Здесь оказалось труднее всего: полоса была минным полем. Пришлось идти по маленьким вешкам, слушая команду сопровождающего. Да, в лес попасть трудно. Наверно, для беглецов вполне хватило бы и мин — но дхаров обложили еще «колючкой», опоясали траншеями — зачем? Неужели горстка беглецов так напугала Усатого? Или все же дхары имеют что-то еще, кроме старых дробовиков?
Из последнего разговора с Мироновым Юрий узнал: особисты уже договорились о том, что Орловского встретят и отведут к загадочному Анху. Что ж, так даже лучше. Не надо объяснять тем, в лесу, кто он и откуда взялся…
Юрий вышел на опушку, кратко попрощался с сопровождавшим его сапером, который должен был вернуться за ним утром, и нерешительно шагнул к темной стене деревьев. Пахнуло сыростью и холодом. Заповедный дхарский лес неприветливо встречал парламентера. Стало зябко — и немного страшно. Оборотни, ручные медведи — этот окопный вздор не воспринимался всерьез, но у тех, кто сейчас караулит в ночной темноте, могли не выдержать нервы. Кто он для них — агент НКВД? Посланец Большого Дома? Не кричать же: «Я свой!» Да и какой он теперь «свой»…
— Вы Орловский? — Две высокие фигуры возникли внезапно, словно вынырнув из-под земли. Темнота скрывала все, Юрий лишь понял, что перед ним двое молодых парней, очень высоких, плотных, в красноармейских шинелях без ремней…
— Эм… Эннах, эд-эрхи… ~ От волнения он проговорил это тихо, еле слышно. Впрочем, его поняли.
— Энва… Можете не стараться, гражданин майор, мы еще не забыли великий и могучий…
В голосе была злость — и неожиданная ирония. Похоже, этот парень не из полуграмотных печорских охотников.
— Наши условия: вам сейчас завяжут глаза. Выполняйте все команды — иначе пропадете! Разговаривать нельзя, пока не прибудем на место. Согласны?
— Эм… Хурту, эд-эрхи…
Парни переглянулись, затем один достал из кармана шинели широкий плотный платок…
Теперь его вели по узким лесным тропинкам, где ноги все время цеплялись за корни, а по лицу легко скользили еловые лапы. Несколько раз Юрия брали за плечи и поворачивали — чтобы сбить с направления. Дважды ему говорили: «Осторожно» — и вели вперед за руку. Наверно, за эти годы беглецы тоже успели приготовиться. У них нет пушек — но могли быть самострелы, капканы, волчьи ямы… Шли очень долго, правда, Юрию показалось, что его нарочно водят по кругу. Возможно, так и было — необходимая предосторожность, когда имеешь дело с майором в малиновых петлицах…
Еловая лапа в последний раз скользнула по повязке, и Юрий понял, что они куда-то вышли. Повеял ночной ветерок, рядом послышался легкий треск горящих веток…
— Пришли, гражданин майор…
Повязку сняли с глаз. Он был на небольшой поляне, где темнели несколько огромных рухнувших стволов. На одном из них, поменьше, сидел человек в плащ-палатке, перед которым горел маленький костер. Незнакомец глядел в огонь, казалось не обращая никакого внимания на прибывших.
— Анх кна Лхасти — кна-гэгхэни дхори… — негромко произнес сопровождающий.
Анх, сын Лхаста, — «сын князя». Юрий понял, что в отсутствие владыки дхары избрали его «сына» — местоблюстителя.
— Идите к костру. Здесь можно сесть… Анх, сын Лхаста, по-прежнему смотрел в огонь. Голос внезапно показался знакомым. Юрий быстро подошел, но не стал садиться, а наклонился к костру. «Сын князя» удивленно поднял голову…
Да, Юрий не знал Анха, вождя дхаров. Но у костра сидел не загадочный «сын князя», лютый враг Советской власти, а просто Андрей Крапивин, бывший аспирант Родиона Геннадьевича, автор так и не написанного учебника дхарской истории. Такой же, почти не изменившийся, каким Юрий помнил его по Столице, только с небольшой бородкой, делавшей молодое лицо неожиданно старше и серьезней.
— Юрий… ты?!
Крапивин вскочил, рванулся вперед, словно пытаясь обнять, но внезапно отшатнулся:
— Ты? Майор Орловский? Ты — майор НКВД?! Это было то, чего Юрий так боялся. Волчья шкура, проклятая волчья шкура! И как теперь объяснить?.. А ведь с Андреем они были почти друзья…
— Андрей… Ты кому веришь — мне? Или — им?
— Тебе! — Крепкие ладони сжали плечи. Анх, сын Лхаста, улыбнулся. — Им я не верю, Юрий… Но все же — почему ты?
Орловскому вдруг стало легче. Крапивин поверит, он должен поверить!
— Очень просто, Андрей. Форму мне принесли прямо в камеру. Им нужен был специалист по дхарам.
— Ты…
— Статья 58 через 10 и 11. «Четвертак».
— Точно как у меня — Крапивин извлек из кармана большой кисет и начал сворачивать «козью ногу». — Я был на «Бамлаге» — год. Ушел зимой, через тайгу. Я все-таки дхар…
— А Родион Геннадьевич, остальные? — Юрий с запозданием вспомнил о своих папиросах и поспешил открыть коробку.
— Не знаю… — Анх покрутил пальцем папиросу и аккуратно положил ее обратно. — Не знаю, Юрий… Кури сам, я к самокруткам привык…
Орловский отвернулся. Андрей смог уйти из лагеря, он молод и силен. Учителю такое не под силу…
— А тебя — давно?
— В начале сентября. — Юрий рад был отвлечься от мыслей о навек сгинувших друзьях. — Взяли за вредительство в Историческом музее.
— Где-где?
— В Музее. Я там работал — после института. В лагерь не послали. Посадили в камеру и заставили штудировать дхарский…
О книге Соломатина Юрий умолчал. Он еще успеет сказать об этом…
— Везет некоторым. — Крапивин усмехнулся и глубоко затянулся «козьей ногой». — Я вот лес валил. Мне-то дхарский учить ни к чему… Ну что ж, стало быть, ты парламентер…
~ А ты — гэгхэн, — усмехнулся в ответ Юрий.
— Нет, — покачал головой Анх. — Ты же знаешь, у нас не будет князей, пока не вернется на землю Фроат Мхаг. Меня выбрали. Как раз когда я сюда прорвался, прежний кна-гэгхэн погиб.
— А почему тебя? Крапивин пожал плечами:
— Все-таки я потомок Фроата, хотя и по материнской линии, к тому же родственник Родиона Геннадьевича. Да и в армии служил — я ведь лейтенант запаса… А что, Юрий, все-таки приятно руководить единственной свободной территорией в СССР!
Кна-гэгхэн шутил, но шутил невесело. Они были свободны — в блокаде, под прицелами пушек…
— Мне поручили передать следующее… — нерешительно начал Орловский.
— Кто поручил?
— Сталин…
— Это который? — Анх хмыкнул и затоптал окурок. — Лучший друг советских детей? Тебя что, в Главную Крепость возили?
— Я говорил по телефону… — Юрий чувствовал, что Крапивин ему не верит. Да и сам он едва ли поверил такому: набрал номер — и наткнулся на Вождя…
Андрей слушал не перебивая. Юрий рассказал все, начиная с того момента, когда в его камеру внесли чемодан с формой. Разговор со Сталиным он постарался передать дословно ~ кроме последней фразы. О Нике здесь говорить ни к чему…
Крапивин долго молчал, затем встал и отряхнул полы плащ-палатки:
— Ясно. Пойду отдам приказ копать щели. Мы готовились к бомбардировке, но надо еще поработать. Может, детей и женщин все же убережем…
— Постой! — Юрий тоже вскочил, чуя недоброе. — Ты… Ты не хочешь вести переговоры?
