– Я привезла кучу табличек, ванакт… но это услеется. Есть несколько дел. Важных…
Встала, как и была, голая, задумалась. …А вроде как пополнела моя богоравная, плотью взялась! Уже и ребра не разглядишь, и бедра на бедра похожи стали. Вот кому эти годы на пользу пошли!
Миртойское море - западная часть Эгейского моря.
Ну и мыслишки же у меня! Это после всего! Завела она меня, супруга моя верная, кто бы подумать мог?
– Ты должен назначить нового главу совета гиппетов, ванакт. Мы решили, что это буду я.
– Ты?!
Вообще-то от ванактиссы аргивянской можно ожидать всякого. Но такого!..
– Я! Полидор отказывается, Киантиппу Эгиалиду только тринадцать. Комету - восемь, а Промаха в Аргосе не очень любят. Не забывай, я дочь Амфиарая, сейчас я старшая в семье. Эвмел Адрастид в последний год не вставал, делами все равно пришлось заниматься мне.
Голая рука как бы невзначай поправила золотой венец в волосах… Я только вздохнул. Промах, конечно, не промах, и Полидор* - тот еще подарок, но куда им до этой костлявой! *Имя 'Полидор' можно перевести как 'Великий Дар'. …То есть не такой уже и костлявой! Да-а-а…
– Про твои дела в Азии можешь не рассказывать, наслышана. Жаль, не вышло с Кеми…
И вновь вздыхать пришлось. Чуть ли не до зубцов крепостных завалили мы Аргос добычей. Видать, все мало!
Богоравная вновь присела, потянула меня за руку. Бухнулся я на доски шершавые голым афедроном. Никак вновь насиловать станут?
– А теперь слушай. Большая часть войска Агамемнона действительно в Авлиде, остальные плывут туда с востока. 'Пенелопу', корабль Одиссея, видели у Наксоса…
– Да где они, Дий Подземный, шлялись все эти годы? - не выдержал я. - Где их носило, недоумков?
– Спросишь, - равнодушно бросила она. - Да и не это важно. Сейчас надо думать об Аргосе. Если Агамемнон действительно хочет идти на Трою - пусть. Нечего ему делать на Востоке, там уже наши владения. Жаль, с Кеми не вышло!
У-у, руки загребущие, глаза завидущие!
– Пусть бьется лбом в Скейские ворота! Троя для Аргоса - подарок богов. Надеюсь, у тебя хватит ума, ванакт, не подставлять лишний раз аргивян под троянские стрелы? Пусть микенцы хоронят воинов, пусть Агамемнон ссорится с войском, ведь он плохой воевода, правда? Аргос уже богаче, уже сильнее, а если Микены в этой дурацкой войне еще и потеряют лицо…
Да, кому война - кому и мать родная! Куда там Одиссею-кознодею до богоравной Айгиалы!
– В Микенах уже и так недовольны. Три года - ни побед, ни добычи. Еще годик, и носатого отправят на свидание с Атреем. А когда у них начнется смута, то мы сможем договориться с дорийцами…
Замолкла ванактиса. Замерла, руки мои на бедрах почуяв. На бедрах, на лоне - мокром, ненасытном… А как ее еще замолчать заставишь?
– Ты… Я же о делах… важных!..
Но покорилась, на колени стала, руками в доски палубные уперлась. Долг платежом красен, богоравная. Сперва ты меня сильничала… Поглядел я на ее бедра, на все, что к бедрам прилагается. А ничего! Ну, копья к бою!
Взвизгнула, задергалась взад-вперед, зашипела. Вонзил я ногти в ее кожу - поглубже, побольнее. И мы когтить умеем.
– Ты… ты… эту… хеттийскую царевну… подстилку… так же?.. тут же? Как пес - суку… вонючую?..
Уже доложили! Или моя богоравная личным прорицателем обзавелась? Хорошо, что Цулияс мы еще в Мила-ванде на берег высадили.
Так кто сейчас - сука вонючая? … - Нет, Тидид, не слышал, Промах слышал, а я тогда в Лерне был. Узнал, что дядя Эвмел умирает, на колесницу сразу, но вот - не поспел. Промах мне его слова пересказал, да только он, Дылда Тиринфская, ничего не понял. А насчет Крона и в самом деле странно. Амнистии* - Дни Прощения - ЕМУ справляют, на городских праздниках первому хвалу воздают, словно ОН теперь на Олимпе главный. Да Дий с ним, с Кроном этим! Гм-м… Дий с Кроном… *Амнистия - греч. 'прощение, забвение'.
– Ясно, Полидор. А под Трою я тебя не возьму. Раз богоравная Айгиала будет теперь верховодить в совете гиппетов, ты мне в Аргосе нужен. Ты и Промах. А если что, помни: войско подчиняется не моей жене, а лавагету Эматиону.
– Да о чем ты, Диомед? У нас же не Микены какие-то.
А жаль, что заехать не хочешь!.. Слушай, ты бы Киантиппа видел. Ну, вырос парень, вылитый теперь дядя Эгиа-лей! Все к тебе на войну рвался, насилу удержали…
Что ты задумал, Крон-Время, Крон-мертвец? Котел, ловушка… Ведь это только в сказках (да еще, наверное, в детстве) время может остановиться, пойти вспять, замереть. Крутится хрустальное колесо под всеми мирами, неостановимо, неотвратимо. Вот уже сын дяди Эгиалея рвется на войну, как когда-то рвался я. Какая это у меня война по счету? Седьмая? Восьмая?
Последняя?
Никогда не думал, что буду говорить с выходцем из Тартара. Впрочем, не думал - и не говорю. Это он говорит.
– Знаешь, Диомед, я вначале на тебя разозлился, обиделся даже. Это же твой план был! А я тебя предупреждал, предупреждал, что не выйдет ничего! А тут докладывают: возвращаются аргивяне, и все остальные возвращаются…
Выходец из Тартара богоравный Агамемнон Атрид изволил хмурить брови. Не слишком - вроде нашего Зевса Трехглазого, что на Лариссе.
– Ну, может, оно и к лучшему так… Но что теперь войску объяснишь? Вон Одиссей бегает, вопит, что кормчие у тебя плохие, в Мисию вместо Троады свернули…
А я все еще не верил. Не верил, себя за ладонь щипал - незаметно, дабы Атрид не узрел. Три года с лишком прошло, как погиб маленький Ферсандр, как взяли мы проклятый Пергам. Для меня, для всех, для мира - три года.
А для носатого - три дня! Или четыре. Или пять.
– Ладно, так и скажем - ошиблись кормчие, морского пути в Трою не знали. Но теперь, Тидид, все по-моему будет! Никаких хеттийцев - прямо на Трою идем. Войско уже и так волнуется…
Щипаю я себя за ладонь, синяки ставлю. А может, не в Тартаре Атрид просидел эти годы? Тартар-то не забудешь! А, к примеру, сбежала из Гадеса прабабка моя, Горгона Медуза, завернула на денек в Авлиду, глянула в глаза всему воинству ахейскому… Да только слаба старушка стала, поистратила силы. Всего-то ее взгляда на три года и хватило.
– В общем, все! Готовь корабли, поведешь передовой отряд. На Трою! Понял, Тидид? На Трою!
Ого, эка брови сдвинул носатый! Сейчас молнией ударит!
– Понял?! Ничего-то я не понял!
Бродят тени по Авлиде-Тартару. Бродят, рыщут, смеются.
Поют.
– Эй, гуляй по кругу фляга!
Диомед ослеп, бедняга.
Эвона! Эвона!
В бой с врагами мы ходили -
Чуть своих не перебили!
Эвона! Эвона!
К Трое плыли мы, старались,
А в Пергаме оказались!
