в кусты. Даже если в имении были охранники, этот маневр остался для них незамеченным. Пленник не оказывал никакого активного сопротивления, но не оставлял попыток вернуться на поле. Рону пришлось чуть ли не волоком тянуть его в лес. Только через четыреста ярдов зомби затих и спокойно пошел за Роном. Когда еще через пол-мили юноша отпустил его руку, пленник безвольно опустился на землю. Глаза его были направлены в одну точку, а из уголка рта стекала слюна. Это был еще молодой, загорелый парень, черноволосый, с карими глазами. Хотя его осанка не была безупречной, его руки и ноги бугрились мышцами, а кожа была гладкой и чистой, не считая мозолей на ладонях. Одет он был только в желтую набедренную повязку, в пояс которой была вшита тесьма, завязанная спереди. Пахло от него куда лучше, чем можно было ожидать. Однако, все портили его глаза — тупые и безучастные.
Волшебник несколько раз потряс его за плечо, но это не возымело действия. «Не понимаю» — бормотал Рон себе под нос, рассматривая пленника в упор. Тут у него в голове мелькнуло смутное воспоминание, что когда он тащил парня с поля, на голове у того что-то сверкнуло. Рон раздвинул волосы у него на макушке и увидел небольшой чуть выпуклый диск, около полутора дюймов в диаметре. Чтобы прикрепить его к голове, судя по всему, срезали кусочек кожи, и теперь эта штука просто «вросла» в затылок. Внимательно оглядев тело своего нового соратника, Рон убедился, что больше никаких искуственных «вкраплений» нет, и дело, скорее всего, именно в диске.
«Надо его удалить» — решил Рон. Вопрос в том, что делать с пленником: подвергнуть его местной анестезии или усыпить. Рон, немного подумав, склонился к последнему: ведь он собирался допрашивать пленника, а для этого нужно захватить его мозг, и сонное состояние перед допросом будет не лишним.
Рон вынул из сумки шприц и ввел пациенту наркотик. Через пятнадцать минут диск был удален, а рана перевязана.
В маленьком кусочке металла не было заметно ничего особенного, пока Рон не догадался поднести его к затылку. В мозг юноши прямо-таки ударила куча разных приказов, Рон даже отдернул руку. «И как он во всем этом разбирается? Как на базаре!»
Рон спрятал диск и немного поспал. Когда он проснулся, в полдень, то сразу приступил к преображению своей внешности. Кожу он решил оставить такой, как есть — разница в оттенках не очень бросалась в глаза. Он достал краски и смешал их, внимательно следя, чтобы в итоге получился цвет, который имели волосы пленника, а затем покрасил свои. Краска не смоется, по крайней мере, две ладони. Затем он снял с себя все и одел набедренную повязку, копию той, что была на пленнике. Свои вещи он отправил к напарнику. В рюкзаке у него теперь лежала новехонькая одежда богача, образ которой он извлек из мозга своего пленника — светлые бриджи и свободная рубашка. Их сшили за эти два часа в Кэрол Тивендале и прислали Рону. Осталось только смазать ступни ног густым, быстро высыхающим клеем, чтобы с непривычки не пораниться (раб был босиком) — и вот, перед нами житель Империи, принадлежащий к низшему классу общества.
Недоставало лишь самого главного. Пленнику давно уже пора было проснуться, и Рон нетерпеливо потряс его за плечо. Парень немедленно сел, его мышцы напряглись, и он начал лихорадочно соображать. Такого всплеска психической энергии от бывшего зомби, да еще принявшего недавно наркотик, Рон не ожидал, но ему удалось овладеть ситуацией. Юноша поднес напряженную ладонь ко лбу пленника и, повелительно растягивая слова, произнес:
— Тише! — и еще раз повторил, уже понизив голос: — Тише!
Пленник, естественно, рота не понимал, но интонации, а, главное, ментальное давление мага его успокоили. Рону опять удалось «затормозить» мозг мужчины, но теперь тот ожидал только команд ротена. Убедившись в послушании Кече (это имя юноша выудил только что из его мозга), Рон связался с Рудженом.
Юноша расслабил свой мозг и полностью отдался во власть друга. Не теряя времени, Руджен спокойно и уверенно произвел внушение, о котором они с Роном договорились еще в Ротонне.
На втором уровне мозга не существует слов, но есть их эквиваленты — понятия, общие для всех народов. Рон, мысленно застонав от лени, принялся за тяжелую работу — его мозг под воздействием внушения вызывал по очереди все слова родного языка юноши и находил к ним эквиваленты. Рон пересылал понятия в мозг Кече, и тот, если понимал, о чем идет речь, немедленно откликался соответствующим словом из языка Империи. Но это было еще не все. Своим внушением Руджен привел Рона в состояние, которое у людей бывает очень редко, в особо важные моменты их жизни. В таком состоянии человек запоминает мельчайшие детали окружения, все чувства и ассоциации. Таким образом, сейчас память Рона функционировала как никогда хорошо. Юноша запоминал все слова, и не только слова — вместе со словом он выхватывал из мозга Кече все ассоциации, относящиеся к слову, значения слов, похожих по звучанию, обороты, в которых они употребляются, синонимы и склонения, постигая таким образом грамматику и сам дух языка.
Несмотря на то, что инструментом был мозг, процесс был достаточно долог и закончился только к семи часам вечера. Многих слов Рон так и не узнал — пленник был не из образованных. Рон покормил Кече и велел ему спать, а сам связался с Аулэйносом, где было раннее утро, и вызвал профессионального лингвиста-мага. Конечно, то, что Рон собирался сделать, было насилием над своим мозгом, но он не любил откладывать на потом. Юноша, собравшись с силами, начал передавать эксперту свое знание языка.
Да, он уже знал язык Империи! Вышеуказанным способом можно было выучить язык за один день, но способ этот почти не применялся. Не всякий мозг способен выдержать такое напряжение, и без присмотра мага и врачей заниматься этим запрещалось.
Обучение лингвиста шло быстрее, так как обе стороны сотрудничали. Как это усилие ни было тяжело для Рона, оно имело свои плюсы — проходя заново свою память, он повторял наспех запомненное и «утрясал» знания в своей голове. Кроме того, его роль была теперь менее активной, и работа отнимала меньше сил. Когда они закончили, около четырех часов утра, по времени Рона, он с наслаждением растянулся на своей импровизированной постели и мгновенно уснул без сновидений.
Разведчик проснулся, когда солнце уже стояло в зените. Пленник, согласно приказу, продолжал храпеть. Рон поднялся, сходил к ручью умыться, развел костер и сварил себе кофе. Приготовив завтрак, он разбудил Кече. На этот раз Рон не сковывал его своей волей, но постарался настроить его на доверие и дружелюбие.
Кече открыл глаза и сел. Он недоуменно смотрел вокруг себя, тщетно пытаясь что-нибудь понять. Рон выжидательно молчал, устремеив на него спокойный взгляд. Наконец, парень кашлянул и спросил:
— Где это я? Ты кто такой?
— Я не враг. Меня зовут Рон. — ответил юноша и снова замолчал.
— Что со мной случилось? Как я здесь оказался?
— А что ты помнишь? — поинтересовался Рон.
— Меня отвели… — Кече задумался, прервав речь. Потом, словно вспоминая, продолжил: — А потом все время поля, сараи, и все как во сне. Почти ничего не помню. Меня ведь превратили в безмозглого, верно?
— Верно. Во всяком случае, в последнее время ты, похоже, нечасто пользовался своим мозгом. Наверное, поэтому ты ничего и не помнишь.
— Но если это так, то почему я здесь? Да кто ты такой, в конце концов? — взорвался Кече.
— Я разведчик. Шпион в Империи. Мне надо разузнать о ней как можно больше, и ты мне в этом поможешь.
— С какой стати? И если ты разведчик, то почему одет, как раб? — недоверчиво спросил Кече.
— Я одет точно так же, как ты. — с легким раздражением ответил Рон.
— Кажется, я тебя уже где-то видел… — пристально глядя на юношу, сказал Кече.
— Да. Ты здесь уже второй день.
— Не помню. Я был безмозглым?
— Почти.
— И ты меня освободил?
— Рон кивнул.
— Зачем?
— Я же сказал — мне нужна твоя помощь. И я ее получу.
