Шубка, в которую куталась Энн, невольно привлекала взгляды. Мягкий темный мех подчеркнет ее миловидность, как только она подкрасится и сделает прическу. Надо заняться этим сразу же, подбадривала себя Энн. Через десять минут вопрос с карточками будет решен, она зайдет в парикмахерскую, сделает стрижку и укладку, попудрится и подкрасит губы. Энн прекрасно знала, что сейчас представляет собой плачевное зрелище. Филип ни в коем случае не должен увидеть ее такой.
Еще десять минут… еще пять… Неряшливая женщина шепотом попрощалась и ушла, к конторке приблизился старик. Вскоре Энн заняла его место и поставила на барьер сумочку. Подобно шубке, сумочка была очень дорогой, но уже не новой. Темно-коричневую потертую кожу покрывали пятна, у золотой буквы, инициала Энн, отломилась ножка. Энн расстегнула сумку, достала подшитые в книжку карточки и положила их на барьер.
— Я могу получить новые карточки?
Мисс Марш взяла книжку, поднесла ее поближе к бесцветным глазам и удивленно подняла брови:
— Срок действия ваших карточек давным-давно истек.
Энн придвинулась ближе.
— Да, я знаю. Видите ли, я только что вернулась из Франции.
— Из Франции?!
— Да. Я была во Франции, когда ее оккупировали немцы. Совсем недавно мне удалось бежать. Так вы можете выдать мне новые карточки?
— Видите ли… не знаю, сможем ли мы… — бросив беглый взгляд на обложку книжки, женщина добавила: — Леди Джоселин.
— Но я не могу обойтись без карточек.
— Вы намерены поселиться здесь?
— Нет, я здесь проездом.
— В таком случае не знаю, чем мы можем вам помочь. Вам придется обратиться за карточками по месту жительства… впрочем, не знаю… А удостоверение личности у вас есть?
— Да, вот оно. Мне повезло: подруга сохранила мои документы и кое-что из одежды, иначе сейчас мне пришлось бы ходить в лохмотьях. А тем, кто воскрес из мертвых, и без того хватает бед.
Мисс Марш вытаращила белесые глаза и нервозно пообещала:
— Сейчас я спрошу у мисс Клаттербак… — она поднялась со стула и вышла.
Через десять минут Энн вышла на улицу. Ей пришлось заполнить бланк заявления. На две недели ей выдали временные карточки и разрешили оставить себе старое удостоверение личности, пока она не обменяет его на новое.
Перейдя через улицу, Энн вошла в телефонную будку.
Глава 2
Миссис Армитидж подняла голову и сразу спустила петлю на теплом пуловере, который вязала. Она была крупной, светловолосой и безгранично добродушной женщиной, носила старые твидовые костюмы и потрепанную фетровую шляпку, вечно сползающую на одно ухо. В ее растрепанный узел непослушных вьющихся волос была воткнута вязальная спица пронзительно-розового цвета. Некогда волосы миссис Армитидж были ярко-золотистыми, но с возрастом поседели, стали пегими и, пожалуй, теперь лучше сочетались с веснушчатой кожей, светлыми глазами и широким улыбчивым ртом. Она предпочитала костюмы унылого горчичного цвета и была первой готова признать, что они не гармонируют с меблировкой комнаты. Однако при случае миссис Армитидж вполне могла заявить: «Но найдется ли на свете комната, не гармонирующая со мной?»
Комнату, в которой она сидела, отделали и обставили к свадьбе Энн Джоселин. Светлая и уютная, с мебелью, обитой ситцем в цветочек, с голубыми шторами и старым фарфором, эта комната как нельзя лучше подходила двадцатилетней новобрачной. На белой каминной полке в грациозных позах застыли статуэтки, изображающие времена года. В угловом буфете привлекал внимание чайный сервиз ярко-синего цвета, сочетающегося с оттенком штор. Горчичные твидовые костюмы и впрямь выглядели здесь неуместно, но миссис Армитидж это ничуть не беспокоило.
Миссис Армитидж наклонилась к своей племяннице Линдолл, которая сидела на ковре у камина и бросала еловые шишки в огонь, и произнесла — по своей привычке, без всякой связи с предыдущим разговором:
— У войны все-таки есть одно преимущество — нам приходится торчать в этой непозволительно роскошной гостиной, при виде которой мне хочется расплакаться — как тем девушкам, которые послали письмо в «Дейли миррор».
Лин недоуменно наморщила носик.
— Каким еще девушкам?
Миссис Армитидж вытащила из волос спицу.
— Их трое, — объяснила она. — Они так устают на скучной работе, что с трудом удерживаются от слез. Как и я — потому, что мне приходится сидеть в комнате с семью люстрами и пятьюдесятью зеркалами!
Линдолл послала ей воздушный поцелуй.
— Здесь всего шесть зеркал — я пересчитала их вчера. И три люстры. Да, и мне здесь тоскливо, но почему ты называешь эту гостиную «непозволительно роскошной»?
— Потому, что сэр Эмброуз Джоселин, дедушка Энн и двоюродный дедушка Филипа, пристроил эту комнату к дому на деньги жены. Должно быть, чтобы досадить ей — видишь ли, они не ладили. Жена бросила его, но прежде он успел пристроить к дому гостиную и кошмарное северное крыло. Видимо, этого она не вынесла и сбежала прежде, чем он пустил на ветер все состояние. Но если бы она осталась с мужем, Энн не досталось бы ни гроша, и Филипу пришлось бы продать Джоселинс-Холт. Как видишь, все к лучшему… О, господи, опять я спустила петлю!
Лин хихикнула. Она была миниатюрной, худенькой и бледной, с живыми серыми глазами и шапкой мягких темных кудряшек. Лин потянулась за пуловером.
— Целых две, дорогая. Напрасно ты разговорилась и отвлеклась от дела. Лучше дай его мне.
— Нет-нет, я подниму их сама — если сосредоточусь, то сумею… Да, Филипу повезло, что у Энн были деньги. Конечно, в наше время не женятся на кузинах. Забавно, как меняются обычаи — ведь в викторианских романах это в порядке вещей, там женятся даже на двоюродных сестрах, хотя это слишком близкое родство. Но Энн и Филип — всего лишь троюродные брат и сестра. Он мечтал о титуле и доме, а ей нужно было распоряжаться состоянием, вот все и сочли, что это идеальный выход. Правда, не знаю, как они жили бы дальше, ведь Энн… да, Энн… — она умолкла, поднимая спущенные петли.
Линдолл порозовела.
— Энн была очень милой, — с горячностью заявила она.
Миссис Армитидж водворила петлю на место с помощью розовой спицы и многозначительно отозвалась:
— О да. Само собой.
Румянец Лин стал гуще.
— Да-да, была!
— Ну разумеется, дорогая, — миссис Армитидж заморгала. — Я помню, как ты… как это называется… обожала ее, когда училась в школе. Ведь правда? А я и забыла. Но потом ты с ней не встречалась.
Линдолл согласно кивнула.
— Ни разу, только на свадьбе. Но я никогда не забуду летние каникулы за год до начала войны, когда Энн с тетей приезжали сюда в гости. С тех пор я часто думала о том, что у Энн, должно быть, неиссякаемое терпение. Ты же помнишь, кроме нас здесь гостили миссис Кендолл и Филип. Энн уже
