По дороге Алиса рассказала королеве и Лиззи о своих приключениях. Оказывается, они, сидя в Виндзоре, знали куда меньше ее. А уж о подробностях засад и предательств, о появлении феи Морганы и о захвате Эдди могли только догадываться.
К счастью, взошла луна, и можно было ехать без факелов. Чем ближе к Лондону, тем напряженнее становились путники. Они разговаривали все тише и совсем замолкали, проезжая мимо тусклых огоньков деревенских домов.
Перед въездом в город сэр Грейвз с несколькими рыцарями проехал вперед к закрытым городским воротам. Но в отличие от Алисы, он знал пароль и умел разговаривать с сонными стражниками.
Так что через полчаса небольшая кавалькада, проехав по узкой набережной вдоль реки, добралась до Вестминстерского аббатства, где королеву уже ожидала кучка дрожащих от ночного холода, закутанных кто во что придется монахов и священников.
При приближении королевы из собора вышел епископ Йоркский. Королева спустилась с коня и поцеловала старцу руку.
— Будь спокойна, дочь моя, — произнес епископ. — Господь не даст в обиду тебя и детей. Но твоим рыцарям придется искать ночлега в другом месте.
Глава четырнадцатая
ПОХИЩЕНИЕ
Ричард Глостер приехал в Лондон через два дня после королевы и только тут узнал, что его отряд упустил добычу.
Гнев герцога был отвратителен. Благо никто из чужих его не видел, он дал волю своим чувствам.
Сперва он решил арестовать королеву прямо в Вестминстере. Взломать двери аббатства и вытащить «эту вонючую семейку»!
Но приближенные, хоть и трепетали перед Глостером, все же сумели отговорить его от такого опрометчивого шага. Ведь вокруг Вестминстерского аббатства днем и ночью стояли толпы любопытных, которые хотели взглянуть на королеву и маленького принца и пожелать им счастья.
— Ваше высочество, — уговаривал Ричарда лорд Хастингс, влиятельный вельможа, которому Глостер последнее время не доверял, но не мог к нему не прислушиваться. — Вам долгие годы жить в этой стране и участвовать в управлении ею. Каким вы желаете остаться в памяти народной? Извергом, взламывающим двери главной святыни королевства, чтобы вытащить оттуда женщину с детьми? С таким грузом на совести долго не протянешь. И если, не дай бог, поднимется восстание, многие отвернутся от вас!
Эти слова дорого обошлись Хастингсу.
— Я знаю, откуда идет все зло предательства! — вопил Ричард. — Знаю, кто таится под той колодой!
Глостер указал скрюченным пальцем на дубовую колоду, которая испокон века валялась у дверей дворца в Тауэре. На ней мясники рубили бараньи туши к обеду.
— Змея! — кричал Ричард. — Вот она, змея в моем доме! Заговор!
Он бился, как волк, попавший в капкан, и друзья стали удерживать его, думая, что герцог и на самом деле в страшном гневе.
Но даже самые близкие к Ричарду люди не знали, как отлично он умел изображать гнев, милость и даже любовь. Иногда он просыпался ночью, и ему казалось, что его жертвы, люди, убитые по его приказам, сходятся к его ложу и грозят страшной местью. Тогда он начинал умолять призраков и так убедительно клясться, что он все делает только ради государства и народа, что привидения смиренно убирались в царство теней.
И сейчас, безумно дергаясь и крича об измене, на самом деле он вел довольно простую и гадкую игру.
Потому что рядом с Хастингсом, осмелившимся предупредить герцога, стоял старенький епископ Йоркский, тот самый, кто впустил королеву в Вестминстерское аббатство и помешал Ричарду схватить младшего наследника престола. И гнев, направленный против Хастингса, должен был ударить и по епископу
— Если вы обвиняете меня в измене, — сказал лорд Хастингс, — то я прошу судить меня высоким королевским судом, и пускай все в королевстве узнают, изменник я или нет.
— И что же, — вдруг тихо, почти шепотом, спросил Глостер, — неужели здесь кто-то считает… Неужели кто-то думает, что изменников надо судить, а не кинуть бродячим псам?
Герцог повернулся к епископу Йоркскому. Он смотрел на старика так, будто ждал ответа именно от него. Сейчас же!
И епископ заговорил. И сказал именно то, чего от него ждал Глостер.
— По законам королевства, — твердо произнес священник, — знатного лорда нельзя казнить без суда. Мы живем в великом государстве, а не в бандитской пещере.
— И это говорит мне священник, который укрывает у себя подлую, продажную… — Тут Ричард оборвал свою речь и как будто забыл о Вестминстере.
Он оглядел своих вельмож и спросил:
— Кто-то еще хочет суда для лорда Хастингса?
И ни один из лордов не осмелился поддержать епископа.
— Спасибо, друзья, — сказал Глостер и смахнул со щеки набежавшую слезу. — Спасибо! Другого я от вас и не ожидал. А заговорщиков приказываю немедленно казнить!
Все замерли, словно пораженные громом. Такое было немыслимо. Тем более что никто не сомневался: ни Хастингс, ни епископ Йоркский ни в чем не виноваты. Их арест и казнь только ухудшат репутацию герцога. Зачем ему это понадобилось?
Но, разумеется, никто из его приближенных не смел и слова сказать. Нрав герцога знали все.
По знаку Ричарда в зал вошли его гвардейцы.
Лорд Хастингс и епископ старались не поддаваться страху.
Но когда их повели к выходу, ноги у старого священника подкашивались.
— Сэр Джеймс Тайрелл! — позвал Ричард. — Епископа отведешь в подвал, и пускай сидит на воде. Помрет — жалеть не будем.
Вперед вышел грубого вида сильный, коренастый мужчина в черном камзоле. У него была короткая, лопаткой борода и стриженные скобкой черные волосы. Глаза прятались в глубоких глазницах.
— А что делать с лордом Хастингсом? — спросил Тайрелл.
— Я не сяду за трапезу, пока он будет жив, — ответил Ричард. — А на том свете пускай добивается своего справедливого суда!
Глостер захохотал. Нарочито громко и даже пронзительно. Но глаза его оставались холодными и внимательными, они буквально вцеплялись в лица придворных, стоявших вокруг, и вельможи начинали вторить герцогу Им хотелось плакать, бежать из Тауэра… Но они смеялись и даже хохотали.
Хастингсу связали руки за спиной, голову его положили на колоду, что лежала у дверей, и сам Тайрелл одним ударом отрубил ее. А когда после обильного и шумного обеда пьяные вельможи расходились из Тауэра, они в ужасе замирали перед обезглавленным телом самого знатного барона королевства.
Ричард запугивал всех — и друзей и врагов. Но планы его шли куда дальше.
Пока что он стягивал в Лондон верные ему отряды с севера. Он очень боялся восстания горожан. И потому не спешил.
Все надо делать шаг за шагом.
Ошибки исправлять будет некогда.
— Смотри, — говорил он своему союзнику, герцогу Бэкингему, — я начинаю следующее сражение. Один принц уже у меня в руках. Но второго я еще не добыл. И пока он в Вестминстере, все мои шаги к трону ничего не значат. Я могу топтаться на месте до смерти. Я не могу короноваться, потому что каждая собака
