— Это в будний-то день? Школу, небось, прогуливаете?
— Точно! — рассмеялся Петька. — у вас глаз — алмаз! Решили немножко прогулять! Но это небольшой грех!
— Что брать будете? — деловито осведомилась продавщица.
— Что-нибудь вкусненькое!
— Рекомендую — булочки! У нас пекарня замечательная, булочки — объедение!
— Давайте нам булочки, а еще вот этот сыр, — включилась в разговор Виктоша.
— Сами ешьте сыр, а я колбасы хочу! — заявил Петька. — У вас вот копченая в нарезку есть!
— А денег хватит, молодые люди? — на всякий случай спросила продавщица.
— Хватит! — заверил ее Стас и вытащил кошелек.
Его примеру доследовали остальные. Продавщица успокоилась.
— А еще попить нам дайте, пепси-колы, что ли! И бумажные стаканчики, если есть командовал Петька.
— А где же вы есть-то собираетесь? — поинтересовалась продавщица.
— На свежем воздухе! — отвечал Петька.
— Ну, уж нет! Простудитесь. Садитесь вот за столик и ешьте, как люди, куда это годится на морозе пепси-колу дуть! Ангина обеспечена.
— Вот спасибо! — обрадовались ребята. Продавщица явно расположилась к ним!
— Вы не думайте, мы все за собой уберем! — сказала Виктоша.
Они чинно уселись за стоявший в углу пластмассовый столик с четырьмя пластмассовыми креслами и принялись за еду.
В магазин вошла покупательница, пожилая женщина с плетеной кошелкой.
— Лизань, здравствуй! — приветствовала она продавщицу и. покосилась на честную компанию. — Это что за ребята?
— Да приезжие, из Москвы! Тебе чего, Нина Ивановна?
— Хлебца черного да Яичек три десятка. Ну, как торговля?
— Ни шатко, ни валко!
— Да у вас теперь в поселке богатеньких много, которые и зимой живут, ай не покупают у тебя?
— Покупают, но немного.
— А эти, с Кирсановской бывшей дачи?
— Бывает, мужики бритые заходят, водку берут, да Марья Игнатьевна булками балуется.
— А кто там ноне хозяева?
— Не знаю, да и знать не хочу! Какое мое дело! Сейчас лучше поменьше знать.
— А с Марьей Игнатьевной, небось, разговоры ведешь?
— Да ты что, ее не знаешь? Всю дорогу молчунья молчуньей!
— Слушай, Лизань, а что это за история там у них на днях-то случилась?
— Ты про Что, Нина Ивановна?
— Да вот когда журналисты понаехали, вроде их там кто-то всех усыпил?
Ребята навострили уши.
— Толком ничего я не знаю, одни разговоры, — проворчала продавщица.
— А чего говорят-то? — допытывалась Нина Ивановна.
— Да разное говорят! Вроде девчонка какая-то туда забралась и всех гипнозом усыпила!
— А как, интересно знать, она туда пробралась, когда там и заборище такой и охрана.
— Откуда мне знать, так говорят! А еще говорили, будто бы девчонка эта не сама туда залезла, а насильно ее привезли, хотели якобы заставить ее на себя работать, темными делишками заниматься, а она возьми и усыпи их всех!
— И Марью Игнатьевну?
— Нет, Марья Игнатьевна на кухне была.
— А девчонка-то как сбежала? Там собачищи какие! Просто страсть!
— Кажется, она, девчонка эта, и собак тоже усыпила!
— Ну, надо же! Чего только на свете не бывает!
Интересная беседа на этом закончилась. Но тут Стас обратился к женщинам:
— Извините, пожалуйста, мы тут случайно слышали ваш разговор. Это не та история, о которой по радио говорили?
— Та самая, милок, та самая! — подтвердила Нина Ивановна.
— Как интересно! А далеко этот дом отсюда?
— А что, поглядеть охота? — усмехнулась продавщица. — Только там глядеть не на что! Один забор!
— А кто такая Марья Игнатьевна? — спросил Петька.
— Хорошая женщина, она у них в кухарках, раньше, кстати, тоже в магазине работала, но не здесь, а за речкой.
— Она там что, постоянно живет? На этой даче? — осторожно поинтересовался Стас.
— Теперь постоянно, как с сыном разругалась! Сын-то ее из дому по пьяни выгнал, она и не стерпела, ушла в люди жить И на порог не пускает, — с радостью заговорила Нина Ивановна. — Федька-то все прощения просить хочет, а его туда и не пускают! Охранники да собачищи!
— Кто же там живет, если дом так охраняется? Какая-нибудь важная шишка? — спросил Петька.
— Кто знает! Теперь каждый ворюга — шишка. — Пожала плечами Нина Ивановна. — Болтают люди разное… Кто говорит, профессорша какая-то там живет, только откуда у профессорши столько деньжищ в наше-то время? Вот у Сергея Филиппыча зять — профессор, так он совсем бедный, как церковная мышь…
— А еще что болтают? — подала голос Даша.
— Что у нее в горле машинка стоит.
— Какая машинка? — спросил Петька.
— Да вроде бы операцию ей делали на горле, так, она теперь через машинку только говорить может.
Так вот откуда такой странный, нечеловеческий голос, сообразила Виктоша. Неужели Муська и Медынский сейчас находятся за этим огромным забором во власти этой жуткой женщины? Виктошу даже затошнило от ужаса. Что толку в болтовне этих баб? Зачем они теряют время? Надо пойти в милицию и все рассказать! Пусть придут с ордером на обыск и найдут Муську!
Нина Ивановна между тем собралась уходить.
— Счастливо, ребятки!
— До свидания, Нина Ивановна!
— По-моему, нам тоже пора! — проговорила Виктоша.
Все удивленно на нее взглянули.
— А вы не знаете, как фамилия этой профессорши? — допытывался Петька у продавщицы.
— Да вроде Кузнецова, а уж так ли, нет ли, не знаю. Все съели, ребятки? Вот и славненько. Мусор соберите вон в ту корзинку. И ступайте, а мне на обед закрывать пора!
Ничего не попишешь, пришлось убираться подобру-поздорову.
Выйдя на воздух, Петька удовлетворенно потер руки.
— Что ж, не зря съездили, можно сказать. Столько информации добыли!
— А что толку? — вскинулась Виктоша. — Я как подумаю, что, может, Муська тут, в двух шагах…
— Мне почему-то кажется, что они второй раз ее сюда бы не привезли, — задумчиво проговорила Даша.
— Все-таки надо срочно заявить в милицию! — сказала Виктоша. — А вдруг уже поздно? Никогда себе не прощу! Занимаемся дурацкими расследованиями, а там люди погибают!
— Вика, — мягко произнес Стас, — я понимаю, ты волнуешься, и все мы волнуемся из-за Муси, но подумай сама — придем мы в милицию, скажем — в доме за высоким забором прячут нашу подругу и
