открою тебе один способ, о котором вообще-то никто не догадывается. Против этого не устоит ни Путинг, ни какой-либо другой полковник, лови он десятицентовик хоть в синильной кислоте. С них надо взять выкуп, малыш. У них надо украсть человека.
Глаза малютки Джорджа загорелись нехорошим огнем.
– Но ведь это терроризм, Билл? – спросил он для проформы.
– А как же, – солидно согласился Билл-бывший. – Обязательно. Но, как гласит пятнадцатая поправка, с волками жить – по-волчьи выть.
– Но ведь они в грош не ставят своих людей, – скорбно заметил Джордж-младший. – Кажется, они были бы счастливы сбагрить нам хоть все свое население. А чем кормить? Чем кормить, я тебя спрашиваю?
Билл-бывший улыбнулся, обнажив железные зубы. – У них есть такие люди, за которых они заплатят.
Джордж-младший поднял глаза к потолку и зашевелил губами.
– Иванов? – спрашивал он у потолка. – Иванов-второй? Березовский? Абрамович? Волошин?
– Мелко, мелко, – покачал головой Билл-бывший. – Немасштабно мыслишь, малыш. С такой мелочевкой ты никогда не станешь президентом Соединенных Штатов. У русских есть человек, за которого они вернут все долги бывшего СССР. Этот человек умеет так прятать концы в мутную воду, что десять водолазов будут искать их, пока он не украдет и водолазов. Этот человек умеет делать золото из грязи, возводить дворцы среди всеобщей нищеты и пускать магнатов по миру. Он имел дело с бриллиантами, работал по золоту и смыслит в строительстве. Он отмывает деньги так, как твоя Лаура не отстирывает твоих сорочек. На него охотилась железная Карла, его крови хотел Дево Швейцарская Лихорадка и Бертосса Женевский Бульдог. Но он сделал их, как щенков.
– Я его знаю? – быстро спросил Джордж-младший, залпом осушая свой стакан.
– Ты его не знаешь, но ты его узнаешь, – важно кивнул Билл. – А пока запомни: его имя Борроудин, Borrowed-in, что означает «взятый взаймы». Само имя подсказывает нам выход! Сдается мне, что за этого малого, если его как следует украсть, русские выложат все, что у них осталось. Эта курица несет золотые яйца, ты понял?
– Я понял, – раздумчиво проговорил Джордж-младший. – Но не забудь, Билл, я недавно в большом бизнесе. Как мы его возьмем? Наверняка его охраняет чертова туча казаков с пиками!
– Учись, пока я живой, – усмехнулся Билл-бывший. – Старики тоже кое на что годятся. Пригласи его на свою инаугурацию.
– Черт! Как же я сам не допер! – воскликнул Джордж-младший, от души расхохотался и ущипнул проходящую мимо Конголезу Бзамс за хорошенькую черную задницу.
Джордж и Билл – один нервно куря, другой беспрерывно жуя табак, – стояли у стойки нью- йоркского аэропорта с букетами алых роз.
– Какого черта он полетел в Нью-Йорк, когда я звал его в Вашингтон? – сквозь зубы спросил Джордж-младший. – Он что, почуял неладное? Тогда он и сейчас даст деру.
– Успокойся, – отвечал Билл-бывший. – У него есть дела помимо твоей инаугурации. Он занят сейчас строительством подземного туннеля Минск – Москва, а строить этот туннель будут наши.
– У них что, своих нет? И с каких это пор два города, не разделенные ни морем, ни горами, принято соединять подземным туннелем?!
– Тшш, спугнешь! Свои есть, но они туннель строить не будут. И вообще, своя рабочая сила стоит дешево, больших бабок не отмоешь. А туннель роется в знак дружбы, это такой символ.
– А деньги где он берет?
– Этого не знает никто. Потому-то он так и ценится. Эй, гляди!
Билл-бывший едва не заорал в голос, потому что прямо на него, сверкая добродушной улыбкой, надвигался Пал Палыч Бородин.
– Здра-авствуйте, здра-авствуйте, – барственно приветствовал он обоих ковбоев – старшего и младшего. – А я, понимаете, раз уж вы позвали, решил в Нью-Йорк завернуть, утрясти тут одно дельце. Кое-что обсудить с нашими людьми на Брайтоне, сами понимаете.
– Добро пожаловать, – широко осклабился Билл-бывший. – Это похищение. Вы арестованы.
– Вы имеете право на адвоката, на бесплатный валидол и ежедневный баскетбол, – добавил Джордж-младший. – Все, что вы сейчас скажете, может быть использовано против вас.
– И будет использовано, если нам и Парижскому клубу завтра же не заплатят, – внушительно заметил Билл.
На глазах Бородина блеснули слезы. Ковбои не догадывались, что это слезы радости.
– Дорогие мои! – прочувствованно воскликнул Пал Палыч. – Господи, какое счастье! Спасен, спасен! Вот нечаянная радость! Вы положительно прочли мои мысли!
Похитители переглянулись.
– Неплохо держится, – сказал по-английски Билл-бывший.
– Чую недоброе, – предупредил Джордж и обернулся к Бородину, переходя на русский:
– А чему, собственно, вы так радуетесь?
– Да как же! – хлопнул себя по бедрам Бородин. – Ведь дома, после дедушкиной отставки, я ни секунды не чувствую себя в безопасности! А у вас – приличные условия, и уж тут-то старина Путинг до меня точно не доберется! Я не говорю уже о том, что возможностей для бизнеса у вас гораздо больше, и в тюрьмах на Брайтоне сидят такие люди, что, словом, господа, через какую-нибудь неделю вы не узнаете Америки!
– Не нравится мне его радость, – кисло сказал Джордж.
– Ничего, – усмехнулся Билл. – Мы его для начала пихнем в общую, к интеллигентным людям. Вот тогда посмотрим, как он повеселится! Русские забашляют сколько хочешь, чтобы только выцарапать его оттуда.
– Ну, где у вас тут вагонзак? – торопил Бородин. – Везите, везите, мне надо утрясти массу вопросов! В этот момент у него зазвонил мобильный телефон.
– А? Что? – крикнул он в трубку. – Нет, нет, я занят! В буквальном, меня взяли взаймы! Сами теперь разбирайтесь, у меня тут дела помасштабнее! Да, – спохватился он, оборотившись к Джорджу- младшему.
– Я вам тут вез, на инаугурацию. Но раз такой оборот, потерпите, я прокручу и тогда уже подарю. Нужен же, черт возьми, стартовый капитал!
Он помахал перед носом Джорджа бриллиантовыми запонками и невозмутимо проглотил их. Ковбои пошатнулись.
– Подумай, Билл, – сказал Джордж. – Сильно подумай. Может, все-таки переговорный путь?
– Все будет тип-топ, – неуверенно сказал Билл, и они поехали в тюрьму.
Когда на следующий день за Бородиным пришли, чтобы везти его в суд, ковбоев поджидало первое крупное разочарование. Билл приготовил видеокамеру, чтобы заснять Бородина, изнывающего в окружении агрессивных афроамериканцев. Он был уверен, что у Бородина уже отняли пудинг с кленовым сиропом, полагавшийся на завтрак, и загнали на самое неудобное место. Эту пленку можно было прокрутить по CNN, показать Путингу и долго расписывать ему ужасы, ожидающие Бородина в заключении: лишение сладкого, запрещение играть в баскетбол, отъем мобильного телефона.
Скрипнула тяжелая дверь, и взорам ковбоев открылось потрясающее зрелище. Бородин сидел на лучшем месте. На столе перед ним (в обычное время стул был привинчен к полу, но для почетного гостя его придвинули к нарам) стояли икра, белорыбица, несколько видов колбасы и бутылка такого виски, которое Джордж-младший в своем Техасе позволял себе только на День независимости. Афроамериканцы прислуживали. Бородин держал базар с крупным американским авторитетом из соседней камеры. Джордж- младший совершенно точно знал, что авторитет не говорит по-русски, а Бородин не знает английского, – однако разговор шел очень оживленно, хотя и велся на каком-то непонятном языке. Он сопровождался энергичной распальцовкой.
– А-а! – радушно воскликнул Бородин. – Присаживайтесь, ребята! Угощайтесь, чем Бог послал. Э, э! Билл! Тебе со мной рядом сидеть не положено, извини, ты все-таки не в законе. Так что на пол, на пол, без церемоний! Джордж, того, бутербродиков намажь нам! Берите икорку, братаны, не стесняйтесь. У нас
