волшебные.
Значит, тут нам всем и конец!
С моими гетайрами я бы никому не советовал спорить. Даже Агамемнону. То есть не так - в особенности Агамемнону. Любят его чернобородые!
– Э-э, ванакт Агамемнон! Не пропустим тебя, да! Отдыхает Диомед-ванакт, да! Ближе не подходи, плохо будет, понимаешь, да?
Слушать бульканье нашего Зевса я не стал. Но сон все равно не шел, а страшный день еще не кончился…
Встал, потер ноющее ухо (бронзовый щит, конечно, лучшее изголовье для настоящего воина, но…). Та-ак! Ку-реты плечи сомкнули, а за ними… Ото! Агамемнон, Мене-лай, Нестор Сивая Борода, оба Аякса!
– Значит, так, Диомед? Почиваешь, значит, беспечно? Забыл, что троянцы рядом, уже на холмах, уже у самого частокола?
Это не Агамемнон. Нестор это, конник Геренский, пе-шеходящий..
– Слишком заботлив ты, старец, - вздохнул я. - Тру-. дов никогда ты не бросишь!
– Погодите, - поморщился Зевс-Агамемнон. - Тидид, не время ругаться… …Да ну? И от кого я это слышу? -…В лагере… Паника в лагере, Диомед! Болтают, будто боги на нас сегодня напали, значит, Трои вовек не взять. А тут еще этот Pec…
– Рее действительно пришел, - перебил брата Менелай. - Войско у него небольшое, но дело не в войске. Все боятся, болтают, что завтра утром Рее напоит коней в реке…
Я кивнул. Дело, конечно, не в чубатом фракийском царьке. Все устали, всем страшно. Испуганный и усталый поверит даже в волшебных коней, пьющих на нашу погибель грязную желтую воду Скамандра. … Помрут, бедняги! Ox и грязная вода! И трупы гниющие на дне…
– Кажется, дошло, - усмехнулся я. - Надо убить Реса? А может, еще и коней его увести? Чтобы все увидели?
– Ну-у-у-у… хорошо-о-о-о… бы-ы-ы-ы!.. И погляде-е-е-еть… бы-ы-ы-ы… где-е-е-е… враги-и-и-и… страш-ные-е-е-е!
Славно спели - хором!
– Возьми с собой кого хочешь! - заторопился (а вдруг передумаю?) старший Атрид. - Кого хочешь, сколько хочешь!..
Я понял - дождался. Есть!
– Одного, думаю, хватит, - пожал плечами. - Сами знаете, в таких делах надо парой работать. Товарища ранят - вытащи, а если побежит - зарежь… Есть у меня друг самый наилучший - Одиссей Лаэртид, любимец богов, басилей итакийский. Если сопутник мой он, из огня мы горящего оба к вам возвратимся!..
Вот и все, Любимчик!
От желтого Скамандра несло гнилью, земля выскальзывала из-под ног, словно кровь, пролитая задень, еще не успела впитаться. И трава пахла кровью - застывшей, спекшейся черной коркой. Не скоро здесь смогут пастись кони… Я шел не спеша, постепенно замедляя шаг. До утра еще далеко, куда дальше, чем до смерти.
Тихий шелест травы, тихий шелест крыльев Таната…
Спешить было некуда. Пусть Любимчик спешит! Ишь, дергается, с шага сбивается.
Чует! И верно чует!
Наконец не выдержал Лаэртид - обогнал, нарочито хрустя стеблями, пошел впереди. Спина в легком полотняном панцире - не защищена, открыта - мишенью для верного удара. На что он надеется, умник? Что его дружок из Аргоса в очередной раз проявит дурацкое благородство? Поздно! Вот сейчас, не думая, выхватить короткий хет-тийский меч…
Шаг.
Шаг-декат.* Шаг-гекатост**. Звезды путались в ледяной росе. *Д е к а т - десятый. ** Г е к а т о с т - сотый.
– Не могу…
Я остановился, подождал, пока рыжий обернется…
– Не могу бить в спину!..
Странным было его лицо. Будто не он, я изменник. Будто не он, я - гадюка в мокрой траве.
– Ты предатель!..
Это не я сказал, это он, Одиссей Лаэртид.
– Ты предатель, Диомед! -…Тише, троянцы услышат!..
Мы ругались шепотом, мы кричали шепотом, шепотом проклинали друг друга. Я припомнил ему все, и он тоже - мне. У Любимчика оказался свой счет.
И никто не взялся за меч.
Вернее, не так. За меч взялся я. За рукоять, не вынимая. Он не заметил. Или сделал вид.
– Диомед, вчера мы могли взять Трою. И опять не взяли. Надо говорить, почему?
Я лишь поморщился. Стратег-воевода нашелся! Лучший ученик дядюшки Алкима!..
Впрочем…
– Скажу! Потому что ОНИ, эти людоеды, которые купили тебя, Лаэртид, с потрохами, решили САМИ убивать нас. Обожглись, правда… И ты обжегся, Любимчик. Мы отдали долг дружбе - высказались как хотели, от души. А теперь у тебя осталось ровно десять слов. Я буду загибать пальцы, а ты говори. На одиннадцатом я убью тебя - если не успеешь убедить, что подлец и предатель - это не ты!
Он кивнул, помолчал какой-то миг. Острые глаза блеснули вызовом:
– Жена, сын дороже всего мира. Если убьешь Олимпийцев - начнется Титаномахия!
Слов было ровно десять. Но хватило и одного.
'Титаномахия! Новая Титаномахия! Мы… Наш Номос… Мы все как тельхины с гелиадами… ЭТИ, на Олимпе, не ведают, что творят! Нельзя! Надо что-то…' 'Перед смертью Эвмел Адрастид велел передать: '…Они - часть Номоса, убивать нельзя…' Не они! ОНИ - часть Номоса! Бестолковый у тебя ученик, дядя Эвмел! Как все просто! Просто - когда знаешь…
– Я тебя. понял, Лаэртид. Мы, полубоги, становимся богами - быстро, незаметно, неотвратимо. ОНИ ошиблись, и Крон-мертвец ошибся со своим дурацким Котлом. Стоит нам сделать последний шажок, и тогда… …Это уже случилось, когда Зевс восстал на Крона Всесильного, и погиб Номос Золотого Века. И это не случилось - совсем недавно, на Флеграх, где дядя Геракл помог остановить гигантов. А кто остановит нас, воинов Ар-магеддона?
Рыжий вновь кивнул, почесал нос, поморщился.
– Все-таки ты герой, Тидид! Тебе бы троянские стены лбом крушить!..
Вздохнул я, руками развел. Ну, герой. Ну, крушить…
– …Помер, - вздыхает седатый кентавр. - Помер Хи-рон. И Фол помер. И Несс помер. И все померли…
– А я говорю - Хирон, - не отстает козопас. - Хирон его, Лигерона, воспитывает. Геракла воспитывал - а теперь его, Лигерона. Потому что Лигерон - это Геракл сегодня! То есть, э-э-э, завтра!..
Даже во сне я не выдержал - улыбнулся. Редко так бывает, чтобы снилось все одно к одному, как и было. Хороший сон, словно бы и не про меня. Да и про меня ли? Это сон про счастливого самоуверенного (ой-ей-ей!) молодого парня, у которого одна беда - кентавров не встречал. А вот сейчас - встретил! … Амикла тогда была еще жива. Еще несколько дней… -…Помер Хирон, - вздыхает кентавр. - Пусто на Пе- лионе… Помер!
Вздыхает - даже хвост его гнедой подрагивает.. Но ко-зопаса не пронять.
