неприкосновенности, «не отменённой и в Нидерландах», заявляет, что фальшивые деньги он с чистой совестью купил у голландца. Ничего не помогает. Это самые мучительные минуты в жизни Аристида Янковича фон Есценица. Он снимает свои офицерские брюки, остаётся в шёлковых дамских чулках с темно-синими подвязками, под которыми спрятано ещё несколько купюр.
Тут же выписывается ордер на обыск гостиничного номера Янковича, вскрывается «курьерская почта», и в руки голландской полиции попадает 10 млн. фальшивых франков.
Венгерское посольство узнало об инциденте в Роттердаме ещё до официального обращения нидерландской полиции, по-видимому, от одного из агентов Янковича, которым последний продемонстрировал содержимое чемоданов. Уже через несколько часов известие доходит до Будапешта. Виндишгрец негодует: «Непростительная глупость менять деньги именно в банке!» За несколько дней до этого в Гамбурге оказался под арестом другой агент, сделавший ту же глупость в Копенгагене. Сейчас надо было спасать то, что ещё можно было спасти. В Военно-географическом институте и на вилле епископа Задравца деньги были сожжены.
В последние дни декабря сотрудники французской уголовной полиции прибыли в Будапешт. Вскоре они «берут след». Безуспешными остаются попытки замешанного в афёре министра внутренних дел Венгрии графа Иштвана Раковского убедить прессу, что деньги изготовлены в большевистском подполье и в деле, несомненно, участвуют русские. Французское посольство в Будапеште оказывается более информированным.
В первый день нового, 1926 года арестован секретарь принца фон Виндишгреца Дезидериус Раба. Через три дня по его стопам отправляется и его шеф.
Мировая печать с напряжённым вниманием следила за происходящим в Будапеште. «Форвертс», газета германской социал-демократии, во вторник, 5 января 1926 г., сообщает: «В понедельник в Будапеште в связи с афёрой с фальшивыми деньгами был арестован принц Людвиг фон Виндишгрец, бывший министр продовольствия Венгрии. Аресту предшествовал непростой разговор между „наместником престола“ Хорти и премьер-министром Бетленом, причём Хорти противился аресту Виндишгреца. Французские сотрудники уголовной полиции, которые уже в течение нескольких дней находились в Будапеште, привели, однако, настолько неопровержимые доказательства участия Виндишгреца в афёре вокруг фальсификации банкнот, что Хорти в конце концов дал согласие на его арест.
Эти события приобретают политическое значение, они свидетельствуют о начале открытой борьбы между партией эрцгерцога Альбрехта и премьер-министром Бетленом. Виндишгрец уже давно отошёл от легитимистов и перешёл в лагерь «блюстителей расы», в группу, которая готовила путч эрцгерцога Альбрехта. В самом правительстве к путчистам примыкали министр образования Клебельсберг и министр внутренних дел граф Раковский. То же самое относится и к шефу полиции, который в эти дни был отправлен в отпуск, как и ко всему «двору наместника» и самому Хорти. Между прочим, утверждают, что эрцгерцог Альбрехт уже обещал Хорти за отказ от роли «наместника империи» титул князя и крупное земельное владение».
«Форвертс» была неплохо информирована, хотя она не сообщила о том, что на самом деле все ниточки этой афёры вели в Германию. Может быть, это произошло из-за оглядки на тех влиятельных политиков, чьи позиции смыкались с Национальным клубом. Есть некоторые указания и на то, что министр иностранных дел Густав Штреземанн знал о фабрике по производству фальшивок под Кёльном.
Всего в связи с разразившимся скандалом было арестовано 45 человек. За решёткой в конце концов оказался и шеф полиции Надосси.
Прозрачная повязка на глазах Фемиды
Символ законности и справедливости – дама по имени Фемида – изображается всегда с завязанными глазами и весами справедливости в руках. Однако повязка на её глазах ко времени процесса против Виндишгреца, Надосси и компании, который начался в Будапеште 7 мая 1926 г., оказалась изрядно траченной молью. Во всяком случае в истории цивилизованных государств, к числу которых относила себя и хортистская Венгрия, надо поискать другой подобный судебный процесс, на котором с самого начала так попирались бы общепризнанные нормы. Председателем суда был д-р Геза Тёрёки, место которому – на скамье подсудимых, так как он с первых шагов был осведомлён об афёре с фальшивыми франками. Государственный обвинитель д-р Штрахе был человеком того же круга. Ему было поручено до начала процесса согласовать с подсудимыми показания и выстричь из протоколов предварительного следствия все, что может поставить правительство в неловкое положение.
Неожиданно трудности возникли с Дезидериусом Рабой, секретарём принца, у которого вдруг проявилось чувство справедливости. Он был не согласен отдуваться за то, что в определённой степени происходило с ведома и при активном участии самого правительства. Адвокат Рабы д-р Вильгельм Вашони, человек либерального толка, в начале процесса разворачивает в газетах кампанию против правительства. Боевики одного из подпольных реваншистских союзов организуют на него нападение. Зверски изувеченный, Вашони умирает, так и не приступив к защите своего подопечного.
В узком кругу «своих» людей граф Бетлен говорит: «Я не стану предавать немцев и оказывать Франции шпионские услуги. Центр антифранцузского заговора находится в Мюнхене, подделка франков – это только одна из опор заговора». Однако для официального ответа он находит другие слова. Так, венгерское агентство печати 7 января 1926 г. распространяет его заявление, в котором Бетлен считает подделку франков преступлением и подчёркивает, что всеми силами будет содействовать расследованию афёры. Принимая это решение, он руководствуется исключительно защитой моральной сплочённости своего народа. Он или доведёт расследование до конца, или уйдёт со своего поста.
Это был ответ газете «Непсава» – органу венгерской социал-демократии, которая обвинила правительство в коллективной ответственности за афёру с фальшивыми деньгами и потребовала его ухода в отставку. Между тем присутствующие в зале суда становятся свидетелями странных событий.
Принц Людвиг Альбрехт фон Виндишгрец и шеф полиции Надосси представляются суду как герои нации. Виндишгрец заявляет: «Мне хорошо известно, что мои действия вступали в противоречие с уголовным кодексом, по перед лицом истории я невиновен. Я действовал в интересах великой Венгрии. Может быть, к суду привлекался премьер-министр Вильям Питт, когда он в своё время наводнил всю Европу фальшивыми ассигнациями, чтобы поставить на колени Францию якобинской диктатуры, врага своего народа? Нет! Нет, господа, британская общественность считала его не преступником, а честным человеком». Надосси тоже проникся идеей покинуть зал суда с гордо поднятой головой: «У нас не должно быть никаких колебаний в отношении Франции. Именно она виновна в том, что Венгрия лишилась двух третей имперской территории».
Премьер Бетлен не упускает шанса представить в суде Виндишгреца как исключительно порядочного человека: «Я знаю принца как человека чести и уверен, что он никогда не пошёл бы на подделку денег в целях личного обогащения».
Показания лишь одного обвиняемого диссонируют с общими патетическими аккордами. Это все тот же Дезидериус Раба. Он посвящён во все детали, ему известны все теневые фигуры, включая тех, кто готов на все, чтобы заткнуть ему рот. Но он наивен. «Я был встревожен, но принц Людвиг успокоил меня, он сказал, что в деле участвуют граф Телеки и граф Бетлен». Судья прерывает его: «Это ваши фантазии. Ни у кого из обвиняемых не хватило наглости их повторить». Раба продолжает: «Государственный характер всего предприятия был очевиден. Граф Телеки и…». Тёрёки снова прерывает обвиняемого: «Итак, вы были встревожены». Рабе так и не удаётся связно изложить свои показания, он заканчивает их словами: «Одно я знаю точно: идея изготовления фальшивых денег родилась не у принца Виндишгреца». Суд этим удовлетворён. Вопросов о том, кому же тогда пришла в голову эта идея, не последовало.
Некоторые свидетели: граф Сиграи, маркграф Паллавичини, граф Янкович-Безан – также дают понять, что премьер-министр граф Бетлен был посвящён в акцию ещё в 1923 году. Их показания не принимаются во внимание. Вершиной судебной комедии является реплика прокурора д-ра Штрахе: «Надосси заявил здесь, что правительство ни о чем ничего не знало, а Надосси можно верить».
Один из основных обвиняемых, который, помимо всего прочего, использовал в преступных целях
