Честно говоря, Келюс и не надеялся попасть именно к Генералу. Он предпочел, чтобы с его делом разобрался кто-нибудь другой, но выбора не было.
— Что? — продолжал Генерал, не давая Николаю вставить слова. — Никак в покое не оставят? Я ж им сказал!
— Здравствуйте, — перебил его Келюс. — Нет, меня не трогают. Даже следователь больше не вызывает. Спасибо.
— Тогда что? Материально плохо?
— Скажите, — вновь перебил его Лунин. — Я что, враг народа?
Генерал на секунду задумался: — Понял. Не берут на работу. Угадал?
Келюс, насколько мог коротко, поведал ему о пресловутых списках.
— Вот хреновье! — возмутился Генерал. — Интересно, кто их рассылает? Знаешь, Лунин, ты меня, наверное, крепко не любишь, и можешь поверить, я тебя тоже, но списки… Вот падлы!
— Да я верю, — кивнул Келюс. — Только от этого не легче.
Генерал схватил со стола блокнот, черкнул туда несколько размашистых строчек и на секунду задумался.
— Тебе куда лучше? Ты, кажется, преподаватель?
— Да куда угодно, — рассудил Келюс. — Хоть в издательство.
— Ага, — Генерал сделал новую запись. Затем спрятал блокнот и вновь задумался.
— Ладно, — заявил наконец он. — На работу тебя возьмут. Только, Лунин, имей в виду, насолил ты кое-кому крепко. Оружие есть?
Келюс ничего не ответил. Генерал взглянул на него и усмехнулся.
— С собой не носи, но дома держи. Представим тебя и этого сержанта… Соломатина… к ордену… Авось приутихнут… И… вот что, Лунин. Память хорошая?
Келюс кивнул.
— Я назову тебе телефон. Нигде не записывай. По нему ты меня всегда найдешь. Но только — если жизнь или смерть. Ясно?
— Ясно.
— Будешь звонить, меня никак не называй, — продолжал Генерал. — И себя не называй тоже. Выдумай кличку. Ну, псевдоним…
— Келюс, — предложил Лунин. Ничего другого в голову не пришло.
— Ага, «Графиня Монсоро», — сообразил Генерал. — У меня как раз дочь читает. Ладно, но смотри — только если жизнь или смерть.
Он не стал называть номер, а записал его на листке блокнота, показал Келюсу, а затем сжег бумажку в пепельнице, аккуратно высыпав пепел…
Фрол возвращался из больницы. Лида чувствовала себя заметно лучше, и ее уже собирались выписывать, но случившееся было непоправимо: двигаться девушка не могла. Родители достали где-то немецкую инвалидную коляску, и Лида под присмотром Фрола училась ездить на ней по больничному парку.
Вчерашний визит медицинского светила не дал особых результатов.
Светило порекомендовало санаторий, целый список дефицитных лекарств и посоветовало не терять надежды. Правда, в чем состоит надежда, светило не указало, заметив, что иногда сильные стрессы способны вывести больного из паралича, но при этом смотрело на Лиду с таким профессиональным оптимизмом, что девушка все поняла.
Фрол собирался уезжать и мучился, что ничем не сможет помочь Лиде. Впрочем, Келюс и Мик твердо обещали не забывать девушку. Сама Лида держалась бодро, заявляя, что, как только вернется домой, попытается взять вновь в руки кисть.
В общем, настроение у Фрола было не из лучших. Открывая дверь, он услышал какой-то грохот. Ожидая чего угодно, дхар вихрем ворвался в квартиру и замер.
Вся мебель была сдвинута с мест, швабра, которой поручику категорически запретили касаться, торжественно торчала посреди прихожей, а стук, доносившийся из кабинета, свидетельствовал о том, что Виктор, натиравший в данный момент пол, двигает огромный письменный стол.
— Ну даешь, елы! — поразился Фрол. — Че, князья тоже полы натирают?
— Еще как, Фрол! — бодро отозвался Ухтомский. — Особенно в юнкерском училище. Пол у нас в актовом зале был, я вам доложу… Ну, как Дворцовая площадь.
— Ага, — кивнул дхар. — Ну ниче, мы у себя в Забайкальском зубными щетками пол мыли. Ладно, сейчас пособлю.
При мощной поддержке Фрола уборка, несмотря на грандиозные масштабы, была завершена сравнительно быстро и без потерь. Пострадал только один из стульев в гостиной, распавшийся от мощного толчка Фрола. Стул пришлось клеить эпоксидкой, после чего уборка была сочтена законченной, и молодые люди направились на сверкавшую чистотой кухню пить чай.
— Фрол, — обратился к дхару поручик, допивая вторую чашку, — вы не могли бы продиктовать мне эпос о Ранхае?
— По-дхарски? — удивился Фрол. — Ну, начало, вроде, помню…
Он на минуту задумался, затем распевно, не торопясь, прочитал: Вах-у дхэн мариба дхори Цхор бахсат Ранхай-гэгхэну Эйсо энна хон-акуна Вапалари айаримэ Ул Ранхай ю-лах эато Глари басх алтэ а-квуми Арва-атур мгхути-цотэ — Только по-русски не смогу, — пожаловался он. — Тебе хорошо, ты в гимназии учился…
— Да бросьте, Фрол! — решительно заявил Ухтомский. — Сможете! Пойдемте!
Они перешли в кабинет. Князь, усадив Фрола в кресло, достал из бумажных залежей чистую общую тетрадь и приготовил карандаш.
— Слышь, — не выдержал дхар, — а зачем тебе?
— А Рангайка чей предок? — усмехнулся Ухтомский. — Это будет почище родовой байки. Попробую потом стихами перевести. Размер легкий, как у «Калевалы» Ну, давайте.
Фрол облегченно вздохнул, закрыл глаза и нерешительно начал: — Ну… Слушай, племя серых дхаров… Песню о воине… начальнике… — Повелителе, — подсказал Ухтомский.
— Ну повелителе Ранхае, великом сыне солнечного леса… Как там, елы… Могучем повелителе звезды и тучи…
— Красиво, — князь быстро водил карандашом по бумаге.
— Дорога… путь Ранхая вечен, его мир, война и работа…
— Деяния, — поправил Виктор, прицокнув языком.
— Деяния, — покорно повторил Фрол, — не подвластны злой ночи…
— Вот это фольклор! — удовлетворенно заметил Ухтомский, покуда дхар переводил дух. — Это вам не «Гуси-лебеди»…
Когда Келюс вернулся домой, работа подходила к концу. Фрол постепенно сам вошел во вкус и время от времени прерывал русскую речь странно звучащими дхарскими словами. Ухтомский легко чертил в тетради строчку за строчкой.
— А, мемуары Принца Дхарского, — заметил Келюс. — Ваше дхарское высочество, как там у нас насчет ужина?
Ухтомский обещал забежать на следующий же день, но так и не появился. В течение нескольких дней Келюса и Фрола никто не тревожил. Мик — и тот пропал. Его матушка сообщила, что Михаил очень занят, причем ее тон не оставлял сомнений, что Плотников-младший действительно занялся наконец чем- то полезным.
Впрочем, Келюсу и Фролу это было на руку. До отъезда дхара требовалось закончить кое-какие дела…
…Вход в катакомбы, откуда их вывели люди полковника Глебова, был теперь забран густой решеткой. Массивный замок выглядел угрожающе, но Фрол, специально заехавший как-то днем взглянуть на него, лишь похмыкал и попросил у Келюса разрешения покопаться в инструментах деда. В свое время Лунин-старший недурно слесарил в свободное от партработы время, и дхар, быстро заполнив сумку всем необходимым, остался доволен.
