Это которое же? — ехидно поинтересовалась бабка.— Благодаря моим усилиям по Империи ходит несколько вариантов, причем некоторые из них друг другу противоречат. Сейчас-сейчас — подожди... — Волшебница закрыла глаза и продекламировала:
Это?
Я мотнула головой.
—Ну тогда, значит, «Тьма обернется Светом согрешившим...» — догадалась Айаделла.— Тоже неплохой вариант. Хотя этот мне нравится больше. Эх, баловалась я по молодости стишатами.
Я стала понимать, каким облапошенным дураком чувствовал себя Эвальд Мудрый во время рассказа Юссены. Мерзко было ощущать себя отмычкой, с помощью которой грабитель добрался до вожделенных сокровищ.
—Но зачем все?
Айаделла наклонилась ко мне и заговорщицки подмигнула.
Власть, девочка,— тихо проговорила она.— Банальная безграничная власть. Старые боги изжили себя, пришло время новых. Тех, что создам я. А вы мне поможете, открыв ворота Хмари — высшего олицетворения изменения. Ваша смерть активирует гексаграмму и впустит перемены, уничтожив прежний мир. Ты же хотела перемен, Аурелия. Помнишь?
Помню,— призналась я.— Много чего. И раз уж между нами больше нет секретов, может, все-таки примете свой истинный облик, ална Астела?
Женщина мягко улыбнулась и покачала головой.
Когда-то меня звали и этим именем, но тот облик не был истинным.
Айаделла! — подала голос Велисса, отскакивая от набегающей волны.— Прилив! Нас скоро отрежет от тропы.
—Да, девочка, ты права, хватит лирики.— Колдунья с силой, странной для костистой старушечьей руки, надавила на плечо, заставляя меня опуститься на колени.— Ритуал давно пора начинать! Идите-ка наверх, там посуше будет. Я сейчас.
Пропустив вперед себя Велиссу, Лесь спокойно прошел мимо к тропе, едва мазнув взглядом. Эх, недаром злопамятность Биров вошла в поговорку.
Старуха уже протянула руку, чтобы вырубить меня так же, как Дэрриша, когда вмешалась длинноносая судьба.
—Эй, Вашества, погодите! — крикнул Верьян.
Что такое? — обернулась к нему Айаделла. Илиш почесал нос и кивнул на меня:
Куртка на ней моя. Все опешили.
—И что? — спросил Лесь, со значением положив ладони на рукоять меча.
Жилка Верьяновой рачительности так легко не перешибалась.
Так снять надобно! Любимая она у меня, трофейная.
Будет тебе новая, мальчик. Потом.— Старуха попыталась унять наемника способом, опробованным ранее на Велиссе.
Это еще когда будет! — отмахнулся Илиш.— А замерз я уже сейчас. Ей все равно, а мне каково в одной рубахе!
Веарьян Илиш! — Колдунья пристукнула посохом.
Тот уперся, как святой отшельник-мученик пред дверьми борделя.
—Нет, я, само собой, на контракте, но соображалку отключать я не подписывался!
Вода прибывала, и времени на споры не оставалось. Старуха наверняка с удовольствием распорядилась бы прирезать зарвавшегося наемника, но кто знает, как поведет себя гексаграмма, предназначенная совсем для другой жертвы.
—Снимай, только быстро,— приказала Айаделла.— Алестатор, проследи за ним. Привяжите девчонку, как было. И не задерживайтесь тут — время выходит.
Лесь, приложив к груди правый кулак, поклонился.
—Пойдем, Велисса. Ненавижу мочить ноги,— пробурчала старуха.
Опираясь одной рукой на посох, а другой на локоть герцогини, она поковыляла к тропе. Вода расступалась на их пути.
Ну что, жлоб, забирай свою вонючую куртку! — Я все-таки не удержалась от удовольствия плюнуть в наемника, но не попала, так как этот подлец скользнул мне за спину.
Когда загадить только успела? — пропыхтел Верьян, борясь с узлами.— Давал же совсем чистую.
Я гордо промолчала, сверля взглядом стоящего напротив Леся. Держа наготове обнаженный меч, тот отвечал мне полным равнодушием. Вскоре мои руки были свободны.
—Подавись! — Я встала с колен, стянула куртку и кинула ее прямо в воду.
Точнее, попыталась. Рука Верьяна змеей подхватила любимицу.
—Чего творишь, хмарова девка! — возмутился наемник, надевая куртку.— Она ж и так наполовину мокрая уже.
Он вновь заломил мне руки за спину, скручивая их веревкой. А после с силой опустил меня на колени, как прежде до него Айаделла, прямо в ледяную воду, доходившую мне уже до середины бедра. От поднятых брызг рубаха намокла и окончательно сползла с плеч, обнажив грудь уже полностью. Золотом блеснуло на плече кольцо Иланы.
Неожиданно покраснев, Лесь отвернулся. А Верьян ухмыльнулся и подмигнул.
—Удачного плаванья, детка! — беззвучно произнесли Верьяновы губы, а камень в его руке прошел в волоске от моего лица. Я послушно уронила голову на грудь, расслышав, как он произнес уже громче: — Ну что, друг, поплыли! — Шумно, поднимая тучи брызг, Илиш двинулся туда, где дожидались герцогиня с Айаделлой.
Из-за упавшей на глаза челки мне было видно, как Лесь дернулся в мою сторону проверить узлы, но в последнее мгновение передумал, не стал лезть в воду, а, стремительно развернувшись, последовал за весело насвистывающим Верьяном.
Вода быстро поднималась. Вскоре она уже скрыла мои торчащие от холода соски. Линии гексаграммы под ее толщей не размывались, а, наоборот, становились как будто четче, ярче. Знаки магических школ делались объемнее, наливались светом.
Я проверила веревку. Такой прочный на вид узел распустился с одной попытки. Я не стала вскакивать с места и вообще лишний раз шевелиться. Наверняка Айаделла собирается контролировать выброс Силы с безопасного расстояния. И если не получится нас утопить, всегда можно попробовать применить другие, менее гуманные способы.
Благо Дэрриш был выше меня ростом, и, когда волна добегала мне уже до подбородка, его плечи все еще возвышались над водой. Набрав побольше воздуха, я нырнула. Плыть под водой с открытыми глазами — то еще удовольствие. Поэтому, определив направление, я зажмурилась и стала продвигаться на ощупь. Мокрая веревка почти не поддавалась. Срывая ногти и помогая себе зубами, я все-таки с ней справилась.
Да только наше положение лучше не стало. Дэрриш, которого больше не удерживала у столба веревка, стал заваливаться вперед. Поднять его мне не хватало сил. Усилия сжигали кислород вдвое быстрее, воздуха стало не хватать, и я на мгновение вынырнула, после чего опять устремилась вниз.
Гексаграмма запылала ярче. Ее «пространственный» луч запузырился хмарно-серым. Вода там стала вязкой на вид и густела с каждым мгновением. Я усерднее затрясла Императора, но никакого отклика не последовало. С горем пополам мне удалось-таки придать ему более-менее вертикальное положение. Однако голова Дэрриша уперлась во что-то твердое. Не поверив глазам, я попыталась всплыть сама, но больно ударилась макушкой о поверхность. При движении в сторону мои руки натыкались на стены, образованные малым шестигранником взаимодействия в центре гексаграммы.
Мы точно рыбки в аквариуме с крышкой. Кровь стучит в висках, воздух распирает легкие. Хмарь вбирает в себя все больше воды, придавая ей причудливые уродливые формы... Это конец.
Перевернувшись на спину, сквозь мутную качающуюся поверхность я увидела расплывающуюся темную фигуру. И представила довольную улыбку на лице Айаделлы, наблюдающей мои беспомощные барахтанья. Это сподвигло меня на последнюю отчаянную попытку.
«Дэрриш, очнись! — молила я, но не Единого, а мужа, пытаясь дотянуться до него через Иланы и одновременно вдыхая ему в рот воздух.— Ты мне так нужен! Одна я не справлюсь».
Император открыл глаза, а его руки сомкнулись на моем горле, выдавливая из меня остатки воздуха.
Меня не стало. Опять.
Две сущности слились воедино. В то же мгновение не стало Дэрриша, божественного потомка, не стало Аурелии, олицетворения Богини. Фальшивое Пророчество Айаделлы свершилось — мы породили Мессию, нечто совершенное, целое,
Стекло гексаграммы брызнуло в разные стороны. Мы-Оно медленно воспарили над жертвенником, исходившим от нас свечением разгоняя сумрак, упорядочивая хаос. Окружающая Остров стена треснула, как скорлупа, выпускающая птенца на свободу. Он взмахнул крыльями и полетел изменять открывшийся ему Мир.
Маленькая фигурка, стоящая у грани Межмирья, была снесена поднятым вихрем, как сухая, отжившая свое ветка.
Хмарь исходила из Мира. Он медленно выдавливал ее из себя, восстанавливая свою целостность, заживляя язвы на межмировой ткани.
Мы с Дэрришем просто молча шли рядом, избегая любых соприкосновений. Я куталась в куртку с чужого плеча, а куда более предусмотрительный Император сдернул с кого-то из личной охраны теплый плащ. Оба грязные, измотанные, бесовски усталые, но упрямо передвигающие ноги, мы делали все, что угодно, лишь бы не разговаривать.
Оказалось, быть единым целым, как любят аллегорически выражаться авторы дамских романов,— не столь уж приятная штука. Но особенно отвратителен процесс разделения — словно кто-то бездумно-жестокий рвет тебя пополам. Ты как будто чувствуешь себя инвалидом, а свое тело — ровно в два раза меньше, поскольку то, что когда-то было частью тебя, шевелится рядом, вызывая ужас и чувство брезгливости.
Именно такие бесполезные половинки нашел Эст Сотворитель, когда прочесал сначала северный, а потом и южный берега Нерана, после того как застал место прощания с Мудрейшей развороченным магическим взрывом. Ни одной живой души Верховный маг Империи там не обнаружил — неживой, впрочем, тоже.
