам не устоять, мы хотели убежать, но начался пожар, крыша замка обрушилась, слуги погибли, а отца зарубили воины шерифа. О, горе! Куда мне деваться! Теперь я вне закона!
— Садись, — велела Магдалина. — Выпей воды…
Роберт опустился рядом с ней на бревно и с жадностью стал пить лимонад из пакета.
Теперь Магдалине стало ясно, почему он такой грязный и избитый.
— Это все случилось недавно? — на всякий случай спросила она.
Роберт показал на столб дыма, который поднимался над деревьями. На фоне закатного неба он казался совсем черным.
— А где твои враги?
— Они веселятся… пируют. Я им отомщу!
— Сначала поешь.
Роберт страшно возмутился
— Как ты могла подумать, — закричал он, — что я буду есть и пить, когда у меня такое горе!
Но при этом он продолжал жевать котлету. «Уже лучше», — подумала Магдалина.
— Я им отомщу! — шептал юноша, глотая куски котлеты. — Они будут у меня просить пощады, а я их не прощу!
— У тебя есть еще родственники? — спросила Магдалина.
Уже стемнело, из леса тянуло подвальным холодом, над головами бесшумно пролетали летучие мыши.
— Нет у меня родных, — сказал Роберт. — Я уйду в разбойники. Буду отбирать добро у богатых и отдавать бедным, а потом, когда стану сильным, нападу на рыцаря Гая Гисборна и на шерифа Ноттингемского и вздерну их на осине.
Магдалина услышала вдали топот копыт.
— Роберт, — сказала она, — не лучше ли нам сойти с дороги? Кто-то скачет.
— Нет! — воскликнул юноша. — Если это мои враги, я встречу их лицом к лицу! Лучше смерть!
— Если ты погибнешь, — заметила Магдалина, — кто же им отомстит? Юноша задумался. Топот копыт раздавался все ближе.
— Может, лучше пока скроемся, а потом отомстим? — предложила Магдалина.
Она схватила юного рыцаря за руку и потащила в лес.
И вовремя, потому что как раз в тот момент по дороге проскакали несколько всадников.
— Куда теперь? — шепотом спросила у Роберта Магдалина.
Они стояли в орешнике неподалеку от дороги.
— Если идти в глубь чащи, — сказал Роберт, — то мы попадем в большой Шервудский лес. Он такой дремучий, что стражники не смеют туда и носа сунуть. Там водится множество оленей и всякой дичи. Там можно прожить…
— Мне бы лучше в какую-нибудь деревню, — сказала Магдалина.
— Разве ты не со мной? — удивился Роберт. Но Магдалина его не слушала.
— Какой ужас! — произнесла она.
— Что случилось?
— Жди меня здесь. Я должна вернуться.
— Это опасно!
— Я сейчас вернусь. Я сумку забыла.
Магдалина кинулась обратно к дороге.
К счастью, проезжавшие стражники и рыцари в сумерках не заметили сумку. И не обратили внимания на скатерть-самобранку, которая лежала на поваленном дереве.
Магдалина подняла сумку с земли и тихонько сказала драконьему яйцу:
— Прости меня, маленький. Скоро мы придем в деревню, и я тебя устрою поближе к печке.
Яйцо конечно же не ответило. Потому что еще не умело разговаривать.
Магдалина закинула тяжелую сумку на плечо и только собиралась снова шагнуть в орешник, как услышала грубый голос, доносившийся словно с самого неба:
— Ты чего здесь делаешь?
Магдалина подняла голову и увидела темный силуэт всадника.
Голова коня была совсем рядом. Он тихонько заржал, как будто хотел сказать: «Я здесь ни при чем».
Надо было бежать, и она метнулась к кустам, но сильная рука схватила ее за плечо и рванула назад. Магдалина
испугалась, как бы чего не случилось с яйцом, и потому замерла, как кролик перед удавом. Она только успела пискнуть:
— Роберт, беги!
И не знала, услышал ли он ее. Страшнее было бы, если бы Роберт кинулся ей на помощь. И помочь не помог бы, и себя погубил.
Из темноты выехали другие всадники.
