обращено к ним! — убежденно подтвердил Тразий Пэт.
— Пой что угодно, — разрешил Агеробарб, пожимая плечами. — Лучше помянуть Близнецов и Отца их не теми словами, чем не помянуть вовсе.
Хономер лишь ободряюще улыбнулся певцу — пусть мореходы поют и слушают какие угодно песни, только бы не брались за ножи. Весной люди становятся особенно раздражительными, а путь им еще предстоит неблизкий.
— Коли так, — пробормотал Артол, опорожняя кружку, — я спою вам о том, как Смерть задумала погубить Божественных Братьев и что из этого вышло.
Он прокашлялся и, подергав струны, запел:
Смерть, старая шлюха, по свету ходила И гадости делать людишкам любила: Бедняга, допустим, разжился деньгами, А Смерть — тут как тут — уж стоит за дверями; Иль вот холостяк обзавелся женой — Ан Смертушка к ней уж крадется с косой. А-хой! А-хой! И в горе бы люди всю жизнь обретались, Когда б Близнецы за них не заступались. То скота падеж остановят они, То старцу продлят его скорбные дни. Крах замыслы Смерти терпели порой, И злобой пылала она неземной! А-хой! А-хой! — А-хой! А-хой! — рявкнули гребцы, и Артол, подмигнув капитану, продолжал:
Курносая, Братьев решив погубить, Надумала их меж собою стравить, Хоть жить и не могут они друг без друга, Рассорит легко их красотка-подруга! Но девки-мерзавки для цели для злой Найти не сумела она ни одной! А-хой! А-хой! С Богами потешиться девушки рады, Им даже не надо за это награды, Но зла Близнецам ни одна не Желала, И Смерть их напрасно к тому подбивала. Пришлось ей прикинуться девой самой, Чтоб Братьев пленить небывалой красой. А-хой! А-хой! На месте старухи весьма безобразной Возникла девица с фигурой прекрасной: Точеные груди вздымались, дразнили, Широкие бедра круглились, манили, А ноги!.. При виде красотки такой И старец, и отрок теряли покой. А-хой! А-хой! — Хм! Что-то я не помню, чтобы в священных свитках упоминалось о подобном! — проворчал Агеробарб, не столько, впрочем, осуждающе, сколько заинтересованно.
На острове Толми, в пещере просторной, Укрытой от взоров листвою узорной, Брат первый на шкурах в дремоте почил, Но легких шагов его звук разбудил. Глаза он открыл, покрутил головой, Красотку нагую узрев пред собой. А-хой! А-хой! Красавица юная к Богу подходит Он глаз от нее ни на миг не отводит. Призывно она извивается телом, Глаза умоляют: «Будь дерзким, будь смелым!» Тут даже не Бог и совсем не герой Себя поведет, как любовник лихой! А-хой! А-хой! Сомнений не зная, Близнец увлекает Девицу на шкуру и жарко лобзает. Она ему вторит, сплетаются ноги — На сладкое падки и люди, и Боги! И Смерть, даже будучи подлой каргой, Вкусивши любви, помягчала душой. А-хой! А-хой! Чему тут дивиться, коль ключик свой Бог Вложил многократно в девичий замок? Уставши, красотка во сне разметалась, Бог к морю ушел. Смерть в пещере осталась. И надо ж случиться, в то время домой Вернулся жилища хозяин второй. А-хой! А-хой! Глядит он: роскошная дева пред ним Раскинула ноги. Желаньем томим,
