Чем важна прическа, что она может сказать о человеке, сами подумайте, не все же мне разжевывать.
А вот костюм говорит не столько о том, кто этот человек, он показывает, на кого именно данный субъект хочет походить!
Если у дяди в приличном костюме недорогие ботинки и разбитые кулаки, да еще сверток в руках, то вполне возможно, что он от вас что-то сейчас захочет и пытается подобраться поближе. Ладно бы он был с одиноким цветком и бутылкой шампанского, можно было бы предположить, что это он к Светке – ну, та, что живет этажом выше, ну, к этой безотказной, как трехлинейная винтовка. В случае конвенционных несоответствий сразу повернитесь лицом к дяде, можно проехать до последнего этажа, лишь бы спиной к нему не оказаться.
И самое главное! Никто и никогда не имеет права протягивать к вам руку, тем более хватать вас. Дотрагиваться до человека могут только очень близкие люди. Когда кто-то пытается просто взять вас за руку, он пытается прикинуться вашим близким или сразу ставит вас на низшую относительно себя ступень. На этом эффекте поставлена профессиональная суггестия цыганок. Похлопывание по плечу или положенная на него рука усыпляют вашу бдительность по тем же «доверительным» причинам.
Как говорил Козьма Прутков: «БДИ!» Ну и зри в корень, конечно, ищи конвенционные несоответствия.
Зачем человек орет? Да он, бедолага, таким образом строит межличностные отношения. Когда прищемишь палец дверью, рявкаешь коротко и невнятно, потому как орешь-то на самого себя.
Проведите-ка опыт. Поставьте перед собой, например, бюстик Ленина и попробуйте его «обложить по маме». Уверяю, получится это более чем неубедительно, почувствуете сами. А вот в процессе специализированных тренировок я вполне могу безосновательно «смешать с анализами» даже черепашку, лежащую в зимнем анабиозе.
Ну и к чему это я? Да к тому, что если дядя вдруг заверещал, то, во-первых, это значит, что вы явно сильнее. Я сказал: сильнее, значит, так оно и есть! Не надо хныкать по поводу рахита.
Во-вторых, это не он орет, а вы позволяете ему это делать. Я в таких ситуациях обычно говорю себе: «Надо же, как ты зашелся-то, сердешный. Ну что же ты, зайчик, так верещишь? Видать, гениталии в авто отсидел, да и баба тебе явно не дает, потому что от тебя, милый, чесноком прет, да и сопли у тебя уж сильно злобно блестят. Вот и блажишь, бедненький…» У меня от умиления иногда аж слезы на глаза наворачиваются.
Не спешите отвечать на вопросы и уж тем более не пытайтесь брать инициативу вербального общения в свои руки. Человек чаще всего гораздо глупее, чем он думает, и я в том числе. Обычно, не находя обратной связи, он в бурном темпе изливает свои доводы не более трех минут. Если терпеливо и участливо ждать, то вскоре он начнет повторяться, причем с этой секунды его энергетика тает, как собачьи какашки по весне. Вы видите, что дядя сдувается, участливо улыбаетесь и спрашиваете:
– Ты что-то несвежее спорол с утра?
Дядя при этом обычно оживляется и лепит в ответ что-нибудь типа:
– А чего ты на меня орешь?
– Дружок, когда я ору, кони с перепугу падают и помирают, а где ты здесь видишь дохлых коней?!
Объелся борзянкой – облейся холодной водой и в люлю, а то и до членовредительства недалеко. Эвон что в мире творится, а ты голосишь, авиацию противника привлекаешь… – ну и так далее.
Короче, бюстику Ленина следует вовремя превратиться в китайского догматика – великого Мао!…
У меня было семь сотрясений и один ушиб мозга и еще контузия. Видели конструктор «Лего»? Так вот, правая сторона лица у меня состоит из вот таких кусочков. Спасибо профессору Андрианову, что это не очень бросается в глаза! Все сотрясения я получил в пору спортивной и не только молодости, ну, а ушибы и контузии – по причине любви к Родине, это не шутка. На пятом десятке лет я свободно получаю удары в голову голым кулаком – есть у нас такой тренинг – и этому же могу научить любого желающего, но с условием, что ему не жалко черт его лица.
Сотрясений у нас не бывает, здоровью нашему многие позавидуют. Соль в том, что мы это здоровье не используем, а методически уверенно и вполне оригинально создаем. Большинство из того, что я делаю, – в петле вишу, головой народ двигаю, предметы всякие на себе и об себя ломаю и т. д. – могут и всякие там йоги. Но они все народ жутко таинственный, а я не делаю из своих умений никакой тайны, потому что ее просто нет. Так, скажем, я свободно держу на животе и пахе вес до четырех центнеров. Ставлю на себя упитанный народец – четырех мужиков по сто килограммов каждый, при этом еще могу переворачиваться под ними и… никаких потерь. Хотите научиться за пятнадцать минут – вперед! Все, буквально все, чему я учу, имеет абсолютно практический смысл, здесь нет никакой мистики и таинственного бреда, более того, все это я прежде всего опробовал на себе. Все, кто меня знает, надеюсь, это подтвердят.
Мы не хвораем, чего желаем и вам!
Действительно, надо следить за здоровьем, давать себе разумные нагрузки, еще неплохо периодически проверяться у доктора, надевать шарф в мороз… Стоп, это уже не то.
Я не очень понимаю, как человек может ходить учиться бить людям морды и одновременно до ужаса бояться получить по морде самому. Садясь в машину, надо понимать, что всегда есть риск разбиться насмерть. Занимаясь БОЕВЫМИ искусствами, к различного рода травмам надо относиться… э-э… философски, то есть с определенной долей фатализма.
Мои ученики осознанно шли на то, чтобы потерять сознание, и приобретали уникальный опыт борьбы с инстинктом самосохранения. Они доверяют учителю, а учитель идет самым радикальным путем, который действительно приносит эффект в максимально сжатые сроки.
Рукоприкладство, а также бой с применением оружия – вообще самые радикальные вещи, которые может позволить себе человек, защищающий свою жизнь, это всегда самый последний и самый жесткий его довод. Не подходить к обучению радикально нельзя, это просто преступно по отношению к ученикам. Ведь они столкнутся с тем, чего никогда не видели и не испытывали, а мудрого учителя рядом точно не будет, поэтому они, скорее всего, проиграют в реально жестокой ситуации.
Здоровье, безусловно, штука важная, но далеко не главная. Это вообще очень отвлеченное и расплывчатое понятие. Здоровье можно потерять в любую минуту, и стоит ли эта вещь того, чтобы над ней трястись? Разумный подход – да, конечно, стоит! Но этот подход действительно должен быть разумен, а не продиктован слепым инстинктом самосохранения. Как ни парадоксально, но люди, трясущиеся над своим здоровьем, никогда этого самого здоровья не имеют.
«Великие мастера» так и останутся для меня суровыми пожилыми азиатами с портретов, висящих на видном месте.
Если парню ломали нос на тренировке, а потом сломали и в реальной драке, то это фигня – будет драться дальше, а вот если размякнет, то тут же ногами и затопчут. Это не значит, что нужно переломать каждому ученику все, что у него имеется, но определенный негативный опыт такого порядка должен иметься. Более того, без него не обойтись в процессе тренировок, направленных на подготовку бойца, а не на общее оздоровление и приобщение к экзотике белых кимоно.
Вы ведь живете не в Голландии и не в Швейцарии, поэтому рискуете стать инвалидом, даже выходя за хлебом в булочную.
Травм на тренировках, как ни странно, бывает немного, серьезных я пока вообще ни одной не видел.
Кстати, когда я занимался тайским боксом, был такой случай. Двое ребятишек – один под центнер весом, другой чуток поменьше – в перерыве, пока тренер отошел, затеяли шуточный спарринг. Один маханул кулачком чуть выше, чем надо, и партнеру нос раскрошил. Резюме: причина возникновения травмы не всегда заключается в жестокости или жесткости, часто это зависит от состояния собственного ума и тела. Да и здоровье зачастую не есть то, что от рождения дадено, а то, что сам приобрел.
Теперь о том, как не моргать, а это очень серьезная часть психической подготовки бойца. Расскажу о собственных впечатлениях.
Инструктор и обучаемый становятся друг напротив друга в боевой стойке. Инструктор в перчатках для рукопашного боя начинает наносить ученику легкие удары по лицу. Задача ученика: не прятаться от ударов, не моргать, то есть не зажмуриваться при виде кулака, летящего к собственному драгоценному лицу, не уклоняться. Темп ударов постепенно возрастает, они наносятся все чаще и чаще, не сильные, но чувствительные, темп возрастает еще больше, так, что кулаков практически не видно, одни лишь тени, которые быстро-быстро стучат по башке. Задача ученика все та же: не сломаться, смотреть на инструктора, держать голову посаженной в плечи, не закрывать глаза.
Есть еще одно милое упражнение из той же оперы, но задача ученика состоит уже в том, чтобы уклоняться. Двое стоят друг напротив друга на коленях, один только защищается, может мотать головой, закрывать лицо перчатками, задача второго – наносить реальные удары в лицо в рваном ритме в произвольном порядке. Очень хорошее упражнение, позволяющее освоить уклоны от удара.
Кто сказал, что подход
Будучи вменяемым человеком, я всегда пояснял, что данная система не может быть широко популяризована. Я постоянно уговариваю ребят, особенно молодых, сначала посмотреть, обдумать и лишь потом сделать вывод о возможности тренировок именно у нас.
Да, мы иногда «убиваем» друг друга, но вовсе не для того, чтобы выяснить, что же из этого получится, скорее мы реализуем эти самые жесткие, нет, даже жестокие формы обучения, стремясь к его максимальной эффективности, причем делаем это только после предварительных исследований, в том числе и медицинских! Мы не кружок садомазохистов, а научно-исследовательский центр, причем внебюджетный, в котором трудятся доктора наук. Порой мы делаем пугающие вещи, но, поверьте, не от удали пустоголовой, а для достижения совершенно конкретных тактико-технических задач. Более того, могу с гордостью сообщить, что в части прикладной (специальной) подготовки российская системная база на сегодня ведущая в мире, что доказано проведенными сравнительными исследованиями! Нагло надеюсь, что имею к этому успеху некоторое отношение. Даже для выполнения учебно-технического задания «Производство скальпированной раны шеи при помощи зубов» мы пишем обоснование, приводим доказательную часть и план-конспект, в котором указаны ограничения либо их отсутствие.
Именно жестокость нашей методики заставляет меня отказывать женщинам, которые хотят у нас заниматься. Дело в том, что женщина всегда должна оставаться женщиной, во всяком случае я очень этого хочу. Признаюсь, что даже эмансипацию и стиль «унисекс» считаю злостным угнетением половых и детородных функций.
Я достаточно долго жил за рубежами. То, что там сделали суфражистки, преступно. Дамы шпалы там, конечно, не кладут, но какое же это свинство, когда в одной семье имеются два бюджета, и как анормально, что обворожительная девушка не может понять, что ты за ней ухаживаешь.
