сменились депрессией, состоянием полной опустошенности. Так всегда бывает, уж поверьте мне. Вы в моей практике не первый такой и, отчего-то мне кажется, не последний.
Малгашин, видимо, набродился. Сел на стул, закинул ногу на ногу.
— Гражданин Карташ, отбросив оружие, без сил опустился на пол, закрыл глаза, чтобы не видеть этого кошмара, и вновь отключился — судя по всему, под воздействием все того же алкоголя. Тем временем за стенами номера происходило следующее. Коридорная услышала звуки, показавшиеся ей странными и похожими на выстрелы. Поскольку в армии она не служила и пулевой стрельбой в свободное от гостиницы время не занимается, то однозначно опознать звуки не смогла. Она все же надеялась, что отыщется другое объяснение — допустим, петарды в номере пущают или шампанским хлопают. Девушка на цыпочках приблизилась к двери, прислушалась, но ничего не услышала. Тишина. Это насторожило ее еще больше. Она хотела постучать и спросить, в чем дело, но потом передумала. Она элементарно испугалась, это понятно. Причем испугалась настолько, что оставаться на этаже побоялась: а вдруг дверь откроется и оттуда выскочит сумасшедший с большим пистолетом. Она даже не стала вызывать лифт, потому что его придется ждать какое-то время, а побежала вниз по лестнице. Минуты через три, самое большее — четыре, на этаж поднялись портье и охранник. Они-то и решились постучать в номер. Никто не открывал, никаких звуков из номера, где, как им было известно, находится трое человек, не доносилось. Охранник наклонился к замочной скважине, принюхался и заявил, что якобы чувствует запах пороховой гари. Тут уж хошь не хошь, а что-то надо было предпринимать. Инициативу никто из рядовых служащих брать на себя не решился, они позвонили директору гостиницы, разбудили его посреди ночи и спросили, как быть. Директор сказал, чтоб звонили в районный отдел милиции, каковой, к слову, находится неподалеку от гостиницы, на улице Чайковского, поэтому между звонком и прибытием наряда прошло всего пятнадцать минут... И вот, как говорится, вы здесь.
Разминая шею, следователь повел головой в одну сторону, потом в другую.
— Вот смотрите, Карташ, я довел свой рассказа до конца, а вы ни разу меня не перебили. Из этого я делаю выводы, что нарисованная мною картина преступления верна от и до?
— Просто столь хорошо скроенный рассказ жаль было перебивать, — мрачно сказал Карташ.
— Кройка и шитье? — Малгашин с улыбкой наклонил голову набок. — Вы намекаете, что я вам что-то шью? Да вот, можете ознакомиться со всеми материалами...
— Нет, на вас не намекаю, — без всякой иронии перебил Карташ. — Полагаю, все сшито за вас и до вас. Нет, но, черт возьми, как ловко сплетено! Ни одной прорехи в сети. Никаких дырок и швов, все стыкуется, как лего. Хоть сейчас дело в суд. И на фига что-то там расследовать?
— Ну-ну, это вы зря. Мы расследуем, очень даже расследуем, вскрываем новые факты... Хотите, ознакомлю с некоторыми? Извольте. Только боюсь вас не обрадовать. Экспертиза обнаружила на пистолете, из которого был убит Гаркалов, отпечатки пальцев, и папиллярные узоры полностью совпадают с узорами на пальчиках, откатанных у некоего гражданина Карташа Алексея Аркадьевича. Вам мало? Тогда извольте еще. Вот заключение еще одной экспертизы. На внутренней боковой поверхности спортивной сумки, найденной в номере, обнаружены следы оружейной смазки. Стоит ли говорить, что частицы той же смазки обнаружены и на пистолете? Дорогой вы мой, в наидемократичнейшей Америке к электрическому стулу приговаривали и с меньшим набором улик. Выражаясь словами из известного романа: «И после этого вы говорите, что вы не эмигрант?»
— Мне могли вложить ствол в ладонь и прижать пальцы. Вот и отпечатки, — сказал Карташ.
— И кто этим занимался, вы знаете? Можете назвать имена и фамилии? Или вы хотите обвинить в подтасовке фактов милицию?
— Обвинять не по моей части, я себя защищаю... Раз больше некому. И поэтому, — Карташ подался вперед. — Во-первых, я хочу подать отвод адвокату. Во-вторых... почему вы не провели более подробный анализ крови на наличие ядов и прочей наркоты?
Малгашин, слушавший очень внимательно и снисходительно кивающий на каждое слово Алексея, вздохнул.
— Насчет адвоката разберемся. Насчет материалов следствия тоже. Насчет подробного анализа... А основания? Ваши фантазии? Дескать, вас опоили химией? Мало. Вы еще генетическую экспертизу потребуйте. Каждое второе преступление совершается в состоянии алкогольного опьянения, и если каждый подозреваемый начнет требовать дорогостоящих исследований, никаких денег у государства не хватит. Должны иметься весомые основания. В вашем случае таковых не обнаружено. Пили? Пили.
— Я выпил совсем немного, — твердо сказал Карташ.
— А вот свидетели утверждают обратное, и это, опять же, запротоколировано... И, знаете, понятие «немного» для каждого человека свое...
— Какие свидетели? Те, что были на приеме? Они судили по симптомам. А симптомы могут быть вызваны разными препаратами. Может быть, и сейчас еще не поздно провести экспертизу. Следы распада некоторых веществ сохраняются долго. Я настаиваю на занесении своего требования в протокол. Я имею право на объективное расследование.
— Занести в протокол — эт-то пожалуйста. Эт-то можно. И добивайтесь своего через адвоката, нового или старого, без разницы, — пожал плечами Малгашин. — Как говорится уже в другом романе, благотворительность не по моему департаменту.
— Хорошо, — выговорил Карташ. Опять накатила усталость. — Давайте на минуту представим, что я невиновен, что я
— Трудновато, признаться... Ну ладно, пускай. Я слушаю.
— И на том спасибо, — невесело усмехнулся Карташ. — Если я не убивал, тогда, получается, меня подставили.
Следак хмыкнул, но от комментариев воздержался.
— Сразу выскакивает вопрос: кому это могло понадобиться? — Алексей не обратил внимания на следовательское хмыканье. — Например, тому, кто хотел избавиться от определенного человека, отвести подозрения от себя и повесить на меня всех собак. И тут выпадает удобный случай: нечаянное знакомство, интерес этого... Гаркалова к Маше, наша ссора. И кто-то решает случаем воспользоваться. От кого хотели избавиться? Машу убивать незачем. Значит, остается второй пострадавший. Не знаю, что из себя представлял Гаркалов-младший, но Гаркалов-старший — фигура заметная. И врагов у него должно быть немало. Может быть, эти враги убийством сына сводили с Гаркаловым-старшим счеты, или хотели воздействовать на него, чтобы чего-то добиться для себя... Разве не могло такого быть? А разве сам Гаркалов-младший не мог быть замешан в чем-то, за что убивают?
— Допустим, я вам поверил. На секунду представим, — сказал следователь. — И что вы предлагаете следствию? И лично мне? Устанавливать врагов Гаркаловых, старшего и младшего? Устанавливать, кому они могли перейти дорогу? Милый мой, я же не сам по себе, не частный детектив с зубочисткой в зубах и плоской фляжкой в кармане, я — часть
— Значит, я влип намертво, — произнес Карташ без намека на вопросительную интонацию.
Они замолчали, обоим требовалась передышка. Малгашин достал из портфеля две пластиковые поллитровки с минералкой, одну взял себе, другую протянул Карташу. Алексей поблагодарил, отвинтил пробку, хлебнул.
— Вы мне, конечно, не поверите, — нарушил молчание Карташ, — но Маша не могла... вот так вот легко... сойтись с Гаркаловым. Просто так... ни с того, ни с сего... Не могла.
— Дорогой вы мой, могла, ой как могла, какой бы она замечательной не была, — похоже, следователь сейчас говорил совершенно искренне, от себя самого, а не с позиций должности. — Я бы вам мог такого порассказать, такие случаи привести... Но если вы полагаете, что она не могла, тогда, выходит, и
