прекрасный был день, а все из-за нее. А ведь мог бы просидеть в конторе, давясь сухими пирожками... Нет, прав был Барс, надо время от времени отдыхать на полную катушку.
Сквозь туман пива и дружеские синие сумерки, окутывающие наш столик, я не сразу осознал, что к нам кто-то подошел и что-то говорит Зуфе на захлебывающемся горском наречии, не обращая на меня абсолютно никакого внимания. А вот она была напугана, хоть и старалась отвечать спокойно – это я сразу понял, едва взглянув ей в глаза. Делать было нечего – я глубоко вздохнул, поднялся и потрепал подошедшего по плечу.
– Вам что-то нужно, господин? – Ну не люблю я конфликтов... И в родном городе тоже драк не любил, за что и слыл тихоней и маменькиным сынком. Но сейчас деваться было просто некуда. На меня, обернувшись и ничего не понимая, смотрел смуглый горбоносый златозубый горный орк.
– Тэбэ чэго, малчик? Сиди тиха, целый будэш. А ты... – Тут он снова перешел на свой горный диалект. Зуфа вздрогнула. Я понял, что он ее оскорбляет и вмешиваться придется, и постарался, чтобы голос не дрогнул.
– Господин, эта дама со мной, и вы не имеете права обижать ее...
– Айше, не надо... – вскочила Зуфа.
– Ай, какой нэхароший малчик. Тэбэ гаварят – малчи, целый будэш. – При каждом открытии рта зубы орка пускали по залу солнечных зайчиков. Мне было так страшно, что я даже удивился, заметив это. – Пашлы, патом дагаварым, – кивнул он Зуфе.
– Никуда она не пойдет.
– Смэлый, да? А кагда я тэбэ кости переламаю, тоже так гаварыть будэшь? Пашлы, дрань, из-за тэбя его нэ трогаю...
Зуфа все же медлила, но в глазах ее было отчаяние. За спиной орка появились еще двое, помолчаливее и поздоровее. И я понял, что бросить ее и удрать просто не смогу. И пусть меня даже побьют – медицина в столице хорошая...
– Оставьте ее в покое, вы... Она не хочет идти с вами.
Орк недоуменно смерил меня взглядом, потом обратился к подошедшим:
– Этот... – слова я не понял, – еще и... – слова я не понял. – А ты за нее платыл? Чтобы с нашей женщыной гулять, очень многа нам платыт нужна. Так что мы ее берем, а ты нам должен, очэн многа должен. Нэ расплатышся!
– Айше, не верь им, я не из этих... – В голосе Зуфы звучали слезы. Я не совсем понял, в чем дело, кивнул ей и попытался улыбнуться. Драка была неизбежной. Но тут меня за плечи подняли-таки прямо каменные ладони и отжали чуть в сторону, а знакомый голос Капитана (я уже понял, что тролли, когда хотят, коверкают слова) произнес:
– Твой хотеть деньги у наш малыш? Твой, помойная яма, отнимать деньги у тролль? Моя говорить с твоей, как взрослый со взрослый. Гым?
У орков смугло-красная кожа, но тут я увидел, как она становится просто серой.
– Он развэ тролль?
– Твой говорить, что моя врет? – Капитан улыбнулся, показав зубы раз в пять больше орочьих.
– Всо, всо. Мы уходым, мы здэс нэдавно, перепуталы, ашиблыс...
– Я узнать, кто так ошибся. Еще раз встретить – отпуджукать. Твоя понимать?
– Да, да, гаспадын...
– Мы его кормить лучший колчедан, он вырастать и сшибать вам рога. Ты понимать?
– Да, гаспадын.
– Раз понял, так вали отсюда. Достал. – Капитан пододвинул себе кресло, уселся и что-то крикнул в сумерки. Потом повторил уже на общем, для нас: – Ребята, сюда, и ставьте столы...
Потом мы снова ели, пили – в основном, за меня. Даже Зуфа снова оттаяла, заулыбалась. А потом я пошел ее провожать, и она снова повесила нос.
– Слушай, да забудь ты про этих...
– Тебе легко говорить. А я же в их диаспоре жила. Им за это платила... Мне теперь только в родную деревню. – Она всхлипнула.
– Ну пожалуйста, ну не плачь. Знаешь что, давай сегодня ты у меня переночуешь – поздно уже, а завтра мы что-нибудь придумаем.
– Ой, Айше, странно, я даже верю тебе. Только я не из таких, что сразу ночевать идут с любым, кто позовет. И забудь, что эта гнида золоченая про меня плела.
– Да я ж не понял, я вашего наречия не знаю...
– Ой...
– Только я не к себе. То есть я понимаю, ну, то есть я в гостинице живу...
– Да-а. Так ты хочешь, чтоб я с тобой прямо в нумера... – Я уже совсем запутался, но понимал, что идти ей некуда, и твердил одно:
– Ты не подумай, это приличная гостиница «Таможня», при Тампере, а я могу вообще уйти, то есть я потом приду, а ты переночуешь. А я на работе переночую. А завтра мы что-нибудь придумаем. Только ты не плачь. Завтра после работы я с тобой за вещами схожу. Или с работы удеру. Но завтра. А ночевать ты будешь одна и номер закроешь. Ладно, а?
– Ну ладно, – всхлипнула она, и я почувствовал себя героем, завоевавшим если не мир, то корону.
В этот раз я был умнее. Еще с вечера я составил себе подобие кровати из восьми стульев (кресла все с поручнями и неудобны), перенесенных через Зеркала из всех доступных кабинетов. И уже засыпая, все еще улыбался, вспоминая ее изумленный взгляд, когда мы пришли в мой номер. Оказывается, гостиницы в Вельдане чрезвычайно дороги, а уж люксы из двух комнат – чрезвычайно дороги. Но меня там знали, и бригаду нашу знали, так что даже не посмотрели косо на нас, а только удивленно, когда я вышел обратно...
Но утро было ужасным. Несмотря на принятые меры, снова болело все: голова, затекшая шея, отлежанные на жестком бока и так далее. Поставив закипать электрический чифанник – без чифана тут не проснуться, – я с трудом добрался до М/Ж принять водные процедуры. Вернувшись, я заварил полпачки «Предсмертника» и посмотрел на часы. Было около шести утра. Да, Зуфу будить было еще рано, даже для того, чтобы просто помыться. Говорил же мне дядя, что ничто не обходится так дорого и не ценится так дешево, как добрые поступки. Интересно, что она обо мне думает теперь? Думает, наверное, что дурак я... Хотя кто их знает, женщин?
С такими вот странными и непривычными мыслями я включил факс, выводя криминальную сводку, пока настаивается чифан. Ринель говорила, что «Предсмертник» настаивают не меньше часа. Для того чтобы скорее прийти в себя, я даже несколько раз присел и несколько раз развел руками, изображая утреннюю гимнастику. Когда и это не помогло, я устроил свой ноющий организм в кресле Ринели, и, за неимением лучшего, взялся перечитывать вчерашнюю кримсводку. Ничего там, на мой взгляд, не было. Всякая бытовуха нашего подразделения не касалась, политика тоже, как и обычная контрабанда. Но все же это было интереснее, чем читать официальную газету. По аналогии с газетой я улыбнулся, прочитав об очередном убийстве Семецкой мумии... Насколько я помнил, эту мумию убивали уже Силам известно, сколько раз. А потом воскрешали и снова убивали – была такая странная секта, пользующаяся немалым, видно, влиянием, раз ухитрялась выцепить из-под всех музейных замков этот исторический раритет. Ведь Семецких мумий в мире было не так уж и много, и каждая представляла немалую ценность. А это была еще и особенно редкая, вторая ее разновидность...
От вчерашней сводки я незаметно перешел к сегодняшней, но уже прихлебывая чифан, который изрядно меня взбодрил. Мне интересно было найти последствия действия «Гранита» в зачищаемом секторе Свободной Зоны. Сначала вроде ничего не было, а потом пошло: скупка, перепродажа, сопротивление при задержании, оскорбление офицеров и рядовых и т. д., и т. п., и так несколько сот пунктов задержания. Я хоть и совсем приблизительно, но уже мог себе представить, как тролли-смертники во главе с Капитаном ведут зачистку... Поэтому меня вовсе не удивляли посеревшие лица орков во вчерашнем кафе. Что ни говори, а приятно, что она видела – я не струсил. Из-за этих приятных размышлений я чуть было не пропустил... но, быстро вернувшись, перечитал и не поверил своим глазам: некий Рах Гуссос, мелкий поставщик наркотических грибов эльфам, вчера, будучи взят троллями в оборот, активировал кримналог на
