видный отсюда как на ладони, жил своей обыденной жизнью. До судьи долетал даже шум на базаре у Храма Конфуция.
Это был его город – населенный тысячами мирных людей, вверенных его попечению. И злодеями, готовившими неизвестно какие козни. А он, судья, был бессилен предотвратить готовящиеся преступления! В сильном волнении судья стал ходить взад-вперед по террасе, заложив руки за спину.
Внезапно он остановился, еще на минуту задумался, а потом повернулся и пошел вниз.
Придя в свой пустой кабинет, он достал и раскрыл короб со старой одеждой. Ди выбрал поношенный халат из выцветшего синего хлопка. Надев это не подобающее его званию одеяние, он накинул поверх заплатанную куртку и перепоясался веревкой. Потом снял свою газовую шапку, распустил волосы, собранные в узел на макушке, и завязал их грязной тряпкой. Положив в рукав две связки монет, судья вышел из кабинета и прошел через темный двор. Он покинул судебное подворье через боковую калитку.
В узком переулочке Ди набрал горсть пыли с дороги и натер ею бороду и бакенбарды. Потом перешел на другую сторону переулка и двинулся вниз по ступеням, ведущим в город.
Вскоре судья очутился на базаре посреди бурлящей толпы. Он локтями проложил себе дорогу к уличной палатке и купил масляную пампушку, испеченную на старом прогорклом жире. Ди заставил себя откусить от нее кусок, измазав усы и щеки противным жиром.
Неторопливо прогуливаясь туда и сюда, судья попытался завязать знакомство с кем-нибудь из бродяг, болтающихся здесь, но все они, казалось, были заняты лишь собственными делами.
Судья хотел было заговорить с торговцем мясными фрикадельками, но не успел он открыть и рта, как тот, торопливо зажав медную монету в руке, заспешил дальше, призывно выкрикивая:
– А вот превкусные фрикадельки! С пылу, с жару и всего за пять медяков!
Судье подумалось, что в какой-нибудь дешевой харчевне у него появится больше возможностей завязать отношения с кем-нибудь из простолюдинов. Он свернул на узкую боковую улочку, где увидел красный фонарь, надпись на котором свидетельствовала, что здесь торгуют горячей лапшой. Ди откинул грязную занавеску и вошел внутрь.
Его встретил запах подгоревшего жира и дешевых напитков. Около дюжины кули сидели за грубыми деревянными столами; они шумно поглощали свою лапшу. Судья Ди сел на скамью за столиком в углу. Неряшливого вида слуга подошел к нему, и судья заказал миску лапши. Он изучил повадки обитателей дна, и поэтому мог совершенно свободно изъясняться на их жаргоне, и все же слуга бросил на него подозрительный взгляд.
– Откуда ты прибыл, сума переметная? – угрюмо спросил он судью.
Судья с досадой подумал, что в этом замкнутом мирке каждый посторонний бросается в глаза, и с вызовом бросил:
– Да вот, пришел из Шанг-пея. А тебе что за дело? Твоя лапша – мои деньги. Шустри-ка себе и не спрашивай лишку!
Слуга молча пожал плечами и крикнул на кухню, которая находилась в глубине помещения, чтобы готовили принятый им заказ.
Вдруг занавесь на дверях отлетела в сторону, и в залу ввалились двое. Первый был здоровенным детиной в мешковатых штанах и жилетке; его длинные мускулистые руки были обнажены. Лицо детины резко сужалось к подбородку, украшенному жесткой короткою бородой. Над губами торчали усы.
Его спутником был тощий парень в заплатанном халате, левый глаз его залеплял большой черный пластырь. Парень толкнул своего приятеля в бок и указал на судью.
Они двинулись к его столику и развалились на скамье по обе стороны от него.
– Кто разрешил вам здесь садиться, собачьи головы? – проворчал судья.
– Заткнись, грязный чужак! – прошипел высокий.
Судья почувствовал, как острие ножа уткнулось ему в бок. Одноглазый прижался к судье. От него противно воняло чесноком и съеденными за день конфетами. Он сказал со смешком:
– Уж я-то углядел, как ты разжился медяком на базаре! Думаешь, мы, босота, позволим пришлому так запросто кормиться из нашей миски?
До судьи мгновенно дошло, как безрассудно он поступил. Заниматься попрошайничеством, не присоединившись к гильдии нищих – означало грубо нарушить вековые неписаные правила.
Острие ножа все сильнее тревожило судью. Высокий проскрипел:
– Давай прогуляемся. Тут есть тихий дворик, и там наши ножички решат, можешь ты побираться здесь или нет!
Судья Ди моментально оценил ситуацию. Он был неплохим кулачным бойцом, искусно владел мечом, но был совершенно не обучен приемам драки на ножах, излюбленным способом решения споров на дне общества. О том, чтоб открыть им, кто он такой, не могло быть и речи. Он лучше умрет, чем станет посмешищем всей провинции. Может быть, кули ввяжутся в это дело, тогда у него больше шансов на успех.
Могучим ударом судья бросил одноглазого на пол. Одновременно ударом правого локтя он оттолкнул нож и почувствовал острую боль в боку. Но ему удалось вскочить и влепить хороший удар в лицо человека, державшего нож.
Судья оттолкнул скамью и обежал стол, по дороге прихватив табурет и отломав от него ножку. Он прикрылся табуретом, как щитом. С громкою руганью оба головореза поднялись с пола и двинулись на судью, уже не скрывая своих длинных ножей.
Головы кули обернулись на шум драки. Им и мысли не пришло вмешаться в свару. Посетители устроились поудобнее, как в театре, довольные, что явились свидетелями такого интересного зрелища.
Высокий сделал быстрый выпад. Судья отразил удар табуретом и двинул своей дубинкой по голове другого противника. Тот немедленно осел на пол.
Вдруг чей-то свирепый голос прорычал от дверей:
– А ну, что за шум, голота неумытая?
Сутулый и тощий, как скелет, человек подошел к дружной компании. Оба негодяя торопливо убрали свои ножи и поклонились новоприбывшему. Седобородый старик, опираясь обеими руками на палку, молча разглядывал их. Его хитрые глазки прятались под пучками бровей. Хотя он и был одет в потрепанный коричневый халат и засаленную шапочку, безошибочно угадывалось, что это – человек, наделенный властью. Обратившись к здоровяку, старик сказал:
– Что с тобой, Мао Лу? Ты ведь знаешь, как я не люблю, когда кого-нибудь пришивают в самом городе. Есть ведь для этого и другие места…
– По закону, чужаков надо убивать! – проворчал тот в ответ.
– А это уж мне решать, птенчик! – со скрытой угрозой сказал старик. – Как у главаря гильдии нищих, у меня есть кое-какие права и обязанности. Я никогда никого не приговорю, не выслушав его для начала. Эй, ты, что ты можешь сказать в свое оправдание?
– Я только собирался чего-нибудь перехватить перед тем, как идти к тебе на поклон! – хмуро ответил судья. – Я притащился в этот проклятый город лишь несколько часов назад, но если здесь нельзя даже спокойно срубать миску лапши, я лучше вернусь, откуда пришел!
– Он говорит правду, хозяин! – вмешался в беседу трактирный слуга. – Я разговаривал с ним, и он сообщил мне, что только что прибыл из Шанг-пея.
Старик подозрительно посмотрел на судью и спросил:
– Монетой богат?
Судья вынул из рукава связку монет. Тот выхватил ее из рук судьи с поразительным проворством и спокойно сказал:
– Вступительный взнос – полсвязки, но я приму от тебя и целую, голуба. Каждый день приходи в гостиницу «Красный карп» и гони десятую часть добычи. – Он протянул судье грязную деревянную бирку, на которой был выведен номер и какие-то тайные знаки, и добавил: – Вот тебе членская бирка. Желаю удачи!
Высокий головорез угрюмо посмотрел на сутулого старика.
– Если прикажешь… – начал он.
– Заткнись! – набросился на него атаман попрошаек. – Не забывай, что именно я выручил тебя,
