Степка Косухин?
Недокуренная папироса упала в лужу. Во рту стало горько, и не одни папиросы были тому причиной. Эх, влип ты, Косухин, чердынь-калуга! Всюду клин — даже не будь Шекар-Гомпа. Когда в 17-м их звали на штурм мирового капитала, никто не думал, что через четыре года молодые командиры РККА станут опасны… Интересно, для кого? Для дела революции? Или для товарища Агасфера, будь он трижды неладен!
На часах ровно шесть. Косухин оглянулся: Ростислава не было. Степа вздохнул, хотел достать четвертую папиросу, и тут, совсем рядом, мягко затормозило черное авто. Косухин дернулся: он знал, кто ездит на таких автомобилях. Да и номер был приметным — не спутаешь…
— Садитесь, господин полковник!
Белый гад Славка Арцеулов распахнул дверцу и подмигнул:
— Нравится?
Косухин хотел было пуститься в расспросы, но решил, что место явно неподходящее. Он плюхнулся на переднее сиденье и взглянул на беляка. Ростислав был в хорошем настроении, даже весел: не иначе сотворил шкоду делу революции…
Авто миновало Театральную площадь и выехало к Манежу. Тут только Степа опомнился:
— Ростислав, ты… Откуда машина? Это же с Лубянки!
— Так точно, — Арцеулов слегка оскалился, и вновь подмигнул: — Одолжил на время. Держите…
Он сунул Степе небольшую книжечку — удостоверение агента второго разряда главного управления ВЧК.
— Запомните фамилию… На всякий случай, я Оцуп Абрам Моисеевич, старший уполномоченный. Вы…
— Балаев Иван Иванович… Славка, ты что?
— Нервы, господин красный командир? — Арцеулов уже не улыбался. — По-моему, очень удобно. Я проверял — пропускают всюду, даже бензин залили бесплатно… Вещи собрали?
— Какие вещи, чердынь-калуга! — Степа наконец-таки рассердился. — Ты что это, белый гад, сообразил! Да ты же контра!
— По-моему, я этого никогда не отрицал. Все, эмоции — потом. Вещи собрали?
— Да какие вещи! — злость сменилась растерянностью. — Все со мною. Только рисунки у Кольки оставил. На память…
— Ингвара рисунки?
— Ага… — Косухин вздохнул: рисунков было жаль. — Я это… Велел Кольке завтра на Лубянку пойти. Меня заложить. А то пропадет парень…
Арцеулов кивнул:
— Верно. Если уцелеем — уйдем через эстонскую границу. Я договорился.
Степа не ответил. Насчет дальнейшего у него имелся свой план.
— Хорошо. Слушайте, Степан… Сейчас мы подъедим на Арбат…
Арцеулов излагал свой план четко и понятно, словно отдавал приказ перед атакой. Спрашивать было поздно — надо запоминать. Слушая, Косухин немного позавидовал беляку: сам он едва ли до такого додумался бы. Хотя почему бы и нет, чердынь-калуга! Додумался, если б не занимался интеллигентскими самокопаниями. Ишь, сомнения замучили, словно гимназистку!
— Повторять не надо? — Арцеулов искоса взглянул на хмурого Степу. Тот покачал головой:
— Не маленький. Ладно, авто где взял и документы.
Ростислав усмехнулся и в нескольких словах описал случившееся.
— Шлепнут тебя, Ростислав, — вздохнул Степа. — И меня разом с тобой!
— Да ну? — удивился Арцеулов. — А я думал, что нам с вами от большевиков пенсия положена. Степан, у вас что — память в Шекар-Гомпе током отшибло?
— Не отшибло, — буркнул Косухин, отворачиваясь от самоуверенного беляка. Авто миновало Манежную площадь и не спеша сворачивало направо, в сторону Собачьей Площадки. — Только ты, Ростислав, учти: я против трудового народа не пойду!
— Знаете, Степан, я тоже. К трудовому народу претензий не имею. Если так жалко господ чекистов, то успокойтесь: по-моему, они отделаются лишь синяками…
Косухин замолчал, чувствуя, что беляка не переспоришь. Впрочем, время для выяснения отношений кончилось. Автомобиль въехал на Собачью Площадку. Возле музыкального училища Ростислав затормозил.
— Садитесь за баранку. Я теперь — господин чекистский генерал, мне не положено. Где газ, показать?
Косухин даже задохнулся от возмущения:
— Да ты!.. Я «Муромец» водил!
Арцеулов закашлялся, и Степе стало стыдно. Похоже, он разучился понимать элементарные шутки.
— Не спешите, — негромко говорил Ростислав, пока Степа выруливал на нужную улочку. — Такие машины не спешат… Без моей команды из авто не выходить. В любом случае — не стреляйте…
— Да помню я…
— Вот он… — Ростислав кивнул налево. Косухин и сам заметил особняк
— и двоих в штатском, стоявших на тротуаре.
Арцеулов едва успел открыть дверцу, как охранники оказались рядом. Руки были наготове — в карманах. Казалось, секунда — и начнется стрельба. Степе стало не по себе: мало ли какой приказ имеют чекисты!
— Старшего! — тон Арцеулова был высокомерен, и презрителен. Удивленные чекисты застыли.
— Я, — вымолвил, наконец, один. — Агент первого разряда Гусев.
Арцеулов ткнул ему в нос удостоверение. Это был решающий момент: вдруг эти типы знают Оцупа?
— Слушаю вас, товарищ старший оперуполномоченный!
Степа перевел дух. Ростислав, казалось, и не сомневался в успехе:
— В доме трое?
— Наших? Так точно — трое, товарищ старший…
— Не при старом режиме! — Арцеулов легко махнул рукой. — Бросьте чины! Отвечайте коротко: объекты там?
Степа вздохнул. Интересно, где Ростислав нахватался таких словечек? «Объекты»! Ему бы в жизнь такое не придумать!
— Так точно. Француз недавно пришел. Главный, как обычно, не выходил…
Арцеулов сделал суровое лицо:
— Всех наших — сюда! Без шума!
— Есть!
Один из чекистов метнулся к двери и позвонил. Ростислав быстро оглянулся: Степа уже вошел в роль, на лице у него была написана высшая деловая сосредоточенность.
Через минуту на тротуаре стояли пятеро — двое «наружников» и трое из внутренней охраны, даже не успевших надеть пальто.
— Ознакомьтесь! — Арцеулов достал мандат. Агент первого разряда Гусев осторожно взял бумагу и прочитал вслух. Чекисты замерли.
— У меня приказ, — Ростислав, неторопливо спрятав мандат, выждал для солидности секунду- другую. — Приказ секретный. Ваша задача — ничего не спрашивать и выполнять все мои распоряжения…
Возражений не последовало. Мандат с подписью Дзержинского делал свое дело.
— Ставлю задачу: двое остаются у дверей, трое: оцепляют дом со стороны сада. Никого не подпускать. Подчеркиваю — никого. Стрелять после первого же предупреждения!
Чекисты переглянулись. Гусев кивнул:
