Посидев еще несколько минут с телефонной трубкой в руках, Колльберг позвонил Гюнвальду Ларссону.
— Да, — резко ответил тот. — Ну что тебе еще?
— Мы нашли эту девицу.
— Ну и что? — равнодушно отозвался Ларссон.
— Я сейчас еду к ней вместе с Осой Турелль. Послушай, я, наверное, не успею вовремя попасть в контору Бруберга.
— Не беспокойся, — ответил Ларссон. — Я беру это на себя. Меня самого начинает интересовать этот парень.
Оба одновременно положили трубки, не сказав больше ни слова. Колльберг позвонил на Кунгсгатан.
— Нет, директор Бруберг не давал о себе знать, — сказала Сара Муберг.
— А чемодан по-прежнему стоит в его кабинете?
— Да, я его видела еще тогда, когда вы звонили в первый раз.
— Простите, я хотел только проверить.
Еще он позвонил в контору по управлению домами, где побывал утром. И там Хампуса Бруберга не было, он не давал о себе знать.
Колльберг спустился к машине.
Оса Турелль ждала его на лестнице перед зданием полицейского управления на Кунгсхольмсгатан. Колльберг залюбовался ею, пока она спускалась с широких ступеней и пересекала улицу. «Если б я не успел завести себе жены, да еще такой…» — подумал Леннарт Колльберг. Широким жестом он распахнул переднюю дверцу.
Она уселась рядом с ним, положила висевшую через плечо сумку на колени и предупредила:
— Как договорились, будем вести себя спокойно.
XV
Квартира находилась на четвертом этаже, на дверной дощечке действительно значилось: Хелена Ханссон.
Колльберг поднял было кулак, чтобы постучать, но Оса Турелль отвела его руку и позвонила. Тишина. Через полминуты она позвонила снова.
На этот раз дверь открылась, из нее выглянула молодая светловолосая женщина и вопросительно взглянула на них голубыми глазами. На ней были изящные туфли и широкий утренний халат. Она явно только что приняла душ или вымыла волосы, поскольку голова ее была укутана махровым полотенцем, словно тюрбаном.
— Полиция, — сказал Колльберг и вынул свое удостоверение. Оса Турелль сделала то же самое, но молча.
— Вы Хелена Ханссон?
— Да, конечно.
— Мы бы хотели поговорить с вами о том, что случилось в Мальмё на прошлой неделе.
— Я уже рассказала то немногое, что я знаю, тамошней полиции. В тот же вечер.
— Та беседа была недостаточно исчерпывающей, — сказал Колльберг. — Вы, естественно, были потрясены, а свидетельские показания, которые даются в таких ситуациях, всегда бывают слишком общими. Поэтому мы обычно допрашиваем свидетелей еще раз, когда они успеют собраться с мыслями, через несколько дней. Разрешите войти? Мы не отнимем у вас много времени, — добавил Колльберг. — Это чистая проформа.
— Хорошо, — поколебавшись, сказала Хелена Ханссон. — Правда, я спешу, но… — и замолчала, а они не мешали ей придумывать окончание фразы. — Будьте добры, подождите здесь минуточку, пока я наброшу на себя что-нибудь. Я только что вымыла волосы, — прибавила она и, не вдаваясь в дальнейшие объяснения, захлопнула дверь перед самым их носом.
Колльберг предупреждающе приложил палец к губам. Оса тут же встала на колени и осторожно и беззвучно приподняла крышку, закрывающую прорезь для писем и газет. Стало кое-что слышно. Сначала жужжание телефонного диска: Хелена Ханссон набирала номер, пытаясь кому-то позвонить. Ей, очевидно, ответили, она очень тихим голосом попросила соединить ее с кем-то, ее соединили. Она молчала, очевидно, шли гудки. Наконец сказала: «Значит, нет. Извините». И положила трубку.
— Она пыталась позвонить кому-то, но не застала, — прошептала Оса. — По-видимому, через коммутатор.
Колльберг одними губами произнес имя:
— Бруберг.
— Она не сказала «Бруберг», я бы услышала.
Колльберг снова сделал предупреждающий знак и молча показал на прорезь в двери. Оса Турелль прижалась к ней правым ухом, минуты через две выпрямилась и прошептала:
— Она что-то делает и явно торопится. По-моему, упаковала чемодан, мне кажется, я слышала, как она застегнула его. А потом потащила что-то по полу, открыла и закрыла дверь. Теперь одевается.
Когда Хелена Ханссон снова открыла дверь, то была в платье и удивительно тщательно причесана. И Колльберг и Оса Турелль догадались, что она надела парик на влажные волосы. Они в тот момент уже стояли с невинным видом далеко от двери на площадке. Оса Турелль зажгла сигарету и курила с равнодушным и отсутствующим лицом.
— Пожалуйста, входите, — сказала Хелена Ханссон.
Голос у нее был приятный и выговор удивительно правильный.
Они вошли и огляделись.
Квартира состояла из передней, комнаты и кухни. Просторная и чистая, она была обставлена как-то безлично. Почти все вещи были новые, и множество деталей говорило о том, что живущая здесь не испытывает нужды в деньгах. Всюду прибрано, все в порядке.
Бросив взгляд на большую широкую кровать, покрытую толстым одеялом, Колльберг различил ясный четырехугольный отпечаток — наверняка на одеяле только что лежал чемодан.
В комнате стояли диван и удобные кресла. Хелена Ханссон сделала неопределенный жест и пригласила:
— Садитесь, пожалуйста. Хотите, может быть, выпить?
— Нет, спасибо, — ответил Колльберг. Оса Турелль отрицательно покачала головой.
Хелена Ханссон взяла сигарету из металлического стакана на столе, закурила, спокойно сказала:
— Чем могу служить?
— Вы уже знаете, в чем дело, — сказал Колльберг.
— Да, эта ужасная история в Мальмё. Но, кроме этого, я больше ничего и сказать не могу. Ужасная история.
— Где вы сидели за столом?
— Ближе к краю, рядом со мной сидел датский коммерсант. Его, кажется, звали Енсен.
— Директор Хофф Енсен, — сказал Колльберг.
— Да, кажется, так.
— А директор Пальмгрен?
— Он сидел по другую сторону стола. Наискось от меня. Прямо против меня находилась жена датчанина.
— Значит, вы сидели лицом к человеку, который стрелял в директора Пальмгрена?
— Да. Но все произошло очень быстро. Я даже не успела сообразить, в чем дело. По-моему, и остальные пришли в себя только позже.
— Но вы видели убийцу?
