Родители посмотрели друг на друга, и мама кивнула. Мартин Бек понял, что малыш в самом деле вспомнил тот день, который был им нужен. Он не шевелился, сидел тихо и неподвижно и надеялся, что ничего не случится и малыш не потеряет нить.
— А помнишь, — продолжила сестра, — как Улла, Лена и Буссе играли в классики?
— Да, — сказал Буссе. — Улла, Лена, классики. Буссе тоже. Да? Буссе тоже.
Мальчуган с энтузиазмом мгновенно отвечал на вопросы, которые задавала ему сестра, и весь разговор шел по какой-то заранее заданной схеме. Мартин Бек наконец сообразил, что это, очевидно, какая-то игра в загадки, в которую часто играют брат и сестра.
— Да, я это помню, — сказала Лена. — Буссе, Улла и Лена играли в классики. Но Анника не играла.
— Анника не иглала. Анника злилась. На Лену и на Уллу злилась, — важно произнес Буссе.
— Ты помнишь, что Анника разозлилась? Разозлилась и ушла.
— Лена и Улла глупые девчонки.
— Анника сказала, что Улла и Лена глупые девчонки? Помнишь это?
— Анника сказала, что Улла и Лена глупые девчонки, — сказал Буссе и потом энергично добавил: — Буссе не глупый мальчик.
— А что делал Буссе с Анникой, когда Лена и Улла были глупыми девчонками?
— Буссе и Анника иглали в плятки.
Мартин Бек затаил дыхание, и вся надежда у него была на то, что девочка знает, о чем теперь нужно спросить.
— Ты помнишь, как Буссе с Анникой играли в прятки?
— Да, Улле и Лене нельзя иглать в плятки. Улла и Лена глупые девчонки. Анника холосая девочка. Буссе холосый мальчик.
Теперь все шло отлично.
— Дядя тоже холосый.
— Какой дядя?
— Дядя в палке очень холосый. Дядя дал Буссе цок-цок.
— Дядя в парке дал Буссе цок? Помнишь?
— Дядя дал Буссе цок-цок! Не цок!
— Щипчики?
— Нет. Цок-цок.
— Что сказал дядя? Дядя говорил с Буссе и Анникой? Буссе и Анника получили от дяди цок?
— Буссе получил цок-цок. Анника не получила цок-цок. Не цок.
Буссе внезапно повернулся и подбежал к Мартину Беку.
— Буссе от тебя сумочку для цок-цок. У тебя есть сумочка для цок-цок?
Мартин Бек покачал головой.
— Буссе хочет сумочку для цок-цок. Буссе хочет, иначе будет плакать.
— Нет, — сказал Мартин Бек. — Теперь нет. Может быть, потом. Ты получил от дяди в парке сумочку для цок-цок?
Буссе нетерпеливо колотил кулачком по дивану.
— Нет, Буссе получил цок-цок.
— И он был хороший? Хороший цок-цок?
Буссе начал колотить Мартина Бека по колену.
— Нехороший, — сказал он. — Цок-цок не ам-ам.
Мартин Бек посмотрел на маму Буссе.
— Что такое цок-цок? — спросил он.
— Не знаю, — ответила она. — Он каждую минуту говорит такие слова, и мы не знаем, что он, собственно, хочет сказать.
Мартин Бек наклонился к малышу и спросил:
— Что делали Буссе, Анника и дядя? Вы играли с дядей?
Буссе начинал терять интерес к этой игре.
— Буссе потерял Аннику. Анника глупая девчонка и иглала с дядей.
Мартин Бек хотел что-то сказать и открыл рот, но тут же закрыл его, потому что свидетель молниеносно исчез в соседней комнате.
— Не поймаешь меня! Не поймаешь меня! — радостно визжал малыш.
Сестра раздраженно посмотрела ему вслед и сказала:
— Он такой глупый, что его невозможно выдержать.
— Что, по-твоему, он имел в виду под этим цок-цок? — спросил ее отец.
— Не знаю. Наверное, какая-то вещь, но что именно, я не знаю.
— Похоже на то, что когда он был с Анникой, они с кем-то разговаривали, — сказал отец.
Но когда, подумал Мартин Бек. В пятницу или четырнадцать дней назад?
— Бр-р, это ужасно, — сказала мама. — Ведь это, наверное, был тот… который это сделал.
Она вздрогнула, и муж успокаивающе погладил ее по спине. Он озабоченно посмотрел на Мартина Бека и сказал:
— Он ведь еще очень маленький. У него такой маленький запас слов. Я не могу себе представить, чтобы он сумел как-то описать этого человека или что-нибудь сказать о нем.
Мать покачала головой
— Нет, он не сумеет, — сказала она. — Если, конечно, в этом мужчине не было чего-нибудь необычного. Если бы на нем была какая-нибудь униформа, то Буссе сказал бы, что это был солдатик. В противном случае, не знаю… понимаете, детей никогда ничто не выводит из себя. Если бы Буссе увидел, например, человека с зелеными волосами, розовыми глазами и тремя ногами, ему бы наверняка это не показалось странным.
Мартин Бек кивнул.
— Возможно, он был в униформе, — сказал он. — Или, возможно, Буссе вспомнит еще что-нибудь. Наверное, будет лучше, если вы сами поговорите с ним.
Фру Оскарсон встала и пожала плечами.
— Ну ладно, — сказала она. — Я попытаюсь.
Дверь она оставила полуоткрытой, чтобы Мартин Бек слышал, как она разговаривает с малышом. Она вернулась через двадцать минут. Ей не удалось узнать от него ничего такого, чем можно было бы дополнить то, что он уже сказал.
— А нам можно будет уехать? — озабоченно спросила она. — Я хочу сказать, Буссе не должен будет… Она осеклась и потом добавила:
— И Лена…
— Нет, нет. Естественно, вы можете со спокойной совестью уезжать, — сказал Мартин Бек и встал.
Он подал руку ей и мужу, поблагодарил их, но когда хотел уйти, примчался Буссе и обнял его за колени.
— Не уходи. Останься. Поговоли с папой. Поговоли с Буссе.
Он попытался стряхнуть с себя малыша, но Буссе держался крепко, а Мартину Беку не хотелось, чтобы малыш начал реветь. Он полез в карман и вытащил оттуда монетку в пятьдесят эре. Вопросительно посмотрел на маму. Она кивнула.
— Держи, Буссе, — сказал он и протянул малышу монетку.
Буссе мгновенно отпустил его, взял монетку и сказал:
— Буссе купит молозеное. Буссе будет богатым и купит молозеное.
Он побежал в прихожую и взял в руку плащик, который висел на крючке, низко прикрепленном к двери. Начал рыться в карманах.
— У Буссе много денег, — заявил он и предъявил грязный пятачок.
Мартин Бек открыл дверь в коридор, повернулся и протянул Буссе руку.
Малыш стоял, держа в руке плащик, и когда он вытащил руку из кармана, на пол упал маленький
