— Это обязательно, — улыбнулся Чиф, — но сейчас… Расскажи мне о Пачанге.
Тэд пожал плечами:
— Но… Я больше ничего о нем и не знаю. Разве что господин Чжао…
Он поглядел в сторону фольклориста, но тот уже дремал, завернувшись в мохнатую шубу.
— Не все, дядя Тэд. Вы говорили о каких-то легендах…
— Оу! — Валюженич засмеялся, откинувшись на рюкзак, служивший ему подушкой. — Ну, это точно не ко мне! Для меня легенды — лишь источник археологической информации… Правда, если в самом общем виде… — Он задумался, а затем щелкнул пальцами: — Первые легенды о Пачанге зафиксированы в четырнадцатом веке, в некоторых текстах «Калачакра-тантры». Тогда начались конфликты между Лхассой и провинциальными монастырями, и легенда о Пачанге родилась, похоже, именно в провинции. В этих текстах сказано, что первым центром учения калачакры на Тибете был Пачанг. Там находилась гигантская мандала из чистого золота — символ и главная святыня нового учения. В Пачанге правили цари из династии Кальки, младшая ветвь которой позже правила в знаменитой Шамбале. В общем, Пачанг был своеобразной священной столицей Тибета, но очень недолго. В двенадцатом веке какие-то очередные завоеватели, якобы посланные правителем преисподней, осадили город и начали штурм. Что характерно, другие правители — последователи калачакры не оказали городу помощи. Тогда царь Калька — номера уже не помню — воззвал к небу, и город исчез…
Тэд помолчал, затем заговорил вновь:
— В общем, это весьма напоминает известную русскую легенду о Китеже: священный город исчезает, чтобы не достаться врагам, но туда можно попасть, если ты достаточно праведен. Ничего особо оригинального, весьма распространенный сюжет. Естественно, находились оригиналы, которые утверждали, что видели Пачанг — то ли в небе, то ли в водах какого-то озера. Ну, это для господина Чжао…
Он поглядел в сторону спящего фольклориста и усмехнулся:
— Господин Чжао собрал целую библиотеку о Пачанге. А если серьезно, думаю, все достаточно просто. Пачанг был одним из местных княжеств, погибших в ходе очередной драчки. В дальнейшем память о нем поддерживала сепаратистов, не желавших подчиняться Лхассе. А подробности следует поискать в местной библиотеке, вдруг там остались какие-то древние тексты. Заодно можно взглянуть и на окрестности — поискать остатки древнего города, если он в самом деле существовал…
— И все? — Косухин был несколько разочарован. Подобных сказок он уже успел наслушаться за эти месяцы.
— Ну конечно, не все. За последние века о Пачанге писали много, появились чуть ли не целые путеводители, есть подробное изображение золотой мандалы, биографии его правителей… Ну и, конечно, инструкции для тех, кто желает попасть туда.
— И как, трудно попасть?
— По сравнению с нашим путешествием — не очень, — покачал головой археолог. — Обычный набор правил для ортодоксального буддиста. Правда, в самых поздних текстах, уже в девятнадцатом веке, появились признаки увлечения магией. Вместо долгого самосовершенствования предлагался набор достаточно грозных заклинаний. Впрочем, можно поступить еще проще взглянуть в зеркало.
— Волшебное? — улыбнулся Чиф.
— Йе! Конечно. Во дворце правителя Пачанга якобы до сих пор существует каменное зеркало — единственная святыня, оставшаяся от исчезнувшего города. Зеркало, конечно, волшебное, вроде как у Диснея. Ты «Белоснежку и семь гномов смотрела?
— Нет. Это новый фильм? — Дисней почему-то заинтересовал Чифа больше, чем тибетские легенды.
— Оу, ты бы видел! Цветной, на два часа! Мои племянники смотрели его раз десять. Так там волшебное зеркало тоже играет не последнюю роль. А что до Пачанга, то рассказывают так: обыкновенный человек, то есть грешник, увидит лишь гладкий камень, монах или вообще человек праведный сможет разглядеть собственное изображение и, увидев себя, стать мудрее. И только избранные сумеют взглянуть сквозь камень и разглядеть истинный Пачанг небесный, который, как ты уже знаешь, исчез. Ну а пройти сквозь зеркало смогут лишь маги и, естественно, духи…
— Я в ужасе, коллега, от подобной интерпретации!
Валюженич и Косухин переглянулись: голос исходил из недр мохнатой шубы. Господин Чжао не спеша высвободил нос, затем появилась и вся физиономия невыспавшаяся и недовольная.
— Мало того, что вы не даете мне спать… Это еще полбеды, но то, как вы говорите о Пачанге… Ваш тон…
По-английски господин Чжао говорил превосходно, с чистым оксфордским произношением. Впрочем, на языке Шекспира его слова звучали еще более язвительно.
— Не могу одобрить моих непросвещенных земляков, которые именуют европейцев «заморскими чертями». Однако вы, господин Валюженич, умудрились заслужить прозвище еще более неприличное. В присутствии молодого человека я не решусь повторить…
Археолог несколько смутился и стал смотреть куда-то в сторону.
— Теперь понимаю, в чем дело. Я и раньше присматривался к вашим, с позволения сказать, методам. В археологии я мало разбираюсь, но предпочитаю доверять таким специалистам, как лорд Рамзей и, между прочим, ваш собственный батюшка…
— Ну, вы преувеличиваете, господин Чжао, — неуверенно возразил Валюженич. — Вернее, преувеличивает лорд Рамзей. Он, по-моему, крайний консерватор… Весь шум из-за каких-то неувязок с документацией…
— Сотрудники Шанхайского музея древностей несколько иного мнения. После ваших так называемых раскопок храмового комплекса…
— Вы что-то говорили о Пачанге? — поспешил перебить его Тэд, похоже, не стремившийся к выяснению дальнейших подробностей.
— Да, о Пачанге. Вы упомянули господина Диснея и его жуткие суррогаты, которые он называет сказками для детей. Боюсь, ваш рассказ о Пачанге как раз годится как сценарий для очередного голливудского опуса. Легенды о Пачанге — сложнейший комплекс народных представлений, причем древних, возможно даже дотибетских, позже собранный и отредактированный оппозиционными сектами калачакры. Можете не искать следов древнего города, их нет. Легенда выросла не из каких-то фактов средневековой тибетской истории, а из давних народных представлений об идеальном царстве…
— Мифологическая школа сейчас уже не в почете, — заметил Тэд, похоже, уже успевший обрести былую уверенность. — Вы еще скажете, что Будда никогда не жил, а Христос — это обожествленная звезда Сириус…
— — Умолкаю, — развел руками фольклорист. — Вести дискуссию на подобном уровне считаю совершенно невозможным. Однако, господин Валюженич, вы изволили допустить фактическую ошибку, а это уже непростительно. Рассказ о зеркале Пачанга — не легенда. Это поэма — вольная, причем очень вольная, интерпретация средневековых сюжетов.
— Ну конечно, поэма, — согласился Тэд, — но какая разница?
— Такая же, как между подлинными европейскими сказками и фильмами господина Диснея.
— Расскажите, господин Чжао, — попросил Чиф. Язвительный ученый был, похоже, действительно хорошо осведомлен о Пачанге.
— Увольте, господин Хо… Впрочем, чтобы вы и в самом деле не воспринимали нашу историю по Диснею… Поэма написана в семнадцатом веке. Автор неизвестен. По некоторым данным, он был монахом, который разошелся с настоятелем своего монастыря по некоторым догматическим вопросам. Конечно, с точки зрения тибетского духовенства, он был настоящим еретиком. Поэма называется… — господин Чжао на миг задумался, — «Смятение праведного» можно перевести таким образом. Речь там идет о монахе- аскете, который посвятил всю свою жизнь тому, чтобы попасть в Пачанг. Он готовился к этому много лет, боролся с демонами, пытавшимися сбить его с праведного пути, и наконец отправился в путешествие. В дороге к нему присоединился некий путник — с виду совсем не праведник. Шли они долго… — Ученый задумался.
— Описание путешествия очень любопытно. Это своеобразная аллегория, очень тонкая, полная
