тоже играла известная артистка, Зинаида Морозова, чудная толстая старуха, так и светящаяся добротой и юмором.
Одним словом, я получила массу удовольствия. Потом режиссер сказал:
– Спасибо, свободны все, кроме Елены Викторовны!
Мотька мигом спустилась в зал.
– Аська, одевайся и подожди меня на улице, я мигом! Яков Леонидович нас отвезет!
– А может, не стоит? Давай пройдемся, погода такая роскошная, снег, светло… Да и не поздно еще!
– Давай! Я попробую его уговорить! Жди!
И она унеслась. Я оделась и вышла на улицу. Погода и впрямь была изумительная, градусов восемь мороза, сверкающий снег, ни ветерка… Как мне в Париже не хватает снега, мороза… Вскоре из подъезда выскочила Мотька.
– Уговорила! Насилу согласился! Но я ему объяснила, что у нас просто нет другого времени для общения!
Ты это здорово придумала, Аська!
Но тут вдруг с крыши обрушилась громадная сосулька. Она упала буквально в нескольких сантиметрах от нас. Мы обе вскрикнули и отскочили. Проходившая мимо женщина завизжала.
– Девочки, вас не ушибло? Это ж надо… Чуть-чуть не убило! – запричитала она.
Мы подняли глаза. На крыше никаких сосулек не было.
– Странно, – проговорила женщина, глядя вверх, – вроде там все чисто… Неужто одна сосулька осталась?
– Ну, может, ее забыли сбить… – предположила я.
И тут мне бросилось в глаза, что Матильда стоит ни жива ни мертва. Бледная как полотно.
– Мотька, что с тобой, ты так испугалась?
– Да нет, я просто представила себе, что она попала бы в меня… Господи, как легко на тот свет угодить… Несколько сантиметров решают все…
– Можно подумать, такое с нами первый раз случается, ты вспомни кафе «Жизель» в Париже! Если б я не нагнулась, меня бы уже давно на свете не было!
– Да, это точно, – слабо улыбнулась Мотька. – Все хорошо, что хорошо кончается. Ну, идем, что ли?
Она решительно взяла меня под руку, и мы побрели по заснеженной нарядной Москве. Я передала Мотьке то, что сказал о ней Яков Леонидович.
– Так и сказал, что я стану сенсацией?
– Так и сказал!
– Мне страшно… Все столько хорошего пророчат, а вдруг ничего не выйдет? Вдруг я на публике играть не смогу? Бывает же такое?
– Что за глупости, Матильда! Ты уж столько раз играла на публике!
– Я? Играла? Что ты мелешь, подруга?
– А ты вспомни. Вспомни. Как ты в обморок падала, как парня изображала, как торговала! Это все была игра на публике!
– Ты так считаешь?
– Ясный перец!
И Мотька счастливо захохотала, словно избавляясь от какого-то сильного напряжения.
Мы молча шли дальше. И вдруг она остановилась.
– Аська, знаешь, что я тебе скажу…
– Скажи, узнаю!
– Мне иногда кажется, что меня ждет.., ну одним словом, все! И успех, и даже, может быть, слава, и любовь, и все-все… А иногда вдруг кажется, что вообще ничего не будет…
– Как? – спросила я, и у меня мурашки побежали по телу.
– Мне иногда кажется, что я.., скоро умру!
– Матильда, прекрати!
– Нет, правда… Иногда мне так кажется!
– Естественно! А как может быть иначе? Ты же живешь в ожидании счастливых перемен, так, наверное, всегда бывает, когда ждешь чего-то очень важного, счастливого, всегда кажется – ну, обязательно что-то случится, потому что такого счастья быть не может, просто по определению! А потом ничего плохого не случается и настает этот долгожданный день… Ты вспомни, вспомни, как ты ждала поездки в Париж и в Италию, тебе тогда тоже все время казалось, что непременно что-то плохое случится. Но ведь не случилось же! И ты попала в Париж и в Италию. Так и теперь… Я отлично помню, как ты даже в самолет садиться боялась, все тебе мерещилось, что не можешь ты до Парижа живая долететь!
– Да, правда, – обрадовалась Мотька. – Это, наверное, у меня натура такая дурацкая…
– Вот именно, дурацкая твоя натура!
И мы опять засмеялись.
– Моть, ты подумай, а я ведь никак Митьке с Костей не позвоню… Вчера мне папа скандал закатил…
– Почему?
Я в общих чертах рассказала ей о разговоре с папой и тетей Липой. Мне хотелось отвлечь подружку от мрачных мыслей, но у самой в сердце шевелился червячок сомнения. А вдруг Мотькина интуиция ей что-то подсказывает? Вдруг ей и в самом деле грозит какая-то опасность? Однако я старалась отогнать эти нехорошие мысли…
Мы уже вышли на Цветной бульвар.
– Аська, давай пойдем по бульвару, там снег вон какой чистый!
– Давай, – согласилась я.
Мы подошли к переходу, ступили на проезжую часть, в это время машин было мало, улица неширокая, зажегся зеленый свет пешеходам, и вдруг откуда ни возьмись выскочила небольшая красная машина. И она летела прямо на тротуар.., на нас. Мы чудом успели отскочить, в подворотню, а машина унеслась, несмотря на красный свет.
– Псих ненормальный! – закричала Мотька. – Ездят всякие! Идиот! Он же нас чуть не задавил. Наверняка пьяный или под кайфом! И такие за руль садятся, – ворчала Мотька. – Аська, ты здорово испугалась, да?
– Еще бы! Стоишь на тротуаре, а на тебя машина мчится, испугаешься тут!
– Ладно, пошли! По бульвару хоть машины не ездят!
До дому мы добрались благополучно, да еще встретили по дороге Макса Гольдберга, который страшно удивился при виде меня, но зато проводил нас до дому.
Дома все набросились на меня с расспросами о Матильдиной игре. Даже папа сменил гнев на милость.
Я подробно все рассказала, умолчав, естественно, о нашей пешей прогулке. Уже лежа в постели, я закрыла глаза и вновь увидела несущуюся на нас красную машину. А еще – падающую с крыши сосульку. Хотя других сосулек на этой крыше не было. Не слишком ли много для одного дня? А если еще учесть вчерашнюю весьма странную историю с Гулей… И вдруг я похолодела.
А что если все это – звенья одной цепи? Но какой? Кому мы нужны? И ведь опять все началось с моим приездом!
Значит, кто-то хочет меня убить? В этом, кстати сказать, не было бы ничего странного. Я стольким мерзавцам перешла дорожку… Хотя, почему именно я? Наверное, мы с Мотькой. И если сосулька и красная машина угрожали нам обеим, то история с отравлением могла относиться только к Мотьке… Тогда, выходит, что покушаются на Мотьку? А впрочем, это может быть простым совпадением… И одно к другому не относится.
Кому в театре может быть нужно покушаться на Мотьку? Бред!
Ни одна из актрис, занятых в спектакле, не могла бы претендовать на ее роль пятнадцатилетней девчонки. Да и вообще это бред! Нет, театр тут, конечно, ни при чем.
