один грош. Хорошо, что я сидел, а то бы... так и сел на месте!!! Конечно, никому, кроме членов нашей бригады, это сообщение ничего не говорило, но я здесь, я дежурный по бригаде, и если все мои сослуживцы сейчас «спасали мир», то настоящим делом буду должен заняться я. И раскрыть его. А когда они вернутся, их будет ждать уже готовый результат на блюде прозрачного эльфийского фарфора... И тогда они все поймут...
Такие и подобные им лихорадочные мысли метались в моей голове, пока я набирал номер Капитана «Гранита». Услышав в трубке малодружелюбное: «Гым!» – я поспешил представиться:
– Капитан, это я, Ше!
– А-а, привет, сынок. Рановато ты что-то. – Но я сделал вид, что не понял намека.
– Я по работе звоню. Слушай, кто вам вчера на зачистке активировал квитанцию кримналога на один грош?
– Ну, Ше, ты прям как Ринель, ни поспать, ни отдохнуть не даешь. Гнида одна и активировала, когда мы ее к ногтю взяли. Мы уж подумали, что у него налоги на все, несмотря на Свободную, ну и отправили его на Леганку. А оказалось, что грехов на нем много, а налог только один – да и то кем-то другим уплаченный для него. Но раз уж в тюрьму отправили... Теперь на законных основаниях пойдет.
– Значит, сейчас он там, в Леганской тюрьме?
– А куда он денется?
– Ну ладно, извини, что побеспокоил. Дела... – Я положил трубку, сам шалея от собственной наглости.
Значит, в Леганской тюрьме, в камере предварительного заключения, находится в данный момент, как его там? Я поднял с пола оброненную сводку. Мелкий, но постоянный поставщик наркотиков – в скобках – древесных лысых грибов, оказывающих свое действие исключительно на эльфов. Я вспомнил первого грибного эльфа, встреченного лично, и передернулся. Деятель этот у нас – о, как же – полуорк, полухуман, звать его Рах Гуссос. И если я сейчас поеду в тюрьму и допрошу его, то, может быть, лично смогу закрыть это дело. До обеда. А потом, как договорились, встретимся с Зуфой, и я помогу ей забрать вещи и перетащить по новому месту жительства. Правда, и место это надо сначала найти, но она вроде говорила, что кое-что на примете есть.
Но сначала работа. Я со вздохом (жаль, что в этом помещении магии нет) стал искать в служебном справочнике телефон Леганской тюрьмы. Он там был, и не один. Подумав, я набрал номер сектора предварительного содержания. Ответили почти сразу.
– Дежурный сотрудник сектора предварительного содержания Леганской тюрьмы на проводе. Представьтесь, пожалуйста. – Голос звучал заспанно, твердо и уверенно.
– Айше Стасский; Тампер; отдел Сертификации, бригада Упорядочивания.
– Ваша бригада в списке допуска. Слушаю вас.
– Мне надо допросить задержанного вчера заключенного Раха Гуссоса.
– Приезжайте. С собой не забудьте взять блок-карту-идентификатор. Вы раньше у нас не были – придется предъявлять.
– Да, конечно... А когда?
– В любое удобное для вас время. За вами прислать машину или доберетесь на своей?
– Присылайте, – гордо и смело брякнул я, – вы знаете куда?
– Обижаете, господин. Мы входим в число организаций, которым известно месторасположение бригады 'У'.
Я вдруг вспомнил, как ломился через защитную паутину, и поспешно добавил:
– Только остановиться надо...
– ...не доезжая квартала до ваших владений. Мы это знаем. Через сорок минут машина будет на перекрестке улиц Радужной и Тридцатилетия Великих Свершений Равенства. Предъявите водителю блок- карту, он отвезет.
– А-а... какая машина?
– О, так вы новичок в Вельдане? Все наши машины в черно-белую клетку. Больше никто такими обозначениями не пользуется, вы не ошибетесь.
И я не ошибся. Через сорок минут, когда я уже минут десять топтался на одной переименованной обратно (Радужная) и на одной просто переименованной (Равенства...), на перекрестке остановился мрачного вида лимузин в черно-белую клетку. Не менее мрачный водитель-человек, исподлобья взглянув на меня, уточнил:
– Стасский?
– Да.
– Блок-карта?
– Вот, пожалуйста.
– Садись.
Мы с места набрали скорость. Против ожидания внутри лимузин оказался достаточно уютным, удобным, и я бы даже сказал – где-то роскошным. Я не удержался:
– Простите, а что, работа Ведомства Содержания и Заключения так хорошо оплачивается?
Водитель криво усмехнулся:
– Нет.
– А откуда же это?
– Добровольные пожертвования.
– А? – не понял я.
– Ну, кроме кримналога, существуют еще и добровольные пожертвования – спонсорство там всякое, меценатство, благотворительность. Зацепили, скажем, кого-нибудь из Семьи, а то и прямо из Гнезда, так что им, приятно в тюремной клетке на потеху всему городу ехать? Вот и пожертвовали нам несколько подобных машин... Ну мы и пользуемся.
Мрачные черно-белые ворота захлопнулись за нашей машиной, въехавшей в тюремный двор. Мне даже показалось, что солнышко изрядно потемнело. Я торопливо попрощался с водителем и вылез на шахматную брусчатку двора. Навстречу уже спешил, как я понял, офицер внутренней службы, в черной форме с двумя белыми клетками на погонах. Первым отсалютовал он, как младший по званию.
– Стасский, бригада 'У'.
– Да! Здравствуйте. Блок-карту, пожалуйста.
– Пожалуйста.
Произведя идентификацию, офицер явно расслабился.
– Дежурный по сектору предварительного содержания Акай Сало. Чем могу?..
– Мне надо поговорить с задержанным вчера в Свободной Зоне неким Рахом Гуссосом.
– Так что же мы стоим во дворе, пойдемте пока ко мне в приемную, а его подготовят и доставят в камеру для допросов. А что натворил этот грошовый мерзавец?
– Понимаете, я не могу...
– Ох, простите, господин Стасский. Бригаде 'У' вопросов не задают – это я знаю. Но уж больно интересно. Таких, как он, к нам не привозят, понимаете ли. Кримналог на один грош не дает права пользоваться всеми благами нашего учреждения. Собственно, он вообще ничего не дает – слишком малая сумма, но я его понимаю. Когда тебя берет за жабры «Гранит», поневоле используешь все возможное, чтобы попасть под защиту государства. Или хотя бы выиграть немного времени. Только вот одного он не учел – попасть к нам гораздо легче, чем потом вернуться на волю. – Он усмехнулся. – А теперь внимательно, идите за мной по черной дорожке.
И мы вошли в открытую арку, за которой клубился густой туман. Мы шли и шли в этом тумане, и все, что я мог видеть – черная, чуть светящаяся дорожка под ногами и сутуловатая спина моего сопровождающего. И больше ничего – ни времени, ни направления. Казалось, на эту дорогу мы затратили немалый кусочек вечности. Однако пришел в себя я на мягком диване, со стаканом какого-то сока в руке. Акай Сало стоял рядом и участливо глядел на меня.
– Простите, господин Стасский, я должен был учесть, что вы новичок. Хаос-лабиринт иногда очень тяжело действует на людей, зато исключает любую возможность побега.
Я подозревал, что он не совсем нечаянно провел меня этим путем, но промолчал. Он
