Внезапно за спиной у него послышались чьи-то шаги, хрустнула ветка.
Весь гомон почему-то сразу утих.
– Петьк, это ты? – оказал Спасибо, не оборачиваясь. – Ползи сюда, здесь земляники тьма- тьмущая.
Кто-то подошел ближе и вдруг полез Олегу в оттопыренный карман, пытаясь вытащить сдобную булочку, припрятанную за обедом.
– Куда? – запоздало схватился Олег за карман и обернулся.
Перед ним стоял… олень. Гордо покачивая большой красивой головой, он уплетал булку за обе щеки и ласково смотрел на Олега, словно хотел сказать: очень вкусно, очень-преочень, жаль только, что всего одна!
– Вень! – шепотом позвал Олег, боясь сдвинуться с места. Вениамин прижал палец к губам.
Все застыли, уставившись на оленя.
Олень тряхнул головой, отгоняя слепня, и легко затрусил в чащу. Раздвинул кусты, оглянулся и исчез.
– Ученый! – радостно закричал Олег. – Знает, у кого брать!
И тут понеслось:
– Видел, а?…
– А рога какие!…
– Дикий!…
– Вень, а Вень, а он дикий?…
– А почему он такой маленький?…
– Сама маленькая!… Больше лошади!
– Какой краси-и-вый…
Спасибо шел и хвастался:
– Я с любыми зверями общий язык нахожу. Они меня любят. Звери, знаешь, как доброту чувствуют! Думаете, это первый ко мне подошел? Когда я у моста сидел, ко мне один, с белым пятном на лбу, пять раз прибегал! Только я вам не говорил. Скажете, хвастаешь…
За деревьями мелькнул большой белый дом.
– Ну вот и пришли, – весело сказал Вениамин.
Ребята наперегонки помчались вперед.
– Музей! – гордо сказал Петька, прочитав табличку.
А рядом, на берегу реки, стояли палатки, играли в волейбол мальчишки и девчонки в красных галстуках. Ярко пылал на листе железа костер, и какие-то лихие парни ловко прыгали через пламя.
– Купаться! – завопил Ленька, бросая рюкзак на землю и стаскивая рубаху.
– Погоди, – остановил его Вениамин. – Сначала надо палатки поставить. Не на час пришли.
– Палатки так палатки! – весело ответил Ленька и снова надел рубаху.
Палатки установили молниеносно. Нашлось много помощников. Незнакомые мальчишки притащили колышки – раз-два и готово!
– А вы откуда?
– Из Воронежа.
– И мы!
– А вы?
– Из Мичуринска.
– Ты откуда?
– Из Курска.
– Ого!
– Давно?
– Нет, мы вчера приехали.
– Приехали?… У-у-у… А мы пешком!
– Вам хорошо, вам близко!
– Ничего себе! Тридцать километров! Языком, конечно, близко… А ты ножками, ножками!…
– Да ну вас, кончайте…
– А в музее были?
– Были. Там такой сом! На пять пудов тянет!
Сом и впрямь оказался огромным. Он стоял на распорках в огромном аквариуме в одной из комнат музея. Казалось, что он живой. Секунда – он шевельнет своими длинными усами, похожими на обрывки каната, махнет хвостом, и аквариум разлетится вдребезги. Не сом, а сомяга! Его поймали как-то давным- давно. Он ворвался в вентирь, вырвал его вместе с кольями и несколько дней плавал с ним по реке, а потом выбросился на песок. Говорят, что он воровал уток, гусей и даже нападал на телят, когда они приходили на водопой.
А теперь он лежит в чистом спирте, а у его носа застыли килограммовые окуни, похожие на мальков по сравнению с его огромной тушей. А он их ловит, ловит и никак не может поймать.
– Такого б на удочку, – сказал Колька.
– Жалко, – вздохнул Олег.
– А знаешь, сколько он бобров перевел! – разозлился старичок смотритель.
– Знаю, знаю, – выкрутился Олег. – Я и говорю, бобров жалко.
Старичок благосклонно посмотрел на него и повел всех дальше.
Чего только не было в музее! Чучела оленей, волков, зайцев, огромных хищных птиц!…
– Нам бы такой музей. В школу, – с завистью протянул Петька.
– Скажет тоже! – скептически заметил Ленька. Но больше всего понравились ребятам бобры.
Рядом с музеем река была до середины огорожена высокими сетками. Здесь в вольерах стояли домики бобров – завалы сучьев, плотины – да такие, какие и не каждый сапер соорудит.
Ребята стояли на вышке и долго смотрели на бобров. А те занимались своим делом, как будто и не замечали назойливых любопытных. Ныряли, грызли толстые бревна, строили.
А под самой вышкой лежал на бревне малыш Ерошка, так звали бобренка, и во все глаза глядел на ребят. А они бросали ему кусочки свеклы, которые принес сторож в большом тазу. Ерошка съедал кусочек за кусочком и все поднимал голову, словно тревожился – осталось ли там что-нибудь еще, или все кончилось?
– А они ручные? – опросила Маша.
– Да как сказать, – ответил сторож. – После революции на Усманке мало бобровых семейств осталось. Истребляли их хищнически. А когда заповедник сделали, тогда и оставшихся бобров под охрану взяли. Разводить стали. Сейчас уже более пятидесяти тысяч бобров, – с гордостью заявил сторож, – мы по Союзу расселили. И вот сами и думайте, дикие они или ручные? У нас в вольерах всегда несколько семейств живет. Изучаем повадки их, болезни всякие, законы их жизни. Ясно? А выше по течению, знаете сколько бобровых плотин! Правда, – вздохнул сторож, – врагов у бобров много. Хорошо, что местные ребята нам помогают. Корм заготавливают, на волков с нами на облаву ходят. Охраняют.
– Без нас никуда! – гордо сказал Петька.
– Никуда! – согласился сторож.
Ерошка, наконец, наелся и нырнул в реку. Сверху было хорошо видно, как он ловко правит под водой своим широким хвостом, словно веслом.
– До свидания, Ерошка, – прокричали вдогонку ребята. – Спокойной ночи.
– Спокойной ночи, – ответило эхо.
Это прошелестел лес, укладываясь ко сну.
Глава 7.
Карнавал!
