Он тоже удивленно поднял брови, не понимая ее взгляда.
– Если бы не его кузен, Рэндольфу не встретить бы вас, а не встретив, не жениться. Вам понятен ход моей мысли?
– Какой кузен? – Элинор по-прежнему ничего не понимала. – Я, должно быть, чего-то не знаю? О ком вы говорите?
– О кузене Рэндольфа, бывшем графе Фаллодене, – пояснил сэр Альберт. – Об этом жалком подобии человека, прошу извинить меня за резкость, кто промотал все и залез в долги, потому что был игрок, да такие, что все должно было пойти с молотка, если бы он вовремя не отдал Богу душу. Рэндольф унаследовал одни долги, хотя мог бы отказаться оплачивать личные долги кузена. Но ваш отец сумел скупить все долговые векселя и закладную на имение Гресвелл-Парк. Вы должны были знать об этом. Разве не так? О Господи, что я такое говорю? Кажется, я слишком разболтался?
Элинор быстро положила руку на его локоть.
– Я знала, – успокоила она его. – Знала о долгах и почему он женился на мне. Только я думала, что это были долги моего мужа.
– Рэндольфа? – Сэр Альберт рассмеялся. – Это действительно комичная ситуация. Когда мы с ним учились в университете, да и после, он был единственным из нашей компании, кто научился жить по средствам, хотя они у него были ничтожными. Для вас это новость? Возможно, мне не следовало вам это говорить.
– Нет, наоборот. – Элинор одарила его счастливой улыбкой. – Наоборот. Я вам благодарна, мой друг. – Мило прикусив губку, она продолжала улыбаться, вспомнив, как граф сам пытался рассказать ей об этом вчера вечером. Но она по-прежнему не понимала, почему он так долго молчал. Правда, вчера она сама помешала ему рассказать ей обо всем. Ей хотелось его ласк и любви, а серьезный разговор мог все испортить – вернуть его к тому, почему он был вынужден жениться на ней. Ведь так уже было в их первую ночь. Она вспомнила свое безразличие, упрямое стремление скрывать от него свое желание тоже любить его, сказать ему, что ей нравится все, что он с ней делает. Ей надо было выслушать его. Все, что рассказал ей сэр Альберт, она должна была услышать из уст своего мужа.
– Мне надо приготовиться к встрече с детьми, – заторопилась Элинор и поспешила к двери. – Вы будете на концерте?
– Если я не буду там, – сказал сэр Альберт, – то окажусь в полном одиночестве. Конечно, я буду на концерте.
Когда он открыл перед нею дверь, она взяла его под руку, и они вместе вышли в холл, чтобы, поднявшись по лестнице, разойтись каждый по своим комнатам.
– Погода обязательно улучшится, обещаю вам, – заверила его Элинор на прощание. – Ведь это Рождество, не забывайте. Сейчас все должно казаться новым и прекрасным. Никому нельзя чувствовать себя несчастным в день Рождества, даже если у него болит челюсть. – Она весело рассмеялась, а сэр Альберт охотно улыбнулся.
Напевая что-то, Элинор проследовала в гардеробную и даже успела покружиться там в вальсе с воображаемым партнером. Лишь потом она решила вызвать горничную, хотя знала, что в ее распоряжении осталось полчаса или того меньше. Однако она не дернула за шнур звонка, остановленная внезапно пришедшей в голову мыслью.
Уилфред! За весь день она ни разу не вспомнила о своем кузене, хотя ее взгляд случайно останавливался на нем. Выходит, теперь ему совсем нет места в ее мыслях? А вот о муже она думает постоянно. И Элинор пришлось признаться себе: она любит его. Но неужели она также любит Уилфреда? Разве может такое быть?
Нет, конечно, она не любит Уилфреда. Он больше ничего для нее не значит. Следовательно, она непостоянна и легкомысленна? Неужели это так? Она изменчива в своих чувствах? Да, призналась она себе, замужество изменило ее. Вынужденная интимность с мужем заставила ее не только оценить его красивую внешность, но и узнать черты его характера. А после того, что рассказал ей сэр Альберт, она убедилась, что не ошиблась. Это верно, что граф женился на ней из-за денег. Но он сделал это, чтобы спасти родовое поместье, где он вырос. В последнее время она поняла, как ему дорог Гресвелл-Парк. Он женился на ней отнюдь не из эгоистического желания вести рассеянную жизнь светского гуляки.
Элинор тихо улыбнулась и закрыла глаза. Она любит мужа. Она наслаждалась этим новым для нее открытием, произнося вслух слова любви к нему. Может, он еще не влюблен в нее по-настоящему, но она чувствовала, как менялось его отношение к ней. Возможно даже, что он так и не полюбит ее, но сейчас она не станет мучить себя сомнениями. Сейчас Рождество, а в сочельник все может случиться. Она обещала отцу, что у нее будет радостное и веселое Рождество. И помнила слова отца, что когда-нибудь она будет счастлива в этом браке.
Что ж, она подождет.
Элинор с улыбкой повернулась к горничной, когда та вошла.
Глава 14
Граф Фаллоден поднялся в гардеробную жены, чтобы сопровождать ее в бальный зал.
– Мы вместе будем встречать гостей, – напомнил он ей, хотя сам не очень-то радовался этому. Он не помнил, чтобы раньше в Гресвелл-Парке происходило что-либо подобное, поэтому совсем не представлял, как должен вести себя, и даже немного жалел о своем несколько непродуманном предложении, сделанном в школе.
– Да, конечно! – воскликнула Элинор со счастливой улыбкой. – Для детей праздник в поместье будет большой радостью, вы согласны? Я вспоминаю, как в детстве мы с кузинами радовались этому. Сначала робость и томительное ожидание, а затем радость успеха и всеобщие поздравления. Все, мол, прошло отлично. Ведь взрослые щедры на похвалы даже в тех случаях, когда дети забывают слова или неловко падают во время представления, запутавшись в громоздких маскарадных костюмах.
Элинор была радостно взволнована и, очевидно, такой останется все праздники, подумал граф. Щеки ее рдели, она была прелестной и юной в свои девятнадцать лет. Он даже позавидовал тому, что она с такой радостью ждет довольно скучного, по его мнению, испытания для взрослых.
– Элинор, не ждите, что все будут без ума от радости. Для родителей, дедушек и бабушек прием, устраиваемый ради них хозяевами, – это событие, которое скорее смущает и пугает их. Большинству из них праздник не понравится и покажется пустой тратой времени, но в одном я убежден: они будут вспоминать и говорить о нем всю свою жизнь.
Элинор с недоумением смотрела на него.
– Что за глупости! – наконец воскликнула она и рассмеялась. – Вы можете отлично сыграть роль скучного и надменного графа, но не ждите, что я тоже буду скучной и всем недовольной графиней. – Кажется, она собралась затеять ссору, с опаской подумал граф. Но Элинор улыбалась, в глазах ее были смешинки.
– Вы не совсем так поняли меня, – поспешил сказать он. – Нам не нужно играть или не играть какие-то роли. Мы граф и графиня Фаллоден. Для этих людей мы высокие особы, внушающие некий трепет и страх.
Улыбка исчезла с лица Элинор.
– Вы предостерегаете меня? – медленно произнесла она. – Это так? Напоминаете о моем происхождении и предостерегаете от ошибок, боитесь, как бы я не уронила ваше достоинство своими вульгарными манерами, как это было вчера в школе, не так ли?
Кажется, она действительно хотела ссоры. Протянув руку, граф ласково провел костяшками согнутых пальцев по ее подбородку.
– Дикобраз, колючка! – промолвил он. – Пойдемте-ка вниз, иначе встречать будет некого. Вы мне нравитесь, Элинор, такой, какая вы есть. И мне понравилось, как вы вели себя в школе.
– Это правда? – недоверчиво и осторожно спросила Элинор. – Я не казалась вульгарной?
– Может быть, моя мать и не согласилась бы со мной, – ответил граф. – Но не моя бабушка.
