— А я только что оттуда, — в третий раз вздохнул Прохор.
— И что? — Сергею внезапно стало совсем не смешно. Он почувствовал, что шутки кончаются.
— Расследование вела группа капитана Овцына, все данные засекречены…
В голове у Сергея шумело. Выходило что-то бредовое: бежавшие враги народа похищают дом, чтобы жить со всеми удобствами! Но ведь дом пропал — и данные следствия отчего-то засекретили! А тут еще нечистая сила в Теплом Стане…
— Сергей! — Ахилло тоже стал серьезен, только в глазах еще мелькали последние искорки смеха. — Да Бог с вами, вы что это?
— Но… как же следствие? — Пустельга в очередной раз пожалел, что в нелегкий час его вызвали из Ташкента.
Ахилло хмыкнул:
— Я эту историю уже слыхал дней десять тому. Все просто, Сергей. Там строили вовсе не Дом полярников. Там вообще ничего не строили — стройка была неподалеку. Это был камуфляж, ложное строительство. Потом это все, естественно, разобрали. А капитан Овцын занимался крупной растратой: кто-то на этой ложной стройке сумел вполне по-серьезному поживиться…
На лейтенанта Карабаева было жалко смотреть. Впрочем, и сам Сергей ощущал себя не многим лучше. Ведь он чуть было не поверил! И вправду — почему бы «Вандее» не украсть Дом полярников!..
— Михаил, а в Теплом Стане…
Он не стал договаривать, но Ахилло понял:
— Там строится сверхсекретный научный центр. Вампиров, конечно, не воспитывают, но краем уха я слыхал, что туда направили самого Тернема. Знаете такого?
— Тернем? — Странное имя было незнакомым. — Это ученый?
— Угу, ученый.
— Он по процессу «Промпартии» проходил, — вспомнил Карабаев, — десять лет, кажется-
— Именно. Если туда направили самого Тернема…
— А он что… ну, что он может? — поинтересовался Пустельга. Разговор, вошедший было в нормальное русло, вновь показался ему странным.
— Да все, — пожал плечами Ахилло. — В двадцать четвертом он предложил воскресить товарища Ленина…
Сергей в упор взглянул на собеседника: нет, старший лейтенант и не думал шутить.
— А вообще-то он физик, занимается элементарными частицами, — закончил Михаил. — Говорят, сам товарищ Иванов распорядился послать его в Теплый Стан…
Знакомая фамилия резанула слух. Товарищ Иванов — тот, с кем он беседовал на кладбище Донского монастыря! Следовало молчать, но Сергей не выдержал и переспросил:
— Кто? Товарищ Иванов?
— Да. Сам товарищ Иванов. — Ответ прозвучал веско, и Пустельга не решился больше переспрашивать. Надо было заниматься делом.
— Итак, что у нас есть, товарищи? Прежде всего, взрыватель…
Взрывателем было поручено заниматься Карабаеву. Сергей решил, что бывшему селькору это будет проще, чем беседовать со столичными сплетниками. Оставалась еще одна зацепка, но ее Пустельга решил приберечь напоследок.
— Вы помните наш разговор? — как бы невзначай поинтересовался он. — Об агенте?
— А-а, — хмыкнул Ахилло. — Товарищ лейтенант, нам, кажется, пора чистосердечно признаваться.
— Михаил, прекратите. — Шутовство Ахилло начинало уже надоедать. — В донесении Лантенака говорится об агенте по кличке Кадудаль. Именно этот Кадудаль предупредил о подготовке похищения генерала Тургула. Я не думаю, что «Вандея» имеет в большом Доме двух агентов.
— Постойте… Это донесение от мая тридцать седьмого… — вспомнил Михаил.
— Да, от мая тридцать седьмого. Очевидно, что Кадудаль тогда уже работал в Большом Доме…
Прохор и Ахилло переглянулись. Оба они вполне подходили под эти сроки.
— …равно как и то, что Кадудаль был информирован о делах Иностранного отдела, — закончил Сергей. — Вот от этого и будем плясать.
— Постойте, постойте. — Ахилло на миг задумался и покачал головой Насколько я знаю, тогда перешерстили весь Иностранный отдел! К тому же в наши дела мы их не посвящали.
Он поглядел на Прохора, словно в поисках поддержки. Тот кивнул.
— Значит, искали не там, — усмехнулся Сергей. — Вы же сами, Михаил, говорили о телефонистке… Или буфетчице…
— Это, товарищ старший лейтенант, внутреннее расследование, — недоверчиво заметил Прохор. — Это нам не разрешат. Тут санкция самого наркома нужна.
— Будет, — твердо пообещал Сергей. — Я добьюсь.
Расходились в этот хлопотный день поздно, когда на Столицу уже опустилась прохладная осенняя ночь. Прохор отправился к остановке троллейбуса, а Сергей и Ахилло спустились в метро: им было по дороге — Михаил… Кто такой товарищ Иванов? — Теперь, когда они остались вдвоем. Пустельга решил задать этот давно интересовавший его вопрос. Ахилло удивленно поднял брови:
— То есть как это — кто? Иванов — псевдоним товарища Сталина. Он часто использует его, когда подписывает телеграммы по военным вопросам, да и по нашему ведомству. У нас его так часто называют. А что?
На тебе! Ко всем проблемам этого странного дня еще и эта! В памяти промелькнула ночь на Донском кладбище. Он не видел лица этого Иванова, но слышал его голос. Да и фигура, возраст… И вообще, какое дело товарищу Сталину, вождю партии и страны, до похороненного много лет назад молодого красного командира!
— Михаил… А может… Вы не знаете… в руководстве нет другого Иванова? Ахилло пожал плечами:
— Ну, в каждом наркомате есть десяток Ивановых! Но если взять Политбюро, Секретариат ЦК, Совнарком…
— Знаю. — Список вождей Сергей, естественно, изучил досконально. — Но, может, кто-то еще пользуется этим псевдонимом?
— Нет, я бы знал, — усмехнулся Ахилло. — Правда, упоминавшийся уже сегодня гражданин Лапшин пересказал бы вам, Сергей, очередную байку, что существует некто товарищ Иванов, который на самом деле и правит страной, а товарищ Сталин — это либо его псевдоним, либо один из помощников.
— А что, так говорят? — Сергей вновь почувствовал себя скверно. Что бы там ни болтали, но таинственного Иванова он видел собственными глазами!
— Говорят. Пока языки не отрежут. Сергей! Товарищ старший лейтенант! Отец-командир! Извините, если сгрублю! Вы — в Столице! Сплетни здесь тоже столичные… Привыкайте!
— Постараюсь. — Сергей вовсе не обиделся. Действительно, в Ташкенте сплетничали об ином. Впрочем, оставался еще один вопрос:
— Тут… в Главном Управлении… я встречал какого-то комбрига. У него петлицы сапера. Лицо такое красное…
Михаил долго молчал. Они спускались по эскалатору, и только в самом конце бегущей лестницы Ахилло словно очнулся и негромко сказал:
— Вы мне ничего не говорили, Сергей, а я ничего не слышал — ни о комбриге, ни о его петлицах. Да и вы его не видели. Договорились?
— Договорились…
Странно, Михаил-Микаэль явно испугался. А ведь он вовсе не казался трусом! Сергей обругал себя: нет, болтать зря не следовало! Хватит и того, что предстояло раскапывать по долгу службы…
На следующий день Пустельга отправил Прохора в Тамбов, на пороховой завод, а сам сел за докладную наркому с предложением возобновить расследование по делу Кадудаля. Ахилло, чтобы тот не бездельничал, он посадил за длинный список подозреваемых, составленный еще покойным Айзенбергом. В список входили те, кто по своему положению мог поставлять «Вандее» информацию или оказывать иное
