длинном, расшитом и с мехом. В сапогах на высоких каблуках, с непокрытой головой и небольшой сумкой- чемоданчиком в руках.
— А я как почувствовала, — сказала она, подходя и беря его, остолбеневшего, под руку. — Дай, думаю, с утра пораньше соберу кой-какие вещички, пройдусь по дороге, просто так, вдруг встречу кого…
— Кого? — спросил Стас чуть слышно.
— Ну, тут разное бывает. Бывает, друга сердечного, а то и смерть свою! И раз ты уж мне попался, не отвезешь меня отсюда?
— Куда? — Губы у Стаса шевелились с трудом.
— А куда подальше! — весело сказала Наталья. — Я, знаешь, улучила минутку и вроде как сбежала, а все думают, что в баньке парюсь. Даже Матрешка не знает.
Она сидела в машине напряженно, ухватившись руками за сиденье и выпрямив спину.
Квартиру Стаса оглядела с интересом, Ангела Кумуса погладила по голове и дала ему яблоко.
— Собрался? — спросила она Стаса через десять минут.
И Стас лихорадочно побросал в сумку документы, деньги, карточки из банка, любимую книжку и фотографии из детства. Он открыл сейф и достал пистолет. Наталья отрицательно покачала головой. Стас спрятал пистолет обратно. Огляделся у дверей.
— Лягушки, — сказал он Ангелу. — Не знаю, что и делать! Им надо специальных червей покупать. Вот ключи от квартиры и машины.
— Отлично жрут докторскую колбасу! — сказал Ангел, не отрываясь от работы. — А вчера съели замороженные крабовые палочки.
Лягушки, распластавшись, медленно пересекали пространство аквариума.
В аэропорту Наталья ушла позвонить и «по делам». Стас словно очнулся от гипноза. Он ошалело рассматривал огромный зал и не понимал, как же он сюда попал. Только смутное ощущение давки в метро и гримаса боли на лице Натальи — ее прижали спиной к двери.
Но как только Наталья вернулась, все стало на свои места. Не надо было больше думать ни о чем, надо было радоваться, что у него заграничный паспорт в порядке, что самолет будет сегодня, а не завтра — «к завтрему могут и найти!». Кого могут найти — какая разница! А куда Стас собрался лететь, он выяснил только в самолете.
— Что мы будем делать в Италии? — спросил он так, на всякий случай.
— Посмотрим… Везде люди живут!
Далила написала докладную и отнесла ее Гнатюку. Гнатюк перекладывал эту бумажку несколько раз с места на место, не зная, как к ней отнестись. Он нервничал и ходил по кабинету, потом вызвал психоаналитика к себе.
— Как я должен это понимать, что вы тут устраиваете у меня в управлении?!
— Я ничего не устраиваю, я передаю вам информацию, источник которой не могу раскрывать, а вы должны сделать выводы.
— Ева Курганова не работает больше у меня, у нее другой начальник!
— По моим сведениям, она никак не может расстаться с вашими проблемами, в другом отделении нет такого количества плохих мальчиков, как у вас! — Далила научилась громко разговаривать и иногда повышать голос. Она больше не была похожа на растрепу-неумеху, смотрела уже не заинтересованно, а смело и с вызовом. Но юбки были так же коротки, как и раньше, а волосы не поддавались заколкам.
— Я не могу дать ход этой бумаге, а вы не должны вмешиваться в профессиональные проблемы отдела, — категорично заявил Гнатюк.
— Я только передаю вам известную мне информацию. Ева Николаевна интересовалась планом тюрьмы и, возможно, опять употребила обстоятельства и свое умение для совершения ей одной понятного правосудия.
— Ну что это за бред такой! — Гнатюк начал сердиться.
— Это» был бы бред, если бы я вам доложила об этом как о факте. Я же выдвинула предположение, и, учитывая ее тяжелое состояние, я настаиваю на охране.
— Да вы сами посмотрите, что получается! Вы написали все это, я должен, как минимум, начать расследование по этим фактам, а вы заявляете в виду вышеизложенного, что ей необходима охрана. На каком основании! Почему это я ни с того ни с сего должен ее охранять?
— Порвите мою докладную, она действительно проблематична, я и написала только потому, чтобы вы обратили внимание и вызвали меня. Ей нужна охрана. По всем моим предположениям, ее захотят убить. Неважно кто. Родственники, не знаю… хозяева этого человека.
— Какого человека?
Далила посмотрела внимательно на Гнатюка. Он совершенно искренне возмущался. «Ну и тупица, — подумала Далила. — Даже уборщицы приходящие говорят только об этом побеге, а он…»
Гнатюк рассердился на ее молчание.
— Подведем итоги, — сказал он. — Вы безответственно указали на некоторые факты, которые могли почерпнуть где угодно, подслушать, например, под кроватью. Что, угадал? — Гнатюк торжествующе смотрел на залившуюся краской Далилу. — Вы приносите эти факты мне, старшему в отделении, чтобы я принял меры. И какие меры вы предлагаете? Охранять. Вывод? Вам нужен психоаналитик. Это не шутка. Вы находитесь с Кургановой в напряженных отношениях, вы написали такой отчет по ее делу, что у нас не знают, куда его запрятать. Вы не смогли просто прийти ко мне и сказать, чтобы я ее арестовал, к примеру, на основании приведенных вами фактов подслушивания, вы по-благородному предлагаете ее охранять, тем самым я должен утвердить ваш донос как вещь реальную!
Далила сдернула со стола свою докладную.
— Не сметь трогать ничего у меня на столе!
— А то что, арестуете? — Далила завелась и не могла остановиться.
— Выдеру как Сидорову козу! Если вы закончили с тестированием специалистов у нас в отделении, можете перейти к обслуживающему персоналу. Обо всех слухах докладывать лично мне, а то тут уборщица одна обещала конец света к пятнице, а я совсем был не в курсе! Все сведения подавать только в письменном виде. А я постараюсь дозвониться в этот ваш институт и похвалить вас за необычайное рвение. Свободны.
Сердитый Гнатюк выждал десять минут после ухода Далилы, сделал несколько телефонных звонков и поднялся на третий этаж.
Ева сидела с застывшим взглядом. Она была одна в кабинете. Увидев Гнатюка, вскочила и побледнела.
— Я тут решил тебя проведать, узнать, как и что. Сиди. Как у тебя с напарником? Кстати, он очень просился к тебе!
— Да неважно. Плохо даже.
— Что, неисполнительный? Ева промолчала, пряча глаза. Гнатюк был ей неприятен, она вспомнила захват Слоника.
— А это не его вы с Николаевым отвезли в морг на воспитание? Ева молча кивнула.
— Так. — Гнатюк рассмотрел кабинет, встал и потрогал листик искусственного растения. — А я к тебе по делу, и если можно, скажу по-мужски. Коротко и понятно, ты уж извини, сама выбрала такую профессию. С кем ты спишь?
— Как? — От неожиданности Ева опять встала.
Гнатюк рассердился на себя за этот ее испуг, тоже встал и пошел к двери.
— Я не могу предположить, что психолог в нашем отделении может прослушивать телефонные разговоры, к примеру, — сказал он, стоя у двери и не поворачиваясь, — или что ты обсуждаешь свои проблемы с ней самой. Поэтому говорю коротко. Тот мужик, с которым ты спишь, очень откровенен с психоаналитиком, и я уж не знаю, кто из наших это может быть! Она, конечно, дура, но навредить может. Будь осторожна.
Гнатюк ушел.
Ева медленно села на стул. В ней наступила странная тишина, она даже дыхания своего не слышала, организм затаился и дышал тихо-тихо.
