поправилась она.
— Ну, все не так и плохо. Когда меня на самом деле пристрелят, ты просто в это не поверишь. Видишь, во всем есть и хорошая сторона! Идти можешь?
— Куда?!
— Возьмешь мою сумку и отвезешь к Казимиру. Тебя на улице ждут встревоженные мальчики. Если спросят про сумку, скажи, что это мои вещи на память. — Ева укладывалась на носилки в большой прорезиненный мешок с молнией. — Всех выгони, останься одна. Сиди там спокойно, собирай свои бусы. Я буду через полчаса.
— Нет, я не верю, — простонала Далила. — Это что, все со мной происходит?
— Девочки, если вы закончили, — в комнату вошел Гнатюк, — то стоит поторопиться.
— И вы тоже? — грустно спросила Далила. — Я вас предупреждала, что она опасна?!
— Да-да, осторожно по лестнице. Скажите внизу, чтобы забрали носилки. — Он поддержал пошатывающуюся Далилу.
— В морг ее, — бормотала Далила, спускаясь. — В холодильник, на ночь!
378
На улице она огляделась, глубоко вздохнула и неожиданно для всех закричала:
— Приказано забрать носилки с этой гадиной, которая как бы мертвая!
Мураш подхватил сумку, крепко схватив ее под руку.
— Господи, ну как же мне плохо, нет, я точно ее убью! — У Далилы подкашивались ноги.
— Далила, успокойтесь, — заволновался за ее рассудок Мураш. — Все забудется постепенно, все пройдет, вот увидите!
— А ты!.. Нет, ты где работаешь?
— Пойдем в машину, все хорошо…
— А я-то, я-то! У меня же медицинское образование! Страна в опасности! — заявила Далила грустному Ковалеву и бледному Волкову. — Когда такие люди ее защищают и лечат. Хотите анекдот? Про суслика! Пришел суслик в морг…
— Далила, куда тебя везти? — Ковалев смотрел в зеркальце на заднее сиденье.
— Приказано к Казимиру. Как только она оживет, она там непременно появится.
— Может, напьемся? — предложил тоскливо Мураш, наблюдая, как из подъезда выносят на носилках закрытый черный мешок.
— Нет, ребята, у меня такое чувство появилось, что я умею сама вырабатывать любые галлюцинации, никакого наркотика не надо. Очень спать хочется, и подбородок болит. Не могу вспомнить, врезала она мне или я сама?.. — Далила устраивалась поудобней на плече Мураша.
379
— Где это — Казимир? — спросил Ковалев.
— Мы их отвозили уже, ты еще там подрался с Волковым, — шепотом напомнил Мураш.
Ковалев ехал некоторое время за санитарной машиной, увозившей мешок с Евой, потом словно очнулся и развернулся назад.
«Санитарная» выехала за кольцевую. Гнатюк, сидевший с телом, постучал в перегородку. Машина остановилась. Он расстегнул мешок, обнял Еву и открыл створки. Ева спрыгнула на землю. Гнатюк смотрел грустно.
— Запомнила название пансионата? — спросил он.
Ева кивнула.
— Я тебе позвоню туда через недельку. Ева кивнула.
— Будь поосторожней.
— Можно просьбу? — Она смотрела на Гнатюка снизу вверх, светились в сером мареве холодного полдня фиолетовые глаза. — Лариска ребенка ждет, намекните ей, что все хорошо, ладно?
Гнатюк помахал рукой, закрыл створки.
«Санитарная» тронулась.
Водитель, рассмотрев внимательно в зеркальце оставшуюся на дороге женщину, спросил санитара, завтракал ли тот сегодня.
— Не успел, — сказал санитар. — Так, чаю выпил.
— Тогда ты посмотри, осталось ли чего в этом черном мешке, который мы затащили в машину.
— Это что, серьезно? — удивился санитар.
— А то!
Санитар послушно отодвинул стеклянную перегородку и пробрался в салон с носилками. Носилки были пустые. Санитар озадаченно почесал затылок. Посмотрел на милицейского чина, сидевшего рядом.
Гнатюк смотрел на санитара серьезно и строго.
— Никого, — доложил санитар, пробравшись на свое место.
— Я так и думал, — уверенно кивнул водитель. — Мне главврач говорит, чтобы я поспокойней относился к работе. Не нервничал. Я и не нервничаю. Так просто, интересуюсь иногда.
Гнатюк постучал в перегородку и вышел в центре.
— Что это такое было? — решил все-таки прояснить обстановку санитар. — Труповозку же вызывали… Мы вроде несли…
— Есть кто сзади? — спросил водитель.
— Никого, — ответил санитар, осмотревшись.
— Значит, никого и не было, — уверенно кивнул шофер.
Ева примеряла перед зеркалом парик платинового цвета.
— Не пей. — Она отобрала у Далилы бутылку.
— Уйди, — отмахнулась Далила, — от тебя воняет!
— Будешь грубить, надаю пощечин!
— Только тронь меня! Ненавижу!..
— Жаль. — Ева красила глаза. — Я хотела с тобой поговорить по делу.
— Не желаю иметь с тобой никаких дел! — Далила нашла у Казимира огромную раковину и ссыпала туда продолговатые жемчужины.
— Мне надо уехать. На юг. На пару месяцев. — Ева сдерживала дыхание, подводя глаза карандашом. — Поехали со мной.
— Лучше я промолчу, ладно?!
— Там хорошо. Пансионат. Можно с детьми. Кроме того, ты сможешь там заниматься работой. Там есть интернат для недоразвитых.
Далила заткнула уши большими пальцами, расставив ладони в стороны и помахивая ими.
— Поехали?.. — Ева повернулась к ней ослепительной блондинкой с ярким макияжем. — Я тебя люблю.
Далила вытащила пальцы из ушей, свалилась в кресло и залилась слезами.
Ева села рядом на пол, обхватив ее колени и глядя снизу виноватыми глазами.
— Ну откуда я могла знать, что ты сунешься ко мне в квартиру? Что ты явишься первая?
Далила заревела во весь голос.
— Я ду-думала, что ты умерла-а-а!..
— Я не умерла.
— Я думала, что это не т-ты!
— Это не я! Поехали в гости к Ангелу Ку-мусу, мне вечером надо улететь.
— Ни-никуда я не поеду! Ни в какие гости! Через час они звонили в квартиру свободного художника Стаса Покрышкина.
Наталья смотрела на Еву спокойно и ласково. Ева занервничала, не находя себе места. Через несколько минут она не выдержала внимательного взгляда.
— Ева. — Она протянула руку и подхватила поднимающуюся большую и мягкую ладонь. —
