отчасти из-за избыточного рвения обслуги, отчасти же из-за вечно присущей ему неспособности внятно выразиться. Ему предложили организовать охоту. Степаныч одобрил инициативу, но, боясь назвать нежелательного зверя вслух, сформулировал по обыкновению витиевато:
– Только было бы желательно, чтобы во время, этово-этово, увеселительной пальбы не встретиться бы нам и не пересечься с тем могучим, этово-этово, существом, которого один вид вызывает у меня неконтролируемое газо-испускание…
Разумеется, обслуга немедленно решила, что речь идет о главе государства, и клятвенно заверила Степаныча, что просьба его будет исполнена. Были заготовлены три медведя со связанными лапами и подпиленными когтями, и Степаныч в бронированном джипе, боязливо оглядываясь, поехал в леса. Он был человек от природы кроткий и дружелюбный и рассчитывал подстрелить в крайнем случае зайца. Каково же было его изумление, переходящее в ужас, когда из кустов на него один за другим пошли три медведя, показавшиеся ему в тот момент ужаснее любого террориста! Премьер выхватил ружье и принялся истерически палить в несчастных, пока не расстрелял весь боезапас. Клочья шерсти так и летели по всему лесу, покамест от хищников не остались три изрешеченные шкуры, а природным газом в лесу пахло так, что пороховая гарь совершенно растворилась в его аромате. Охрана попряталась в кусты. Расстреляв все патроны, Степаныч схватился за голову и рухнул в мох. «Ооо, во мху я, во мху я!» – горько приговаривал он, катаясь по прелым листьям.
– Что с вами, ваше превосходительство? Вы не ранены? – в ужасе спрашивала его охрана.
– Да лучше б меня всего ранило! – восклицал премьер. – Теперь ведь я проклят, проклят! Страшное про клятье Черной Мырды настигло меня, и тот, кого ужас ные лапы и грозные зубы пугают наших жителей вот уже три века, будет теперь преследовать меня, тово – это во, повсюду! Сожрет, беспременно сожрет!
И точно: история с убийством трех медведей попала в газеты, популярность Степаныча в народе пошатнулась, и сколько несчастный ни утверждал, что убил медведей в силу неконтролируемых особенностей своей психики, это не придавало убедительности его жалкому лепету. Премьера прозвали убийцей медведей, и сколько бы благодеяний ни оказал он с тех пор Отечеству, клеймо это осталось несмываемо. Некоторые пылкие защитники дикой природы покинули ряды Степанычевой партии, а вскоре и глава государства во время очередного загула решил сместить былого любимца. «Несмываемых правительств не бывает», – сказал глава Степаны-чу, вручил ему букет алых роз и отправил на покой. Правда, потом, когда от власти снова потребовались невнятные прибаутки, он пробовал было его вернуть, но Степаныча никто уже не хотел.
Тут-то роковой медведь и подкараулил главного газопускателя страны. Перед очередными выборами в парламент дряхлеющий глава государства распорядился создать партию «Мишка – вашему терему крышка».
Медведь был избран символом новой партии власти как олицетворение мощи, выносливости и неприхотливости. Всем, кто присягал на верность партии «Мишка»,:нсывалось в обязательном порядке поцеловать медведя в нос. Медведь, специально отловленный для этой цели, находился в офисе министра по чрезвычайным ситуациям, который лично удерживал его на стальном тросе и время от времени скармливал новую порцию парного мяса. Длинная очередь губернаторов хвостом изгибалась вокруг Чрезвычайного министерства. Глава призвал Степаныча.
– Степакыч, – сказал глава сдержанно. – Ты политический тяжеловес и я тебя уважаю. Но если ты верен нашей дружбе, ты поцелуешь медведя.
– Ваше вел1гчесгво! – простонал Степаныч. – Я бессилен сделать то, о чем вы просите. Я не могу подойти к косолапому, я страшусь медознатца, я не вынесу близости хозяина тайги! Если хотите, я вас поцелую в любое место, но не заставляйте меня приближаться к м… м…нет, не мог.
Голос его дрожал столь жалобно, а слезы были так З'бедительны, что глава государства в последний раз пожалел своего любимца и избавил от необходимости присягать на верность новой партии. Газопускатель вместе с соратниками тихо прошел в парламент с легкой руки благодарных народов Севера, отапливавших жилища его газом, а партия его была позабыта в полном соответствии с девизом «Мишка – терему крышка». Убедившись в сохранении преемственности, глава сам себя отправил в отставку, и его эпоха в истории русской государственности закончилась. Степаныч первым почувствовал смену власти, когда новый глава вызвал его к себе.
– Вы поддержите меня на выборах? – без долгих предисловий спросил преемник.
– Охотно, – отвечал Степаныч, быстро сообразив что витиеватая речь теперь не требуется, ибо пришло время четких реакций и лаконических ответов
– В таком случае потребуется присяга на верность. Ритуал ее вам известен, – сказал преемник, щелкая пальцами. В тот же миг открылись двери, и трое дюжих охранников ввели раскормленного медведя. За последние три месяца зверь страшно разросся и еле помещался в кабинете. Степаныч дал газу.
– Это хорошо, – одобрительно кивнул преемник. – Газ нам понадобится. Но присягнуть установленным по рядком все равно придется. В свое время вы отказались поцеловать нашего медведя в нос и поплатились за это. Согласно новым правилам любой, кто поддержит меня теперь, должен поцеловать его под хвост.
Повисла тягостная пауза.
– А если… я… не смогу? – помертвев, выговорил Степаныч, не отводивший взгляда от зверя.
– Сожрет, – кратко сформулировал преемник. – Ну же, смелее! Геннадий Андреевич на что боялся, а и то себя пересилил. А Григорий Алексеич не захотел – и где теперь Григорий Алексеич? – преемник красноречиво кивнул на небольшой ржавый огрызок, украшавший его письменный стол.
– Это… все, что осталось? – с дрожью в голосе спросил Степаныч.
Преемник сдержанно кивнул. Степаныч рухнул на четвереньки и медленно пополз к хищнику. Под его коротким, жестким хвостом он увидел несколько до боли знакомых отпечатков губ – когда-то эти же губы прикасались к Степанычевой лысине и оставляли на ней свои жирные следы. Страшное зловоние доносилось из-под хвоста.
– Чем это так пахнет? – прошептал Степаныч.
– Это будущее, – кратко ответил преемник. – Ну же! Как убивать беззащитного зверя – это мы всегда пожалуйста, а как присягнуть на преданность законной власти – будем кобениться?
Медвежья задница придвинулась к лицу Степаныча вплотную, и он ощутил страшную засасывающую силу, исходившую оттуда. Инстинктивно он отшатнулся, но было поздно. В следующий момент мишка решительно втянул его в свои недра, и Степаныч пополнил собою ряды партии власти. В медвежьем чреве его уже поджидал любимый друг и соратник Ушастик, давний знакомец Геннадий Андреевич, а сзади уже просовывалась очкастая голова молодого технократа, который в свое время сменил Степаныча на премьерском посту. Несмотря на зловоние, изнутри медведь был уютен и во всяком случае более надежен, чем когдатошняя Степаны-чева крыша. Всем хватало места, шум не беспокоил, кормили три раза в день.
– И чего я, собственно, боялся? – подумал Степаныч, поуютнее устраиваясь в безразмерном брюхе и об мениваясь дружескими рукопожатиями с товарищами по медведю. – Все одно все здесь будем…
И это была самая справедливая мысль, когда-либо приходившая в его голову.
КАК ПУТИН СТАЛ ПРЕЗИДЕНТОМ США
Помощник техасского губернатора Дж. Буша-младшего ворвался в кабинет шефа, разбрызгивая пот и слюну. Вокруг его красного лица играла маленькая радуга.
– Шеф! – обреченно воскликнул помощник. – Они обошли нас! Они сделали нас, шеф!
– Не понял, – с некоторой медлительностью отвечал Буш, который действительно не понял. Он никогда не схватывал с первого раза – разве что очень короткие со общения вроде «горим!». – Повтори и объясни толком.
– Теперь они точно выиграют, – повторил помощник. – Они взяли еврея.
– Куда взяли? Где взяли? – расспрашивал Буш, во всем ценивший основательность.
