— Уже теплее. Ладно, не буду мучить. Тускула устанавливает дипломатические отношения с СССР…
— Что? — это оказалось уже чересчур. В сентябре Дядя Сэм посылает разведывательную группу с прицелом на долговременное внедрение. А уже в апреле устанавливаются дипломатические отношения… Или так и должно быть?
— Лу, ты по порядку, а? — жалобно попросил Чиф. — Я что-то не понимаю…
— По порядку… — вздохнула Лу. — По порядку тебе объяснит Дядя Сэм, он тебе письмо передал на десяти страницах. Не знаю, что там, потом расшифруешь. Я знаю вот что, Чиф…
Девушка помолчала, собираясь с мыслями, затем заговорила совсем иначе — деловито, без всяких эмоций:
— До прошлой недели все шло без изменений. Мы переправили уже нескольких человек. Я контактировала с Корфом, Бен — с Бертяевым. Мне даже удалось ненадолго устроиться в одну серьезную клинику. Материал — я тебе скажу!.. Но об этом отдельно… Меня едва не арестовали, спасибо, нашлась добрая душа, предупредила… Казим-бек уже собирался отзывать меня, а заодно и Бена, и тут мы получаем срочную телеграмму лично от Дяди Сэма… В общем, у нас дома не очень хорошо…
— На Тускуле? — То, о чем он боялся подумать, все-таки случилось.
— К сожалению. Все началось зимой, нас просто не спешили информировать. Правые подняли отчаянный крик по поводу нашей группы. Богораза обвинили в том, что он посылает под пули детей…
— Кого? — не понял Чиф.
— То есть нас. Без знания обстановки, условий работы и так далее. В общем, демагогия: разведка есть разведка, — но шум вышел изрядный. Дядя Генри держался молодцом, а наша с Беном маман, признаться, не выдержала. В общем, пошел разговор о том, что Богораз нарочно подставляет лучших представителей Генерации под чекистские пули, чтобы скомпрометировать идею помощи жертвам большевизма…
— Постой, постой, — Косухин помотал головой, — где же они были раньше?
— Оппозиция заявила, что Казим-бек и Дядя Сэм держали подробности в тайне. Шум с трудом улегся, нас срочно наградили Знаками Отличия… Кстати, поздравляю, это уже второй у тебя и у Бена…
— Взаимно, — вздохнул Чиф. — Бен заслужил, это он вышел на Институт Тернема…
— Ну а мне и тебе — за компанию. Переживем, это не самое страшное. В общем, началась новая дискуссия по поводу нашей внешней политики. И в самый ее разгар Сэм сделал ход конем. Он заявил, что посылка группы — действительно большой риск, поэтому для защиты наших интересов и помощи жертвам режима надо установить прямые отношения со Сталиным…
Чиф задумался. В том, что делал Президент Богораз, всегда была логика. Но отношения с большевиками…
— Насколько я помню, — осторожно начал он, — все прежние годы контакты с СССР запрещались в связи с вероятной опасностью вторжения…
Лу кивнула:
— Совершенно верно. Но после того, как Бен установил, что у Сталина нет «Пространственного Луча», опасность была признана преувеличенной. Мы можем достать до Земли, Сталин до Тускулы — нет. Поэтому ему придется идти на уступки.
Да, и здесь чувствовалась железная логика Дяди Сэма. Но ведь СССР — это не только Сталин и послушный ему народ! Есть подводная часть айсберга — база на Тибете, Венцлав с его бандитами и, наконец, Агасфер…
— И Дума согласилась?
— С трудом. Правые были, естественно, против, кадеты поддержали Сэма больше от полной растерянности, чем по убеждению, а соцпартия раскололась…
— Что? — Этого он тоже боялся. Первый же крутой поворот, и партия, которой столько лет руководил отец, не выдержала.
— Дядя Генри был «за» и остался в меньшинстве. Но Богораз сумел всех убедить. Недаром Бен говорит, что Дядя Сэм — мудр. Он доказал, что, во-первых, Сталин будет вынужден разрешить эмиграцию на Тускулу в обмен на прекращение нашей нелегальной деятельности, а во-вторых, официальный статус позволит нашему представителю не только собирать информацию, но и влиять на события в СССР.
Чиф пожал плечами: короткий опыт пребывания в стране победившего социализма не настраивал на оптимистический лад.
— В Думе тоже сомневались, — кивнула Лу. — Даже кадеты заявили, что существует большой риск, поэтому очень важно, кто именно проведет переговоры и составит проект соглашения. И тут, — девушка усмехнулась, — Сэм предложил кандидатуру, которая всех устроила.
— Себя? — вяло отреагировал Чиф. Иного придумать он не мог, слишком большую ответственность придется брать тому, кто подпишет пакт со Сталиным.
— Вторая попытка, — вновь усмехнулась Лу, и эта усмешка почему-то очень не понравилась Косухину.
— Кажется, догадался. Тебя, Чиф. Своего крестника, социалиста, одного из руководителей Генерации и, как считают, — тут она отвернулась, — жениха Сью Барятинской. Ты подходишь всем — и левым, и правым, вдобавок — единственный, кроме нас с Беном, знаешь об СССР не по книгам и фильмам…
Нет, этого не могло быть. Он должен вежливо обсуждать государственные проблемы с Вождем Всех Народов, этим убийцей, предателем истинного социализма? А может быть, вести переговоры с самим Агасфером или встречаться на приемах с комбригом Волковым? За кого его принимает Дядя Сэм?
— В дальнейшем ты будешь первым нашим представителем в СССР, — продолжала Лу. — Агреман уже получен. Сталин заявил, что будет рад сотрудничать с сыном своего старого товарища Степана Косухина. Дядя Сэм велел срочно найти тебя и вернуть в Столицу, Сталин послал мистера Артамонова. Лететь надо прямо сейчас. Все…
— Спасибо… — Чиф отвернулся, стараясь не глядеть на Лу. Девушка выглядела вполне довольной случившимся. Неужели она не понимает? Пакт с большевиками, со Сталиным — невозможен! Даже если будет обеспечена безопасность Тускулы, он немыслим из моральных соображений! Нет, он не согласен. Но ведь Чиф получил приказ Президента! Внезапно в голову пришла мысль, сразу же успокоившая.
— Не выйдет, Лу. Я пришел сюда не один. Теперь мне надо вернуть ребят в Яньань.
— А сколько нужно времени? — растерялась девушка.
— Полгода, может больше. С нами дядя Тэд и мистер Чжао, их надо доставить в безопасное место. Думаю, Президент меня поймет.
Девушка поглядела на Чифа, задумалась, а затем поспешила к Артамонову, который между тем оживленно общался с разведчиками, пользуясь международным языком жестов. Летчик рассказывал о столичном метро.
Косухин с усмешкой наблюдал, как девушка отзывает Артамонова в сторону, что-то объясняет ему, кивая на Чифа, тот хмурит лоб… Все верно, бросать отряд нельзя. Будет время подумать, чем заняться по возвращении — отправиться на Тускулу наводить порядок в соцпартии и руководстве Генерации или все- таки решиться и добраться до Красной Столицы, найти подполье… Кажется, мистер Бертяев все-таки связан с какими-то нелегалами, во всяком случае, Бен в этом уверен. Найти подполье, рассказать об Агасфере, о Волкове, о Шекар-Гомпе… Пусть Чиф не станет вождем, камешком, вызывающим лавину, но он сможет помочь, посоветовать. А если надо — будет стрелять. В «скрайбере» осталось две батареи, кончатся — он возьмет винтовку…
….Беседа Лу с Артамоновым затянулась. К ним присоединился Валюженич, затем, к удивлению Чифа, и Лю Вэй-цзян. На каком языке они говорят? Лу и дядя Тэд, понятно, на английском, остальным приходится переводить. Что они задумали? Летчик достал карту, товарищ Лю — тоже. Наконец Лу кивнула, и вся четверка направилась к тому месту, где сидел Чиф.
— Товарищ Хо! — Рука Лю Вэй-цзяна была, как положено, у козырька. Пришлось встать и поправить куртку. — Мы обсудили ситуацию. Разрешите доложить результаты?
— Разрешаю… — Косухин вздохнул. Лю — человек дисциплинированный — наверно, начнет уговаривать выполнить приказ. Нет, Чиф останется с отрядом. Пусть переговоры ведет Бен, пусть
