после запуска «Мономаха» весь состав службы обеспечения полигона на грузовиках уходит на юго-запад, к небольшому ущелью, где можно быстро организовать оборону. Те же, кто находится на позициях, будут отступать на юг, обходя полигон. Возле ущелья оба отряда соединяются и начинают рейд к туркестанской границе.
— Годится, — согласился Степа. — А на полигоне — никого не оставим?
— Нет… — растерялся полковник. — По-моему, нет… Я правда, не знаю относительно тех, кто будет в рубке управления…
Степа велел готовить грузовики, отправил офицеров, не занятых подготовкой к запуску, на позиции, а сам поспешил к брату. Лебедев был возле рубки, рядом с ним стояла Берг.
— Степа! — обрадовался он. — Я уже боялся, что не увидимся. Мне пора готовиться.
— Ага, — кивнул Косухин. — Николай, Наташа, после запуска на полигоне никого не останется? Все успеют уйти?
Полковник и девушка быстро переглянулись.
— Мне придется остаться, Косухин, — чуть помолчав, ответила Берг. — Пока «Мономах» не вышел на орбиту, мне придется держать связь. Так что я вас догоню…
— Так значит, эта… — помрачнел Степа. — А кроме вас, Наташа, некому?
— Увы, некому, — рассмеялась девушка. — Вот какая я незаменимая! Цените, Косухин!
— Ладно, — мотнул головой Степа, — придумаем чего… Ну, значит, пора мне, а то того гляди полезут.
— Ну что, Степан, — Лебедев взял брата за плечи, и, усмехнувшись, легко дернул за ухо. — Веди себя хорошо, слушай старших… А главное, Степка, постарайся остаться в живых, ладно?
— Да чего ты, в самом деле, — Косухин смутился и отвел глаза. — Ты сам… эта… не геройствуй. Обойдемся без второго ордена. И хоть весточку дай, когда вернешься…
— Париж, Рю Гош Матье, 15, Карл Берг. Иной связи покуда нет. Постараюсь вернуться побыстрее, Степа. Так что сам не геройствуй. Если предложат делать мировую революцию где-нибудь в Сенегале, откажись… Хотя бы до моего возвращения…
— Ага, — кивнул Косухин. Очень хотелось обнять брата, но он не решался. Николай засмеялся, щелкнул его по лбу, а затем наклонился и быстро поцеловал в щеку.
— Я пошел, Степка. Ни пуха тебе…
— К черту, — механически ответил Косухин и, проводив брата взглядом, повернулся и зашагал обратно. Внезапно он услышал шаги сзади. Его догоняла Берг.
— Косухин, а со мной вы не хотите прощаться?
— А мы не прощаемся, — пожал плечами Степа, — нам еще в Синцзян топать…
— И все-таки, — голос Берг внезапно дрогнул. — На всякий случай…
— Еще чего! — буркнул Косухин. — Какой-такой случай! Увидимся…
Он ускорил шаг и вскоре догнал группу офицеров и солдат, спешивших к грузовому авто. Степа взглянул на гигантский серебристый силуэт замершего на стартовой площадке «Мономаха» и полез в кузов.
11. «МОНОМАХ»
Арцеулов томился. Ему совершенно нечего было делать, и он в который раз почувствовал себя ненужным и бесполезным. Ростислав уже успел обойти стартовую площадку, поднялся на лифте на одну из ферм, окружавших «Мономаха», тщательно осмотрел рубку управления. Ракета поразила его своими размерами. Рядом с нею было просто страшно находиться, и капитан никак не мог представить себе, что эта громадина поднимется в небо. Рубка
— небольшой вырубленный в склоне холма бункер — сверкала сотнями лампочек. На пульте управления тускло светились непонятные Ростиславу приборы, что-то гудело и даже жужжало. Здесь было тоже не до него — Богораз устанавливал длинную цифровую комбинацию на большой металлической плите, похожей на банковский сейф, а несколько офицеров-техников зачаровано следили за его движениями. В конце концов Арцеулов обругал себя дезертиром, и, проверив патроны в двух своих револьверах, решил направиться на позиции под начало краснопузого комиссара Косухина. Но сделать этого не успел. Начальник объекта, остановив его, поинтересовался, понимает ли он что-нибудь в подрывном деле.
Еще на Германской капитан — тогда еще подпоручик — закончил специальные курсы подрывников, поэтому охотно вызвался помочь. Арцеулову выделили унтера и нескольких солдат, поручив его вниманию главные объекты
— склады с топливом и боеприпасами, лаборатории и саму рубку. Заряды были установлены там уже давно, а капитану следовало проверить их готовность и, если требовалось, исправить возможные огрехи.
Арцеулов обрадовался, что и для него нашлась работа. Она оказалась нетрудной — проверить контакты электрических взрывателей — но заняла много времени. Приходилось шагать от одного объекта к другому, делая каждый раз по полкилометра и более. Наконец, когда солнце уже стояло высоко, все было закончено. Заряды проверены, все провода сведены к главному взрывателю, находившемуся в небольшом домике в ста метрах от рубки управления. Капитан лично проверил контакты, запер обитую железом дверь и поспешил к «Мономаху».
Возле ракеты стояла небольшая группа офицеров и техников, окружая двоих людей в странных, похожих на водолазные скафандры, костюмах. Полковник был спокоен и даже улыбался, а Семен Аскольдович казался почему-то хмурым и неразговорчивым.
— Ну что, капитан, — усмехнулся Лебедев, увидев Арцеулова. — Пожелайте мне удачи!
— Счастливо вам, господин полковник! Счастливо, Семен Аскольдович! — Арцеулов тоже попытался улыбнуться, пожимая руки в огромных тяжелых перчатках. — Значит все-таки не зря? «Рцы, мыслете, покой»…
— Да, — кивнул Лебедев, и лицо его стало серьезным. — Не зря, Ростислав Александрович. Жаль Георгия, он ведь должен был лететь вместе с нами. И профессора жаль. Этот полет, как я понял, — его заслуга…
Полковник стал прощаться с Берг, уточняя, как лучше им встретиться у ее дяди в Париже, как вдруг взгляд Арцеулова скользнул по серебряной печатке с извивающимися змеями. Перстень Ксении, приносящий удачу… Как говорил странный учитель — Охс Вагре, дхарский Перстень Духов. Он, капитан Арцеулов, свое дело сделал, и удача ему не понадобится. Ему не надо прорезать атмосферу в тесной кабине, плыть по черному безмолвию эфира, а потом неведомым и непонятным путем добираться до далекой планеты Тускула, которая, оказывается, так похожа на Землю…
«Никогда не снимай…» — вновь вспомнились слова чешского подпоручика, но рука уже потянулась к перстню.
— Возьмите, господин полковник. На счастье.
Лебедев оживленно повертел в руках тяжелую серебряную безделушку и, отрицательно покачав головой, хотел вернуть ее капитану.
— Вернете потом, — решительно заявил Ростислав. — Когда вернетесь, Николай Иванович… Я вас прошу!
Он вдруг понял, что полковнику этот талисман сейчас будет куда нужнее. И что он, Арцеулов, поступает правильно.
Лебедев развел руками и, шутя, попытался надеть перстень на перчатку. Ростислав покачал головой — пальцы перчатки были толще человеческих раза в два, но вдруг обомлел — маленький серебряный обруч легко наделся на средний палец и застыл, как влитой. Полковник попытался его снять, но так и не сумел.
— Хорошо, — перчатка с перстнем поднялась вверх в прощальном приветствии. — Верну в Париже, капитан. До свиданья! Счастливо всем, господа!
