школе, и сердце у него екнуло. Неужели через двадцать лет такие же маленькие ротени будут… вот так?
Глава 7. 1 января — 11 мая 956 г. п.и. Чиросская школа.
Рон смотрел на сцену.
«Вот и год прошел. Ох, ну почему я ничего не чувствую, почти не грущу по родным и по Ротонне? Может, я каменный? Нет, это все проклятая школа задурила мне голову. Ну ничего, я вырасту и…»
Но он еще сам толком не знал, что же он будет делать, когда вырастет. Пока дела у него шли на лад. У Рона выявилась мания — сдавать как можно больше предметов и как можно раньше. Причем, привлекал его отнюдь не сам процесс учебы, как таковой, а результат — количество зачтенных курсов. Раньше, чем через три месяца прошедшего года Рон уже перешел в группу Пека по основным предметам, а по математике шел впереди.
Математика нравилась Рону именно из-за того, что было ясно, что и сколько нужно решить, чтобы сдать тему. Кроме того, Рона никогда не привлекала зубрежка, хотя именно этим способом ротени вбивали знания в головы своих непослушных детей.
История и география интересовали Рона меньше, чем литература, и он налегал на них еще упорней. Наука жизни оказалась не такой интересной, как показалось Рону в начале. Здесь изучали не столько саму природу, сколько нудные ее подробности и детали, важные для человека. На большинстве уроков речь шла о болезнях, домашних животных и культурных растениях, а то и минералах.
Музыка нравилась Рону чуть больше, но ни малейших следов музыкального слуха у него не наблюдалось, и, несмотря на свою любовь к пению Рон на уроках стеснялся раскрывать рот.
Но в остальном прилежание Рона было явно выше обычного. Ильзар, не привыкший к такому вниманию к своему предмету со стороны эдоров и слегка ошалевший от вечных требований Рона зачесть ему то или это, в конце концов, устроил ротену контрольную на все пройденные темы, чем слегка погасил азарт своего ученика, вызвав, впрочем, у последнего немалую досаду и возмущение. Впрочем, Рон оправился от такого удара за три недели и, вскоре, на горе учителю, вновь обрел свой пыл.
Но единственным предметом, приносившим Рону несказанное
удовольствие, которым он делился только с Пеком и Катиленом, было рисование. Нелькос гонял его неимоверно, и за этот год юный художник отточил свое мастерство и систематизировал свои знания на научной основе. Он стал совершенно по-другому смотреть на многие вещи и из любителя превратился в профессионала.
Сейчас Рон перебирал в уме предметы, которые собирался сдавать в конце каникул. Он уже начал изучать физику и астрономию и собирался идти в старшую группу Ильзара. По остальным предметам он шел месяца на три впереди своей группы, кроме языков. Там от него вообще отвязались, после того, как он благополучно сдал твентри, так как рота, сиалона и эдорского с избытком хватало для получения диплома школы.
Итак, у Рона появилась надежда, что как только ему исполнится одиннадцать, его примут кандидатом в цех художников.
Но, когда настала весна, и Рон, радостно насвистывая, пришел к Нелькосу и объявил, что ему уже одиннадцать лет, его ждал обескураживающий ответ.
— Ты ошибаешься, если думаешь, что я отпущу тебя в кандидаты, — Рон удивленно поднял голову. — Я не собираюсь из-за тебя краснеть. Лепишь ты еще плохо, пейзажи у тебя не получаются, да и вообще, в последнее время ты обленился.
Глотая слезы, Рон выбежал из мастерской и уселся на ограде, мрачно уставившись в землю. Сзади подошел Пек и, легко подтянувшись, примостился рядом.
— Что это с тобой? У тебя же сегодня день рождения!
От его неуверенного тревожного голоса у Рона стало тепло на душе.
— Нелькос меня отшил. Ничего, Пек, спасибо. Я в порядке.
— Вот гад! В день рождения!
— Да нет, это я сам виноват, почти не ходил к нему последние три месяца, вот ему и стало обидно.
— Ты обязательно хочешь стать кандидатом? Зачем так торопиться?
— Не знаю, Пек, не знаю. Только мне все время кажется, что здесь я загниваю, вернее, будто бы куда-то опаздываю, что-то в мире проходит мимо меня. Я здесь, а… — тут Рон осекся. На Ротонну готовилось нападение, и Рон ничего не мог сделать, но говорить об этом не стоило даже Пеку.
— Ты никогда не пытался сбежать. — задумчиво произнес Пек. — А многие новенькие пробуют.
— Меня Мэйдон заколдовал.
Пек издал неопределенный звук и с открытым ртом и широко распахнутыми глазами уставился на Рона.
— Вот это да! Ну, тогда понятно! А если бы нет, то сбежал бы?
— Не знаю…
Рон поднял голову. Было начало мая, почки только начали
распускаться, но в воздухе уже явственно пахло весной.
— Здесь ничего. Я думал, будет хуже.
— Не надо Рон, не убегай. Без тебя будет скучнее. С кем еще можно так трепаться, не опасаясь, что тебя прервут!
Пек схлопотал по шее и свалился с забора. Тем не менее, он был рад, что сумел растормошить друга.
Глава 8. Август 956 г. п.и. Чиросская школа; филиал цеха художников в Чиросе.
Рон шел по широкой лесной тропинке. Первый раз он был здесь один. Тропинка проходила по краю леса, лишь немного срезая дорогу. Под ногами уже шуршали красные и золотые листья, кончался август. От входа в лес предстояло пройти около мили, а потом обогнуть холм.
Рон направлялся на свое первое занятие в цех живописцев. Название, конечно было чисто условным — там были и скульпторы, и чеканщики, и ювелиры.
Нелькос договорился, что Рон будет приходить туда два раза в ладонь — вместо занятий с ним после обеда и в выходной с утра.
Хоть мастер и предупредил Рона, что кандидату ничего особенного ожидать не приходится, у Рона все-таки в душе тлела надежда на какие-то важные перемены в его жизни. Тем более, что он уже почти перешел в четвертую группу, последнюю, и ученичества теперь оставалось ждать недолго.
В интернате, в отличии от обычной школы, было не шесть групп, а четыре. Первые два года превращались в три в младшем интернате, где учиться начинали в пять-шесть лет. Благодаря этому, время учебы сокращалось и в цех ученики могли попасть в двенадцать лет. Отставали только те, кто пришел в интернат с опозданием, вроде Чентиса или Рона. Но последний, перейдя в четвертую группу, оказывался среди своих ровесников и, таким образом, ничего не терял.
Пек вообще кандидатом быть не хотел. Его тянуло море. Но, поскольку простым матросом ему быть не хотелось, пришлось учить историю, географию и языки, то есть все, что должен знать капитан, кроме своего непосредственного дела.
Катилен тоже хотел идти в этот цех, но собирался стать офицером армии, как погибший отец.
Ильзар отозвался о решении Рона неодобрительно.
— Всегда легче смотреть на мир, чем проникать в его суть, — сказал он. — Некоторые называют
