В коридоре раздались шаги. Ева напряженно прислушивалась — шел один. Она опять присела и, когда мужчина шагнул в комнату, чуть задержавшись у двери, резко распрямилась и ударила его головой в лицо. Мужчина вскрикнул словно удивленно, схватился за разбитый нос, Ева сделала резкий и сильный удар локтем в живот, потом подхватила согнувшегося себе на спину и перекинула его через правое плечо.
— Тише… тише… — сказала она, отдуваясь. — Дом развалишь, килограммов сто, не меньше… — Она ногой подтянула к себе оружие, стараясь не отходить далеко от стены.
— Миша, — позвали с улицы, — ты что там?
— Тише, Миша, тише. — Ева вышла в коридор, дверь на улицу была открыта, она смахнула рукавом капли пота с бровей, проверила предохранитель у автомата и шагнула, не прячась, на крыльцо.
Женщина ни слова не говоря попятилась и побежала к машине, ее напарник вскинул автомат, тогда Ева выпустила две короткие очереди им по ногам. Женщина упала красиво, вскинув руки, и еще продолжала ползти, без единого звука. Мужчина завизжал свиньей и сел тяжело и сильно большой задницей на землю.
Ева подняла с земли его автомат, осторожно подошла к машине. Дверцы были открыты, в машине никого. Ева попробовала багажник — он был закрыт. Она постояла над тяжело дышащей злодейкой, сдернула с ее лица маскарадные очки. Лицо было странно разукрашено синей и красной краской. У самых глаз по векам к вискам шли два крыла, вокруг носа, у губ и на подбородке извивались симметрично две змеи, на одной щеке был нарисован странный знак.
— Это ты — Ния, великая и могучая, из другого мира? Крепись, мне тебя до рассвета еще надо успеть допросить…
— По… Пошла ты… — Женщина сжимала руками ногу, над коленкой выстрелом разорвало синтетику костюма, обнажив белое тело с развороченной небольшой дыркой.
Ева обошла, осторожно ступая, дом, с другой стороны она заметила спускающуюся из чердачного окна веревку.
— Далила!
Ни звука. Ева вернулась в дом, поднялась на второй этаж, но дверь на чердак открыть не смогла. Она надела куртку, включила свет. По всей большой комнате валялись осколки стекла и фиолетовые астры. Упитанный мужчина в нелепом черном трикотажном костюме в обтяжку лежал у двери. Ева связала ему руки и ноги полотенцами. Ангел Кумус лежал на полу у окна, подогнув ноги, и спокойно дышал. Ева накрыла его покрывалом и вышла на крыльцо. Женщина лежала на мокрой траве не двигаясь, похоже, она была без сознания. Второй мужчина сидел, стонал и ругался матом, не умолкая. Через полчаса Ева сказала, что, если он не замолчит, она его пристрелит, и в этот момент послышался шум подъезжающих машин.
Из «скорой» выбежали два санитара с носилками и уложили на них женщину.
Из милицейской машины вышли Далила и трое милиционеров. Подойдя, они козырнули, один из них, пожилой, взял у Евы автоматы. Далила, заикаясь, стала объяснять, все вошли в дом.
— Мы прибежали к соседям, потом я оставила там Кешу, потом я побежала на станцию и позвонила в милицию, они сказали, что передадут в твое отделение, а пока приедут наши… то есть ваши… как это, местные… Я все рассказала про вампиров, они, похоже, мне не верят. Если им не показать немедленно Ангела Кумуса, они заберут меня в психушку, честное слово. Где этот доктор, магистр? Представляешь, я — в психушке, меня никогда оттуда не выпустят, тебе… не смешно? — Далила села на диван и засмеялась — истерично, громко и с икотой.
— Да… — сказала Ева, оглядывая комнату. — Где он?
Кумуса не было на полу.
Ева смутно помнила, как она бросилась к окну, потом перемахнула через него и упала на землю; она вставала с трудом, ноги ее не слушались, она даже словно видела все в замедленном кино: вот она медленно поднимается и хочет бежать, а в свете зажженных фар машин бежит Ангел Кумус, на шее у него завязано узлом покрывало, покрывало трепещет сзади тяжелыми крыльями, Ангел уже почти добежал к носилкам с женщиной, один из милиционеров выбежал на крыльцо, тоже очень медленно бежит за Кумусом, но он далеко… Санитар — он возился с упитанным злодеем, — почувствовав неладное, медленно встает с колен и бежит, он ближе всех, но он тоже не успеет… Ангел Кумус в одной руке крепко держит белый острый кол, а в другой — большой камень, ему тяжело бежать, и голова болит, а на лбу ссадина, но он… добежал… он приладил кол над сердцем… очень важно попасть в сердце! Он колотил и колотил этим камнем по колу, забивая деревяшку в дергающееся тело. Кумус оказался очень сильным, его оттащили с большим трудом, тогда он стал дергаться и кричать.
— Я сделал это! — кричал он радостно. — Я сделал это, вы видели, я сделал ЭТО! — Он кричал и прыгал, пока его не огрели дубинкой по голове.
— Да что же это… тут такое происходит! — заорал подбежавший милиционер и добавил несколько крепких выражений, которые, как отметила про себя Ева, просто и понятно объясняли, что именно тут происходит.
Среда, 23 сентября, утро
Возбужденный, свежий и розовощекий Николаев ворвался в кабинет Евы. Она сидела за столом, подперев голову руками.
— Гнатюк сказал, что ты сделала дело Покрышкина! У него сегодня как раз истекает срок его задержания, рассказывай! — заорал он.
— Все пропало, — тихо сказала Ева.
— Так, понятно. Ты поэтому такая кислая?
— Его отпустят, но я не виновата.
— Я понял, а кто виноват?
— Магистр Ангел Кумус… Он убил главного вампира, Нию… Вчера, на даче Далилы.
— Понятно… Абсолютно все понятно. Нет, ничего мне не понятно! Ты была на даче? Почему этот Ку… мус был у Далилы?
— Мы туда его привезли. Мы стали его раскалывать в неформальной домашней обстановке… Он сказал, что он призван уничтожать вампиров, и назвал имя главного — Ния. Как только мы трижды произнесли это имя, она явилась! Пальба, небольшая драка… он воткнул Нии в сердце осиновый кол… Он всегда носит этот кол с собой… Я, например, не могу отличить липу от осины, а он может… Если бы я не замешкалась, он бы не убил эту Нию, мы бы запросто ее приперли и доказали, что Марину Улыбку убила она. И не только ее. У Покрышкина была настоящая фабрика смерти. Он придумывал сценарий, находил дурочку, желающую стать великой актрисой. Ния убивала ее прямо в кадре, Ангел снимал, получалось дорогое кино! Потом Ангел прятал труп, он считал себя магистром, спасающим мир от вампиров. Относил их в святое место. Четыре женских трупа, подкинутых в морг два года назад, помнишь? Вот так.
— А! Я понял! Ты смотрела фильмы этого придурка? Подожди… Убивала женщина? Она играла у Покрышкина вампира? Я видел его вампира, он мужчина… Хотя, может, это и женщина была… У него татуировка была на лице, на щеке какой-то иероглиф…
— У нее еще были две мерзкие змеи и крылья?
— Ну!
— Она ждет тебя в морге. Николаев прошелся по кабинету и посочувствовал:
— Да… Ну ты и влипла… А все почему, знаешь?
— Почему?..
— Потому что не поехала со мной, не пошла в ресторанчик, не съела печенку с луком, не пила со мной вино, не залезла ко мне в постель и не сделала это со мной пять раз!
— Господи… печенка… меня тошнит!
— Не разбудила меня на рассвете, не сказала, что я единственный и неповторимый, не сварила кофе, не надела мой халат! Нет, тебя понесли черти на дачу, к вампирам, к осиновым кольям! Ну почему со
