Мансур-Халим прав: капитан снова в плену. Но у кого?
— Где ваши веши? — Русский пошарил глазами, надеясь увидеть заветную шкатулку с картой и рукописный фолиант, однако в комнате, кроме старого, вытертого ковра на полу, нескольких тощих подушек и масляных светильников, ничего не было.
— У Мирта, — бросил Али-Реза.
— Да, все у него, — подтвердил слепец.
— У Мирта? — переспросил Кутергин. — Вы говорите, что вещи остались у Желтого человека? Значит, мы опять в его руках? Когда мы расстались, он увез вас с собой.
— С тех пор прошло много времени, — печально улыбнулся Мансур-Халим. — Мирта ждала засада у перевала. Все случилось очень быстро, и его всадники не успели убить нас. Желтый человек находился во главе отряда, а мы в середине. Нападавшие, как ножом, разрезали отряд на три части, отделив хвост и голову Не сколько людей Мирта погибли в стычке, а нас схватили и переправили сюда. Теперь скажи, что случилось с тобой?
Не касаясь мелких подробностей, Федор Андреевич рассказал о скитаниях по пустыне, встрече с урядником Бессмертным и поджидавшим у колодца Нафтуллой. Именно поджидавшим появления русских — сейчас капитан полностью уверился в этом. Когда слишком часто происходят случайные совпадения, невольно задумываешься: а нет ли в них закономерности?
— Нафтулла? — уточнил Мансур-Халим и задумался, подперев голову рукой.
— У кого мы в плену? — Капитан решился нарушить его размышления. — Кто отбил вас у людей Мирта?
— Исмаилиты, — тихо ответил Али-Реза.
Федор Андреевич вздрогнул: вон куда его занесло в погонеза старинной картой! Замкнулся страшный круг: слепого Шейха и его сына захватили люди Имама; Кутергин с казаками, сам не зная того, спас Мансур-Халима и Али-Резу, потом на них напали всадники Желтого человека, а у них слепца вновь отбили исмаилиты. Теперь и капитан угодил к ним в лапы. Что они намереваются сделать с пленниками? И карта, где карта?..
— Шкатулка и книга у Мирта, — словно подслушав его мысли, повторил слепой шейх. — Имама интересует совсем иное.
Кутергин задохнулся от волнения, выходит, он напрасно проделал долгий опасный путь и зря сунул голову в петлю, если ни карты, ни книги здесь нет? Как же горько и больно сознавать свое поражение.
— Чего они хотят от вас, от меня, наконец?! — вскричал он.
— Расскажи ему об этих шакалах. — Мансур-Халим дотронулся до плеча сына.
Али-Реза подсел поближе к капитану и негромко начал рассказывать об исмаилитах. Обычно они скрывали свою принадлежность к секте, и надо пройти долгий путь по ступеням обманов, испытаний и клятв, чтобы из простого мюрида или фидаи стать посвященным. С иудеями исмаилит иудей, с огнепоклонниками он прикидывался огнепоклонником, с буддистами — приверженцем Будды и старался никогда не раскрывать своей истинной сущности. Священная книга для них отнюдь не Коран, хотя они и считались мусульманами а «Маулоно-шо-Низоро», откровения Сеид-ата-Идн-и-Шах-Мансура, и «Путевой припас странствующих», написанный в незапамятные времена Насыр-и-Хосравом.
— У них много степеней или ступеней посвящения — рассказывал Али-Реза. — Сначала они узнают, что думает нужный им человек, а потом начинается «тасис» — охота за ним.
— Как за тобой и твоим отцом? — уточнил Федор Андреевич.
— В принципе да, — подтвердил молодой человек. — Но «тасис». может быть как охотой для привлечения в свои ряды, так и охотой для других целей. Когда же они хотят сделать кого-либо своим сторонником, наступает третья ступень — «ташлик». Исмаилиты втягивают человека в диспут о рае и аде, читают отрывки из Корана, стараясь вызвать удивление разногласиями в тексте и пошатнуть веру.
Он рассказал и о четвертой степени — «рабт-узы», предполагающей клятву о неразглашении услышанного, о пятой — «тадлис», когда посвящаемому говорят, что в нем нет Бога, что его нет и в небесах и нет иных праведных людей, кроме исмаилитов.
Кутергин слушал рассеянно: его не оставляли мысли о шкатулке и книге. Не меньше интересовала и собственная судьба. Если бы кто-нибудь еще полгода назад сказал ему в Петербурге, что он вскоре станет дичью в зловещей охоте фанатичных мракобесов, исповедующих средневековые догмы и готовых убить любого, кто встанет на их пути, капитан только рассмеялся бы в ответ, сочтя это глупой шуткой. Но действительность превзошла самые мрачные фантазии. И нет разницы, как назвать охоту за живыми людьми, «тасис» или иначе, — суть одна! Но все же, что нужно этим шакалам, как назвал исмаилитов слепой шейх?
Неожиданно в коридоре послышались звуки голосов, дверь распахнулась, и в комнату вошел пожилой человек в темном халате. Его голову украшала затейливая меховая шапочка, а талию туго перехватывал пояс из чеканного серебра, богато украшенный бирюзой и самоцветами. Вместе с ним в комнату ввалились несколько до зубов вооруженных стражников. Двое из них держали чадно горевшие факелы.
Черные глаза пожилого незнакомца быстро пробежали по лицам узников. Он погладил ладонью густо посеребренную сединой бороду и громко сказал:
— Теперь здесь собраны все, кто имеет отношение к нашему делу. Не так ли, Мансур-Халим?
Слепец не удостоил его ответом. Он устремил незрячие глаза в неведомое пространство и молчал, крепко сжав губы, словно не слышал вопроса. Только пальцы, выдавая скрытое волнение, чуть быстрее, чем обычно, перебирали зерна четок. Али-Реза встал за спиной отца, скрестив руки на груди, и мрачно смотрел на незнакомца.
— Не хочешь говорить? — желчно усмехнулся тот. — Ты по-прежнему гордый, хотя Аллах уже покарал тебя за гордыню, погасив свет в очах. Может быть, он еще и лишил тебя языка?
— Не смей упоминать имя Аллаха, нечестивый пес! — угрожающе произнес Али-Реза, но замолк, остановленный вялым жестом отца.
— Ты владеешь тем, что не принадлежит тебе, — продолжал незнакомец, не обращая внимания на молодого шейха. — Но всему приходит конец! Сколько ты ни вертелся, а придется отдать старые долги.
— Мы ничего не должны вам, — прошептал слепец, но незнакомец в темном халате услышал.
— Не будем спорить. — Он предостерегающе поднял ладони. — Все равно каждый из нас останется при своем мнении. Подумайте до рассвета. И учтите: урус разделит вашу судьбу!
Он резко развернулся и вышел. Следом за ним ушли и вооруженные стражники.
Комнату потихоньку начал окутывать сумрак — солнце село, а слабые, похожие на умирающих мотыльков язычки пламени светильников не могли до конца рассеять темноту. Она наступала неотвратимо, столь же уверенная в своей безраздельной власти до рассвета, как незнакомец был уверен в своей власти над жизнью и смертью пленников. Наверное, именно поэтому он специально надел темный халат, чтобы подчеркнуть свое родство с силами ночи? Восточные люди любят отождествлять себя с силами природы или животными.
— Чего они добиваются от вас? — вновь спросил Федор Андреевич, когда стихли шаги за дверью. Он твердо решил расставить все точки над известной буквой: в конце концов ему посулили ту же участь, что и Мансур-Халиму с Али-Резой. Значит, он имеет право узнать, из-за чего рискует головой?
Впрочем, о каком риске идет речь? Судя по всему, здесь не привыкли бросать слов на ветер и ограничиваться пустыми угрозами; лишь только первые лучи солнца позолотят снега на вершинах гор, заявится стража и потащит пленников на расправу. Но почему судьбу слепца и его сына должен разделить русский офицер, не имеющий ни малейшего понятия о делах азиатов и их счетах между собой? Какое ему дело до их религиозных разногласий?
— Я уже говорил тебе! За долгие века последователи нашего учения накопили множество
— Опять ваши пресловутые разногласия по поводу
— По мнению Имама, ты мог получить часть наших
