— Борис Андреевич, — забеспокоился хранитель коробки, — отрываемся от сопровождения. Зря.
— Помолчи.
— До поворота на аэропорт полтора километра, — доложил Васек. — А там всего ничего.
«Шевроле-Блейзер» уже на скорости девяносто километров в час подлетел к повороту, на пустынную, обсаженную ровными высокими елками дорогу, ведущую к аэропорту.
Обе «девятки» отстали на километр и к повороту явно не торопились.
— Блин, — уже недовольный тем, что оторвался от охраны, проворчал Ворон,
— заставь дурака Богу молиться — он и лоб расшибет… Витя! Ты где, япона мать?
— Поцеловались с этим чайником, — отозвалась рация. — Фару об наш бампер разбил, козел! И прямо перед гаишником, сука…
— Платите на фиг, сколько попросят, и догоняйте! Не выступайте на ментов!
— раздосадовано бросил Ворон.
— Да вы не волнуйтесь, — успокаивающе сказал Васек, немного сбавив газ, — это не «хвост» был, раз тюкнулся. Все нормально, доедем…
Но тут откуда-то справа, всего в пятидесяти метрах от «Блейзера», на дорогу вывернулся грязный самосвал «ЗИЛ-130». И встал наискось, перекрыв шоссе.
— Тормози! — заорал Ворон, в ужасе глядя на стремительно приближающийся кузов, облепленный закаменевшим цементом. Васек нажал тормоз до отказа, одновременно крутанул баранку влево, и джип вскользь, правым крылом ударился о кузов самосвала. «Шевроле» закрутило по мокрому асфальту, он задом влетел в левый кювет, перевернулся и крепко лег на крышу, приняв весь удар в район лобового стекла.
Оглушенный, но не Потерявший сознания, Ворон дотянулся до ручки дверцы, сумел ее отворить и выкатиться наружу. Следом за ним с пистолетом в одной руке и с «президентом» в другой выскочил хранитель коробки. Шофер Васек и еще один охранник, сидевший на переднем сиденье, крепко порезанные, копошились, пытаясь выбраться.
Прежде чем Ворон успел оклематься, из-за елок выскочили два человека в камуфляжках и зеленых вязаных масках, почти начисто скрывавших лица. Парень, державший чемоданчик с коробкой, не успел поднять пистолет — негромко стукнула короткая очередь из автомата с глушителем, и пара пуль почти одновременно ударила охраннику в голову. Он без крика ткнулся лицом в траву.
Ворон лихорадочно сунул руку за борт пиджака, туда, где лежал «ПСМ», но один из налетевших нажал на спуск бесствольного устройства «удар», и струя парализанта, плеснувшая Ворону в лицо, надолго погасила его сознание…
Еще две короткие очереди сквозь стекла кабины — и те, кто мучился, пытаясь выбраться оттуда, успокоились навсегда.
С просеки, откуда выкатился самосвал, проворно вывернула белая «скорая» — «рафик» с красными крестами и замазанными окнами. Задняя дверца распахнулась, оттуда выпрыгнули двое в белых халатах и выволокли третьего, явно не способного идти самостоятельно, одетого в грязную, промасленную куртку и серую кепку. Сидевший в кабине самосвала водитель в черных перчатках, смотревшихся даже для дождливого лета немного не по сезону, открыл левую дверцу и помог людям в белых халатах втащить невменяемого в кабину и усадить за руль. В это время те двое, что расстреляли охрану Ворона, впихнули труп бывшего хранителя коробки в «Шевроле». Затем они подхватили под руки и за ноги парализованного Гнездилова и бросили на носилки в салон «скорой». От самосвала уже бежали трое остальных. Бывший водитель самосвала, отойдя за капот «ЗИЛа», подождал, пока «скорая» объедет грузовик, а затем навел на окно перевернутого «Шевроле-Блейзера» короткую металлическую трубу — одноразовый огнемет «шмель». Хлопок! Снаряд с горючей смесью точно влетел в боковое стекло. Вихрь пламени охватил джип изнутри, начисто сжирая трупы, затем еще рванули баки, добавив огоньку… Чадный серо-черный дым заклубился, стелясь над дорогой.
А «скорая» уже неслась к аэропорту, голося сиреной и сверкая мигалкой. Круто повернув налево, она промчалась мимо главного весьма облезлого серого двухэтажного здания постройки 50-х годов и, не сбавляя скорости, влетела в боковые ворота. Охранники в аэрофлотовских фуражках и зеленом камуфляже шарахнулись от брызг, плеснувших из лужи, но останавливать «рафик» не стали. Им только что позвонили и приказали пропустить.
Машина покатила в дальний угол аэродрома, где стоял серо-голубой двухмоторный «Ан-26». Развернувшись задней дверью к самолетной аппарели, «рафик» остановился. Дверь распахнулась, из нее выпрыгнули несколько человек в белых халатах, они выдвинули носилки, на которых лежало тело с наглухо забинтованной головой. Кто-то из медиков держал капельницу, остальные тащили носилки.
Охранники в серых камуфляжках, стоявшие у самолета с автоматами в положении «на ремень», проводили взглядом представителей самой гуманной профессии. Они даже не обратили внимание на то, что у большей части медиков из-под халатов проглядывали зеленые камуфляжные штаны и десантные ботинки.
«Рафик» с красным крестом, погасив мигалку, неторопливо отъехал от самолета, который уже начал поднимать аппарель. В кабине «скорой» остались два человека в белых халатах. Машина покатила не к тем воротам, через которые проехала на летное поле, а в другую сторону, к приземистому зданию медсанчасти, где парковались санитарные автомобили аэропорта. Там, среди нескольких однотипных «рафиков», «скорая» остановилась. Те двое, что на ней приехали, вышли из машины уже без халатов, в черных джинсовых костюмах, кроссовках и с двумя большими хозяйственными сумками. Они вошли в здание медсанчасти, прошли через проходную на крылечко, выводящее за ограду аэродрома, и сели в зеленую «шестерку», погрузив в нее сумки. «Шестерка» покатила по неасфальтированной гравийной дорожке, ведущей в деревушку, расположенную в километре от аэродрома. А оттуда, из деревушки, по такой же дорожке добрались до выезда на Московское шоссе. Как раз в это время «Ан-26» уже занял отведенный ему эшелон по высоте и взял курс на Москву.
Врачи, присев возле носилок, обсуждали состояние пациента.
— Не сдох он у вас? Не перестарались?
— Нормально. Долетит, раньше смерти не помрет.
— Когда очухается?
— Минут через пять-десять. Тогда введем через капельницу снотворное.
— Сколько проспит?
— До Москвы хватит с гарантией. Часа два — два с половиной.
— До Москвы три часа лета. Более сильную дозу нельзя?
— Лучше не надо, если он живым нужен. После парализанта может не выдержать.
— А если он концерт в людном месте устроит?
— Тогда придется применить «чердачный вариант».
— Это что такое?
— А это когда быстро и крепко бьют по «чердаку». Так, как мы сегодня сработали. Надо думать, что господин Соловьев будет нами доволен…
Часть вторая. ТРИ ПЛЮС ОДИН
Прогулка Агафона
О том, что стряслось на дороге к аэропорту, Сэнсей узнал нескоро. Он решил поспать до полудня и был убежден, что Ворон его не побеспокоит. А потому перед тем, как забраться в койку, строго-настрого приказал своему заму по охране оптовой базы, детинушке Феде, оставшемуся за главного, всех, кто будет звонить, посылать на хрен.
