— Судя по стаканам, приборам, отодвинутым стульям, здесь гуляло минимум человек шесть-семь. Несколько баб — вот лифчик валяется, колготки, женский ремешок, одна туфля, заколки. Здесь было большое гулянье… Надо пошерстить списки подучетных проституток…
На мраморном невысоком столике перед тахтой был разложен весь инструментарий для большого ширева. Кучки героина, ложка для разогрева, шприц, жгут.
— Н-да-тес, обстановочка как в детской сказке, — сказал вернувшийся Любчик. — Волки от испуга скушали друг друга…
И протянул мне найденный в спальне Нарика кожаный коричневый бумажник — добротную фирменную «лопату». Там лежали американский паспорт на имя Левона Бастаняна и аккуратно сложенная российская виза, истекшая пять дней тому назад.
В том же ящике секретера Любчик нашел четыре кредитных карточки на имя Бастаняна — «Американ экспресс», «Мастер-кард», «Виза» и «Дискавер».
Куклуксклан покрутил их в руках, махнул рукой:
— Мы их, конечно, пробьем сегодня… Но уверен, что на них ветер посвистывает… Бандюганы их давно очистили…
Из ящика, помимо всякого мусора, достали дамский никелированный «браунинг», довольно много денег и связку ключей. Я внимательно рассмотрел связку и показал остальным:
— Вот это ключи Бастаняна. Есть суждения?
— Может быть, — пожал плечами Куклуксклан. — Но вполне они могут быть и Нарика.
— Смотри — здесь четыре ключа. Два — типично квартирные. Один — автомобильный, фирменный, от «лексуса», и какой-то фигурный ключ неизвестного нам применения. Насчет «лексуса» мы сегодня запросим американцев — был ли у Бастаняна этот шикарный «японец». Но наверняка «лексуса» не было ни у кого из нариковской банды. Нет, я уверен, что эти ключи они отняли у почившего Бастаняна…
Известие об убийстве Нарика было для нас совершенной неожиданностью. Почти три дня трупы пролежали в домике на территории лепрозория. Вообще-то говоря, сам факт существования этого заведения был для меня большим откровением.
Как всем заурядным людям, мне не приходят в голову вопросы необычные — где, например, живут прокаженные? Лечат ли их? Куда они вообще деваются? Во всяком случае, даже не задумываясь, я был уверен, что эти заживо гниющие, распадающиеся люди содержатся где-то очень далеко, в полной изоляции, в недостижимых дебрях.
А оказалось — в сотне километров от столицы.
Обслуга и персонал больницы были выдрессированы и запуганы так, что никто никогда не заходил в корпус, который занимал Нарик. Только спустя несколько дней, увидев, что в доме, несмотря на холод, не топятся печи, они решили проверить — а что там происходит? Обнаружили зрелище, постраш-нее привычных прокаженных, вызвали милицию — мы узнали об этом по сводке…
В доме стоял непереносимый смрад. Я вышел с Гордоном на улицу, закурили, и старик сказал задумчиво:
— Жуткие вещи происходят… Мы всю жизнь верили в величие и силу закона…
— Что — перестали верить?
— Нет, не хочу… Но вы посмотрите — зловещие преступления становятся актами возмездия… — Он растерянно развел руками.
— Не усложняйте, Марк Александрович. Балбес Любчик прав — волки от испуга скушали друг друга.
Я не выпускал из руки связку ключей, поскольку три ключа были обычными, встречающимися каждый день, а четвертый — совсем непривычной конфигурации, с фигурной головкой и крупно нарезанной бородкой.
— Взгляните, Марк Александрович, — показал я связку. — Мне почему-то кажется, что это ключ к какой-то большой и интересной тайне…
— Может быть, к большим ценностям, — усмехнулся Гордон. — Но где этот замок, который открывает хитрый ключ? В Нью-Йорке? Или здесь? Что это, ключ к секретному сейфу или банковскому хранилищу?
— Задайте мне вопросы полегче, Марк Александрович, — засмеялся я. — Это знал только Бастанян. Но он умер. И умер Нарик. А мертвым не нужны ценности и не интересны никакие тайны…
73. НЬЮ-ЙОРК. СТИВЕН ПОЛК. ЗАПАДНЯ
В справке департамента автомобильного учета сообщалось, что автомобиль «корвет» 1990 года выпуска с регистрационным номером «XYI-WAM» принадлежит Вадиму Рын-дину, который живет в штате Нью-Джерси, в городке Клиф-сайд. По просьбе Полка автомобильная полиция передала ему также номер карточки социального страхования Рындина, которая в Штатах сопровождает каждого человека от рождения до смерти.
Время изменило свой привычный объем для Полка — он очень торопился, и часы, набитые его энергичными поисками, заскакали, как минуты. Ждать было некогда, и он не стал запрашивать Службу иммиграции и натурализации, а поехал сам в их нью-йоркский офис. За полчаса ему нашли досье Рынди- на, в котором была собрана вся информация о его жизни до приезда в Америку. Дальше шли несколько пустяковых справок. И все. Пустота.
Но из бумажек, которые Полк с огромным интересом прочитал, он узнал, что Рындин — квалифицированный рейнджер, бывший кагэбэшник, провоевавший в Афганистане с обеих сторон линии фронта. Полку не хватало времени, но он не хотел и не мог привлечь к себе в помощь никого из сотрудников. После сообщения Анжелы о задушевной беседе в машине возможного убийцы Рындина с его коллегой Майком Конолли Полк больше не верил никому и должен был всю работу выполнить сам.
Он знал, что человек должен оставлять множество бюрократических следов, и направил кучу запросов во все мыслимые организации, с которыми Рындин мог вступать в контакт, — от электрической компании «Кон Эдисон» до министерства обороны США. Неведомо, где могли найтись какие-то сведения о Рын-дине, но он старался не пропустить ни одной щели.
Самой большой удачей был ответ из военного Ветеранского госпиталя в Бей-Ридже. В архиве разыскали справку о том, что в 1990 году Рындин проходил у них обследование на предмет установления ему инвалидности. Рындину отказали и сняли с учета в госпитале, как не имеющего статуса американского военнослужащего. Там же была справка о том, что документы о состоянии его здоровья были направлены по месту лечения — в больницу Кони-Айленда.
Вот и замкнулся круг.
Разыскивая убийцу Дриста на кухне кафетерия больницы, Полк и вся полицейская команда совершали одну и ту же ошибку — они искали убийцу среди персонала, а он скрылся в многотысячной ораве пациентов, прошедших через этот огромный госпиталь.
Безусловно, Рындин, регулярно бывавший в госпитале, знал там все. И запертая дверь на кухню была для него смешной преградой — он мог этот замок открыть скрепкой для бумаг.
Ах, как было бы уместно сейчас поговорить с лейтенантом Джорданом — старой полицейской собакой и очень неглупым человеком! Но Полк вспоминал его тяжелое лицо, цвета остывшего чугуна, и сразу же отмахивался от навязчивого желания посоветоваться с ним. Он им никому не верил.
Раздался звонок, Полк схватил трубку — он дожидался ответа из нью-джерсийской полиции.
— Здравствуйте, господин Полк! — услышал он возбужденный женский голос. — Это Анжела Мкртчан. Вы меня помните?
— Да, конечно, помню. Что-нибудь случилось?
— Да! — радостно закричала темного колера блондинка Ангел. — Левон жив! Он жив, слава Богу! Он просто не может связаться с нами!…
Полк замер, осторожно сказал:
— Я очень рад. А откуда вы узнали об этом?
