пошел по тротуару навстречу движению. Уныния, конечно, не было ни капли, не говоря уже о страхе, жизнь и работу приходилось принимать такими, как они есть; если с тобой поступают так, а не иначе, начальству виднее... Насчет прикрытия Лаврик, вероятнее всего, не врал, эти карибские острова как раз из тех местечек, где кубинцы чувствуют себя, как дома. А зная Лаврика и его любимые приемчики, начинаешь всерьез подозревать, что где-нибудь под лацканом пиджака уже прилепился крохотный микрофончик — и не вчера, а, очень может быть, с того самого момента, когда они сюда приехали спасать недотепу- президента, одержимого зудом реформаторства...
Помянутый белый «плимут» не уехал вслед за такси, а нахально припарковался метрах в тридцати от Мазура. Старательно его игнорируя, Мазур присел за столик, заказал коктейль неведомо откуда материализовавшемуся, как джинн из бутылки, официанту, поудобнее расположился на белом стуле и постарался почувствовать себя своим человеком в Латинской Америке, что было не так уж трудно после всего, что он в этом полушарии успел наворотить.
Обе дверцы «плимута» распахнулись, вылезли двое и что-то очень уж целеустремленно двинулись в его сторону. Один, как и следовало ожидать, оказался дешевым суперменом, так и неизвестным пока что по имени. Судя по тому, как он издали дружелюбно скалился Мазуру и даже махал рукой, намеревался снова приставать самым беззастенчивым образом, как подвыпивший гусарский вахмистр к кухарке. Второй был решительно незнаком — субъект лет пятидесяти, худой, узколицый, меланхоличный, с вислыми усами и весьма нездоровым цветом лица.
Глупо притворяться, что не замечаешь человека, который из кожи вон лезет, чтобы привлечь твое внимание — и Мазур уставился на обоих выжидательно, без всякой теплоты во взоре.
Но супермена такие взгляды вряд ли могли смутить — скорее всего, он не играл развязного хама, а таковым и был, хоть в глаза плюй... Еще издали распахнул объятия и вскричал:
— Ну надо же, совпадение какое! По Флоренсвиллю гуляешь — так и жди, что Дикки навстречу попадется! Прилетаем сюда — и тут Дикки Дикинсон!
Он бесцеремонно придвинул стул и сел. Меланхолик устроился рядом не так проворно, но столь же решительно, молчал и таращился на Мазура с таким унынием во взоре, словно хотел, чтоб его пожалели.
— Полицейского позвать, что ли? — негромко, задумчиво вопросил Мазур в пространство. — Невозможно человеку спокойно выпить стаканчик...
— Успеется, — ухмыльнулся незнакомец. — А вот поставить мне стаканчик вполне бы мог. За то, что я человек незлопамятный. Другой бы на тебя, Дик, смертельно обиделся за тот поганый приемчик, что ты удумал в кабаке...
— Незлопамятный? — ухмыльнулся и Мазур. — Значит, на меня потом в темном переулке кинулись какие-то паршивцы исключительно по случайному совпадению?
— Да нет, конечно, — безмятежно сказал незнакомец. — Положа руку на сердце, это я их послал. Только вовсе не из-за того, что ты меня выставил черт-те кем в кабаке... Это в игру входило, понимаешь ли.
— Терпеть не могу игры, в которых мне заранее не объясняют правил, — сказал Мазур.
— Дикки, так мы за этим сюда и пришли! Думаем, что томить человека, пора ему объяснить, какая игра идет, чтобы он тоже включился...
— А если у меня нет никакого желания?
— Придется, парень, придется, — сказал супермен уже совершенно серьезно, без тени прежней придури. — Меня, между прочим, зовут Уолли. А это Хью. Вот и познакомились, а? Хью, покажи нашему другу свои причиндалы...
Унылый запустил два пальца в нагрудный карман пиджака и привычным жестом вытащил закатанную в пластик картонку со своей фотографией, парочкой печатей и несколькими строчками типографского текста. Наискось ее пересекала желто-сине-зеленая, цветов государственного флага республики Флоренсвилль полоса.
Судя по тому, что там значилось, унылый именовался Хьюбер Тоффи и в чине субинспектора состоял на службе в Центральном департаменте полицейского управления помянутой республики — другими словами, в том квелом подобии спецслужбы, что только и имелось во Флоренсвилле.
— Вот такие дела, — сказал Уолли. — Это я — простой парень, сам по себе, не обременен чинами и службой, а наш Хью — человек не последний среди тех, кто печется о законе и порядке. И в таковом качестве он тебе даже здесь может, если придет такое желание, устроить кучу неприятностей... Верно?
— Совершенно верно, мистер Дикинсон, — поддержал Хью скучным, безразличным голосом. — Между Сент-Каррадином и Флоренсвиллем существует множество соглашений о сотрудничестве, в том числе и в той области, что касается охраны правопорядка. У меня масса знакомых здесь среди коллег по ремеслу...
— Рад за вас, — сказал Мазур. — Но что-то не припомню, чтобы я в последнее время нарушал законы...
— Ну, все в этом мире относительно, — протянул Хью. — Это ведь будет зависеть не от того, что вы станете твердить в здешней полиции, а исключительно от того, что я расскажу моим здешним друзьям...
— Бог ты мой! — воскликнул Мазур с неподдельным ужасом. — Выходит, вы — недобросовестный полицейский? Способный пойти на злоупотребление служебным положением? Я вас правильно понял?
Не похоже, чтобы ему удалось задеть или рассердить унылого хоть самую чуточку. Тот по-прежнему восседал с безрадостной физиономией отца семейства, три дочки которого к несказанному позору для фамилии подались в проститутки, а сыновья все, как один, занялись разбоем на большой дороге.
— Все зависит от точки зрения, мистер Дикинсон. Я бы сказал, на меня возложены определенные поручения, которые мне следует выполнять в точном соответствии с инструкциями. Поверьте мне на слово, я всегда выполняю в точности все, что мне поручено. А это означает, что вы и в самом деле можете угодить в нешуточные неприятности. Поэтому на вашем месте я выслушал бы Уолли со всем вниманием и постарался пойти ему навстречу...
— Уговорили, — сказал Мазур. — Валяй, Уолли, я весь внимания...
— Ну, не здесь же, — деловито сказал Уолли, вставая. — Поехали потолкуем с глазу на глаз. Да не смотри ты на меня так, балда, никто тебя не обидит. Если бы я хотел тебя спустить головой вниз в море, давно бы наладил...
Мазур только пожал плечами — не рассказывать же этому типу, куда обычно отправлялись те, кто питал подобные замыслы? Он прошел следом за ними к машине, плюхнулся на заднее сиденье. Уолли на сей раз устроился не рядом с водителем, а сбоку от Мазура. Пояснил:
— Я, конечно, паренек доверчивый, но не настолько, чтобы иметь такого, как ты, за спиной...
— Какого — такого? — спросил Мазур.
Уолли так и закатился:
— Шутник ты, я смотрю... — и бесцеремонно охлопал Мазура со всех сторон. — А пушки у тебя нету... И правильно. К чему серьезному человеку таскать пушку без особой нужды? Я вот тоже не ношу. Полагаюсь на обаяние и умение убеждать...
— И как, получается?
— Да ты знаешь, до сих пор получалось...
Ехали они недолго, уже минут через пять Хью остановил машину у небольшого отеля под названием «Копакабана», и они втроем поднялись на второй этаж. Мазур шагал совершенно спокойно, видно было, что черных замыслов насчет него никто не питает, иначе повезли бы не в отель, где с трупом управиться трудновато, а куда-нибудь в джунгли, где на свидетельские показания мартышек и попугаев рассчитывать нечего.
— Ну что, приступим? — спросил Уолли, когда они кое-как разместились в тесноватом двухместном номере. — Давай без уверток и спектаклей, лады? Ты парень битый, и мы с Хью тоже не вчера родились. Кто ты такой, мы знаем. Зачем вы сюда приперлись всей компанией, тоже знаем. Кто нанял Майка Шора и вашу команду, знаем тем более... Только, я тебя умоляю, не нужно дешевых спектаклей! Не нужно пялить глаза, махать руками и орать, что тебя, пушистенького и безобидного, с кем-то перепутали! Кто ты такой, известно совершенно точно. Собственно говоря, и не нужно было затевать проверочку там, в переулке, но
