которым должен останавливаться для досмотра весь транспорт, проходящий через мост. Они же посадили меня в рейсовый автобус. Мест в автобусе не было, но раз гвардия просит, все находится. С меня наотрез отказались взять плату за проезд. Видно, что гвардию здесь очень уважают.
Заночевать я решил на 88-м километре. Здешняя заправочная станция — последняя перед Сайта- Еленой. Заправляться необходимо «под пробку». И хотя уже несколько лет, как открыто сквозное движение по асфальтированной дороге и машины могут идти на юг днем и ночью, слава станции, как основного места отдыха на трассе и к тому же самого злачного, осталась.
Утром администратор одной из местных компаний согласился подбросить меня до поворота на Каванаен: еще 80 километров на юг. Вскоре начался трудный серпантин — подъем на плато Гран-Савана. Мой спутник говорит, что пока шоссе не заасфальтировали, машины приходилось втягивать на тросах. Приблизительно на половине подъема — смотровая площадка, устроенная под отвесным обрывом, который здесь называют Пьедра-де-Вирхен — Камень Святой Девы. Это место когда-то почиталось святым у здешних индейцев. Под скалой построена небольшая часовня, в которой день и ночь горят свечи перед изображением Пречистой Девы. Некоторые из них ставят набожные водители и путешественники, другие — персонал, обслуживающий трассу. В часовне находится изображение местночтимого святого — врача, который проник сюда еще в конце прошлого — начале нынешнего веков, когда не было ни дорог, ни поселков, и долгое время лечил индейцев.
Подъем позади. Всего несколько сотен метров вверх, но уже гораздо прохладнее, чем внизу. Остановка: пост национальной гвардии, отсюда несколько сотен метров до границы с Гайаной. И въезд в национальный парк «Канайма», к тому же о нем предупреждает огромный цветной щит, стоящий у обочины. Мой спутник недолго о чем-то беседует с начальником заставы и потом делает приглашающий жест рукой. Это означает, что нам разрешено (правда, это никому и не запрещается) подойти к находящемуся на границе водопаду Сальто-Дель-Данто.
На венесуэльской стороне чувствуется присутствие цивилизации — дороги, тропы, мусор, наконец; на гайанской — абсолютно ничего подобного. Только сельва, сельва, сельва...
Дорога теперь идет по открытой саванне. Участки тропического леса встречаются только в низинах и по берегам рек. Еще километров 20 на юг. Слева — странное бетонное сооружение: памятник солдатам- первопроходцам. На бетонной стеле — силуэты солдат с отбойными молотками и различной землеройной техникой. Трансамазоника была построена в основном руками военных. А говорили, что стройбат — исключительно российское явление...
Еще 20 километров — поворот на Каванаен, к одному из индейских центров Гран-Саваны. Мне именно туда. Прощаюсь со своим спутником и остаюсь на обочине. Никакой общественный транспорт туда не ходит, но только из Каванаена можно попасть на самые красивые и интересные водопады Гран- Саваны.
Через несколько минут из остановившегося автобуса вышла молодая индеанка и направилась к перекрестку. Что ж, вдвоем ждать веселее.
Местные индейцы предпочитают ходить пешком несмотря на расстояние. Ездят в этих местах в основном редкие сотрудники заповедника и многочисленные туристы. На этих последних и была вся надежда, которая вскоре оправдалась. Первый же пикап остановился на две поднятые руки. Объяснений не потребовалось.
Судя по содержимому кузова, машина направлялась в какой-то туристский лагерь. Их здесь множество. До Каванаена добирались часа два. Скоро асфальтовая дорога кончилась, и пошла грунтовка.
Каванаен — фактория, основанная в 40-х годах для торговли с индейцами и приобщения последних к благам цивилизации. Дома там сложены в основном из каменных глыб в отличие от оцинкованных «баночных» старательских поселков или современных построек из шлакоблоков. Такая архитектурная особенность придавала Каванаену старый колониальный вид. Над поселком возвышалась церковь, тоже построенная из крупных камней.
Пикап остановился на центральной площади. Моя спутница тут же выпрыгнула и скрылась в ближайшем переулке. Один из парней, сидевших в кабине, спросил меня:
— А куда она?
— Не знаю. Домой, наверное.
— Так это не твоя.., — в голосе слышалось сильнейшее разочарование.
Водитель решил пояснить:
— Понимаешь, здесь это в порядке вещей. Приезжают европейские туристы, снимают девочек в притонах 88-го километра и дальше едут развлекаться сюда, в Гран-Савану. А ты куда?
— На водопады. Да времени только два дня.
— Маловато. Потом куда?
— В Санта-Елену и дальше — в сторону Икабару, на прииски.
— Там опасно.
— Это моя работа.
— Так ты что, гаримпейро? — в голосе послышалась угроза.
— Нет, в компании работаю.
— Другое дело. Мы вот тут кое-что привезли для местного священника. Сейчас выгрузим и потом можем тебя подбросить до Каруай-Меру.
Это мне было как нельзя кстати. Я сразу же вызвался разгружать тяжелые картонные коробки. Тут к нам подошел молодой индеец в запыленной одежде, видать, проделал немалый путь. Похоже, он был знаком с моими спутниками, поскольку сразу перешел к делу.
На берегу реки Каруай, недалеко от знаменитого водопада, расположился лагерем одинокий путешественник-немец. Он собирается в одиночку идти дальше в сторону Ауян-Тепуя, водопада Сальто- Анхель и Канаймы. Индейцы, работавшие проводниками в заповеднике, пытались объяснить ему, что это невозможно: во-первых, запрещено ходить в одиночку, это опасно, во-вторых, любой обязан взять проводника из местных (это их основной источник дохода). Еще надо заплатить немалую страховку на случай травм и непредвиденных обстоятельств.
Однако немец, о котором шла речь, не понимал или делал вид, что не понимает ни испанского, ни английского языка. Он вообще отказывался кого-либо слушать. Пришедший индеец хотел выяснить у моих спутников, не знают ли они немецкий. Увы. Индеец был разочарован.
— Странный он какой-то. Сколько я уже вожу их по этим местам, но такого не видел. Похоже, придется в гвардию заявлять. Там, за порогами, — плато Рорайма — «Затерянный мир» Конан-Дойла.
Меня осенило. Немец, отличающийся от своих соотечественников, к тому же полагающий, что ему все можно, не иначе, как из бывшей ГДР.
— Может, я смогу помочь? Если он восточный, наверное, по-русски пару слов знает.
Спутники согласились. Теперь уже меня точно довезут! Индеец ехать с нами отказался. До Каруай- меру по дороге 23 километра, а напрямую поменьше.
Ехали мы очень долго. По приезде на место я сразу увидел того индейца. Как он добрался пешком раньше нас — до сих пор остается для меня загадкой.
Немец действительно оказался странным. Росту в нем было больше двух метров. Разговаривать на каком-либо другом языке, кроме немецкого, он не хотел. А может, не мог? Лагерь его состоял из одной маленькой палатки (интересно, как при таком росте он там помещался?). Она была разбита в низине — в самом неудобном месте.
— И змей там, должно быть, полно, — язвительно заметил уже знакомый индеец.
Все попытки вступить с немцем в контакт ни к чему не приводили. Он только размахивал руками и показывал в одну сторону — на северо-запад, где находился, по его мнению, Ауян-Те-пуй. Я так и не знаю, чем закончился этот инцидент.
Я прошел к водопаду Каруай-меру — гранитному, 20-метровой высоты, обрыву, с которого шумно падала вода. Примерно на середине обрыва была промыта ниша, по которой можно пройти за стеной падающей воды. Тем водопад и знаменит.
