— А, вы, Дорн Хорстен. Мы имеем информацию и о вашем мире — Фтерсте. Должно быть, это весьма странный мир.
— Я хотел бы видеть только два своих пальца на вашей шее.
— Не сомневаюсь, что вы этого хотите. Ну, что ж, время идет. Скоро над вами состоится суд. А теперь, я думаю, пора прибегнуть к помощи скополамина.
В этот момент в комнату ворвался лейтенант Рауль Добарганес. Его лицо было белее мела, он тяжело дышал.
— Во имя небес, что произошло? — прорычал Сегура.
— Каудильо, — прошептал Рауль. — Каудильо застрелен!
6
— Застрелен! — вскричал полковник.
— Да, застрелен. Парад в Альмерии в честь славных матадоров, победивших в этом году. Убийцы прятались в толпе. Их было по меньшей мере пятеро. И четвертый застрелил каудильо.
Хорстен поморщился и пробормотал:
— Я и не ожидал, что они так буквально воспримут все то, что я им рассказал.
Елена с сомнением взглянула на него.
— Ты думаешь, они сделали так же?
— Я точно не знаю, — задумчиво ответил Хорстен. — Но думаю, что без особых отличий.
Полковник выбежал из комнаты.
Пьер Лоранс глубоко вздохнул:
— Ну, что ж, мы получили отсрочку на час или даже больше.
— Гораздо больше, — сказала Марта. Ее глаза сверкали в полутьме комнаты, когда она декламировала.
— Официальный Кодекс Фаланги, статья третья, раздел третий. В течение Национальной Фиесты брава и до утверждения нового каудильо на планете Фаланга нет преступников. Каждый гражданин, если захочет, может выступить в роли тореро.
Хорстен в изумлении взглянул на нее:
— Ты хочешь сказать, что мы свободны?
— Да! Эти дни будут напоминать сумасшедший дом.
— Значит, мы можем вернуться в отель, — воскликнула Елена. — И никто не сможет нас задержать.
Она взглянула на Добарганеса:
— Это так, милашка?
Тот находился в замешательстве. Ему было семь лет, когда происходила последняя Национальная Фиеста брава. Но он помнил большую суматоху. Сейчас он был настолько же смущен, насколько быстро агенты Секции «G» отреагировали на изменение ситуации.
Однако он знал закон. Поэтому Рауль кивнул головой.
— Да. Никто не помешает вам. Сейчас на Фаланге нет преступников. Но как только будет выбран новый каудильо, вы снова окажетесь в тюрьме и вас будут судить.
Они стояли на балконе номера Лорансов в «Посада Сан-Франциско» и смотрели вниз, на веселящуюся толпу.
— Вы только посмотрите на эти костюмы, воскликнула Марта. — Кажется, на изготовление некоторых из них пошли недели.
— Они появились на улицах всего через полчаса после известия о смерти каудильо, — сказал Хорстен.
Бартоломью Гверро, стоящий рядом с ними, объяснил:
— Для многих из них это единственная радость в жизни. Мир перевернулся. Пеон свободно покидает поле и приходит в город на местную корриду. Если у него есть деньги, он может сделать ставку на результат фиесты. Простой рабочий в нарядном костюме во время фиесты становится равным идальго и, если он красив, может получить поцелуй знатной леди.
Елена сказала, глядя вниз на танцующую и смеющуюся толпу фалангистов:
— И такое творится сейчас на всей планете?
Гверро кивнул:
— Везде. Всего несколько городков так малы, что не имеют арены для корриды. На Фаланге они служат той же цели, что и римские цирки. А это будет фиеста фиест — Национальная фиеста брава. Такое редко бывает больше одного-двух раз в жизни человека.
— И бои проходят по всей планете? — спросил Хорстен.
— Да. Местные тореро сражаются на местных аренах. Лучшие из них едут в ближайший город, а затем — в Нуэва Мадрид на финал. Тысячи коррид проходят сейчас по всей планете.
— А как же выбирается победитель? — спросил Пьер Лоранс. — Это наверняка сильно зависит от судей.
Гверро покачал головой.
— Правила очень просты, и, если судьи кому-нибудь подыгрывают, это видно. Если тореро сражается хорошо, он получает ухо. Если очень хорошо — два уха. Если он добивается триумфа — два уха и хвост. В редчайших случаях он получает копыто, но за последние сто лет таких случаев не было.
— Я удивляюсь, — начал Хорстен, — как правящий класс допускает к корриде пеонов и представителей других низших классов? Это же для них большой риск.
В ответ на это Гверро сказал:
— Теоретически, это все так. Однако, сыновья элиты начинают играть в бой быков с двух-трех лет. Когда им исполняется десять лет, их инструктируют ветераны арены. Когда им исполняется двенадцать, они сражаются с молодыми быками. А когда они достигают шестнадцати лет, они знают и умеют все, что нужно для фиесты брава.
Агенты Секции «G» заинтересованно слушали. Хорстен спросил:
— А кто-нибудь еще участвует в корриде?
— Да, квадриллос — ассистенты матадора, пикадоры, бандерильеры и пеоны. У них два назначения: во-первых — они помогают матадору в случае опасности, и во-вторых — они делают ему рекламу. Если человек достаточно богат, чтобы нанять умелого квадриллос, он имеет большое преимущество. А какой-нибудь юнец из низов не может даже и мечтать о таких квадриллос.
— А как дела у Хосе? — спросила Елена…
— Нормально, — немного помедлив, ответил Гверро. — Толпа зовет его Хосеито и он все еще Нумеро Трес. Номер Один и Номер Два, идальго Перико и Карлитос все-таки превосходят его в популярности.
— Третье место… А как насчет его ассистентов?
— Квадриллос? — переспросил Хорстен. — Все они — мастера своего дела, все — члены партии Лорки, все так же хороши, как и у Нумеро Уно и Нумеро Дос.
На мгновенье его глаза затуманились.
— О, если бы он только сделал это! Каудильо! Один из нашей партии!
— А можно ли нам попасть на финальный бой? — спросила Елена.
— Почему бы и нет?
— Дело в том, — сказала Марта, — что мы очень заинтересованы в победе Хосе. Если он победит, наша миссия будет завершена. Если же он проиграет, полковник Сегура заполучит нас обратно.
Гверро нахмурился:
— Разве вы не можете бежать сейчас?
Хорстен хмыкнул:
— Бежать? Куда? Они не дадут нам пробраться на борт космического корабля.
Фиеста брава на планете Фаланга так же, как и в далекие дни в Испании и Мексике, была необычно красочным представлением.
На многочисленных скамьях, амфитеатром поднимающихся вокруг арены, расположились 50 тысяч зрителей. Все были одеты в самые красочные одежды. Трубили трубы, лоточники разносили прохладительные напитки, друзья и знакомые переговаривались через головы соседей.
Агенты Секции «G», все еще сопровождаемые Бартоломью Гверро, сидели на варрера, местах, непосредственно находящихся над ареной. Это были самые лучшие места.
Никто из них, за исключением, конечно, Гверро, не видел раньше корриды, разве что в фильмах по Три-ди.
Время подходило к полудню, когда, наконец, началась Фиеста.
На арене появились три матадора, Нумеро Уно, Дос и Трес.
Карлитосу, высокому, грациозному человеку, было около тридцати. Он должен был сражаться первым. Он принадлежал к одной из самых именитых семей Фаланги, и в течение многих лет сохранял первенство.
Перико был невысоким, плотно сложенным мужчиной. На первый взгляд, казалось, что это не соперник Карлитосу, но, как объяснил Гверро, это впечатление было обманчивым. В прошлом месяце он, к восторгу толпы, схватил быка за рога и повалил его на землю. Естественно, он тоже был из именитой семьи.
Как на параде, за каждым матадором следовали его ассистенты с вышитыми на одежде именами своих хозяев.
Оркестр играл «Ла Голодрина», песню, под которую выходили тореро сотни лет назад на Земле. Тореро дошли до стола, за которым сидели судьи, и замерли в салюте, напоминая гладиаторов. Ave Cesar! Mortiort te salutant! ¤) SSS Да здравствует Цезарь! Идущие на смерть приветствуют тебя! SSS
