на борта кальдеры гигантским коромыслом. Пугающая чернота приникала тогда к глазам, и как удивительно было, цепенея перед ледяным высокомерием Космоса, ощущать телом тепло родной планеты...
В 1996 году решением ЮНЕСКО в список «Всемирного наследия» были включены пять районов Камчатки, объединенные в номинации «Вулканы Камчатки». Из 29 действующих вулканов полуострова 19 теперь находится под охраной ЮНЕСКО, а кроме того — обширные природные комплексы с их уникальным животным и растительным миром.
Андрей Нечаев / фото автора
Дело вкуса: Обычный обед, никакой экзотики
Почему-то человека, вернувшегося из тропиков, очень часто спрашивают: ел ли он там змей? Во всяком случае меня об этом многие спрашивали, когда я приезжал из Бирмы, где работал, в отпуск. Дались же людям эти змеи! Как будто нет блюд поэкзотичнее. Честно скажу: змей не пробовал. Хотя возможность такая у меня была, и не одна.
Как-то в садике перед домом, где я жил в Рангуне, садовник убил длинную, почти двухметровую змею. Это была не ядовитая змея, а так называемая «крысиная». Она поедает крыс и других грызунов. На мой вопрос, зачем он лишил жизни полезную ползучую тварь, бирманец радостно ответил:
— Вкусный обед приготовим. Сперва окунем змею в кипяток, потом сдерем с нее шкуру целиком. Порубим и зажарим мясо со специями, — и тут же добавил, — да вы приходите сегодня вечером в гости, попробуете. Не пожалеете! Вку-у-усно...
Я сослался на занятость именно в этот вечер. У меня с детства вид извивающейся змеи вызывает мистический ужас.
В другой раз, возвращаясь из пагоды Шведагон, я заметил в близлежащем парке группу мужчин. Они что-то запихивали в большой мешок. Подойдя поближе, увидел, что они пытаются свернуть бухтой огромного питона. Своей массой он заполнил весь мешок, так что убийцам пришлось нанимать такси, чтобы отвезти добычу домой. Гостеприимные бирманцы, увидев мой интерес, заулыбались и стали приглашать меня на обед. Я стал вежливо благодарить, грустно говоря, что сегодня вечером, к сожалению, уезжаю из города.
Но не змеями же едиными сыт человек, будь он даже бирманец. Существует же и что-то другое. Однажды мне пришла в голову мысль пройтись по Рангуну, его интересным уголкам и выяснить, какие странные для нас деликатесы входят в меню рангуниев. В провожатые вызвался мой хороший знакомый Ко Вин Мьинт, знаток местных достопримечательностей.
И мы отправились на рынок. На обочине дороги примостилась пожилая торговка. Перед ней стоял широкий плетеный лоток, наполненный насекомыми. Крупными и жареными. Оказалось, что это сверчки, но тропические. Они в несколько раз больше наших. Я заинтересовался товаром. Заметив это, дама принялась нахваливать:
— Покупайте. Сверчки свежие, жареные целиком, с кишочками!
Я решил купить несколько насекомых, чтобы рассмотреть их поближе. Продают сверчков поштучно, очень недорого. Торговка тут же отобрала десяток самых крупных и сунула в полиэтиленовый пакетик. Запахом они напоминали омлет или — даже скорее — обжаренных в муке карасей. Весьма аппетитно. Но вид: панцирь, усики, лапки, всевозможные отростки и пупырышки...
Мой приятель запустил руку в пакет, выловил кузнечика и аппетитно захрумкал, жестом приглашая меня последовать его примеру. Я учтиво сказал, что пока не голоден.
Где-то я прочитал, что один из верных путей решения острой продовольственной проблемы на планете состоит в том, чтобы приучить людей есть насекомых, столь богатых белком. До приезда в Бирму я считал это предложение не более чем курьезом. Теперь же, глядя на корзину, полную ароматных жареных сверчков, был готов изменить свое мнение. Припомнилось, как вечерами на темных рангунских улицах люди с фонариками в руках ловили сверчков. В сумерках тут вокруг любого источника света вьется целый (как выяснилось, питательный) столб из мошек, жуков и бабочек: тонны и тонны чистейшего белка.
От размышлений о судьбах человечества меня отвлекло посасывание под ложечкой. Пора чего- нибудь перекусить.
Мы пошли в китайский квартал. Может быть, думал я, здесь найдем что-нибудь более приемлемое, чем жареные сверчки. А вот, кстати, на углу улицы стоят жаровни с кипящим арахисовым маслом. Что-то в них готовится. Уж точно — не сверчки! Уж точно... Приближаюсь и, Бог мой... Сковороды полны громадными жирными личинками. Поблизости — горка поленьев. Хозяин жаровни, полукитаец-полубирманец могучими татуированными руками берет чурку, ловко раскалывает ее большим ножом. Внутри угнездилась огромная личинка. На мой немой вопрос коммерсант отвечает:
— Большущий жук, его даже назыют птицей.
Из объяснений следовало, что этот жук откладывает личинку только на низкорослой мангровой пальме-тинбаун.
— А как узнать, — интересуюсь я, — в каком стволе есть личинка, а в каком — нет? Не вырубать же единой личинки ради целую рощу?
— Очень просто, — отвечает китаец. — Если пальма засохла, значит, внутри завелась личинка.
Нашу беседу прерывает жена торговца, энергичная толстуха:
— Да вы сперва попробуйте, а потом поговорим, — заметив на моем лице сложную гамму чувств, торговка усилила агитацию, — вы не сомневайтесь. Только посмотрите. Личинка ведь питается исключительно древесными волокнами. У нее чистейшее мясо. Чище не бывает.
— А на вкус как? — спрашиваю я, чтобы хоть как-то поддержать беседу и слегка отдалить дегустацию.
— Как вареное яйцо; даже лучше! — ответствовала стряпуха.
Вокруг нас собралась небольшая толпа молодых ребят. Некоторые из них, как мне показалось, брезгливо посматривали на жарящихся личинок. Видать, блюдо на любителя. Я решил подзадорить потенциальных едоков:
— Угощаю! Ешьте, сколько хотите. Я заплачу.
И что вы думаете? От желающих не было отбоя. Глотали личинок за милую душу. Хозяйка разъяснила, что не обязательно есть только жареных. Хороши и сырые, даже живые. Надо только умело прикусить шевелящуюся личинку зубами. Некоторые стали поглощать и живых. Я поспешил расплатиться.
Ко Вин Мьинт, поняв, что я не соблазнюсь на личинок, остановил торговку, которая несла на подносе что-то вроде шашлычков. Приглядевшись, я различил очень маленькие, жалкие тушки, проткнутые палочками.
— Воробьи! Жареные воробьи! — кричала бирманка.
— Возьмем? — предложил друг, — воробьиное мясо вкусное. К тому же, повышает потенцию.
Я махнул рукой. Только этого не хватало. Тут есть охота, а он...
Зашли в ресторанчик. Заказали побольше риса, вареных овощей, бирманскую приправу — нгапи. Основу ее составляет, как бы это сказать покрасивее, перепревшая рыба. Запашистая приправа, нечего говорить. Правда, пережаренная с перчиком, специями, вполне съедобна. Просим официанта подать лягушку — хотелось перевести дух от экзотики. Сейчас как раз лягушачий сезон. Вскоре на столе появляется блюдо. С курицей?.. Белое мясо, кости. Может, официант ошибся? Пробую. Точно, курица.
Подзываю подавальщика, чтобы сделать внушение. Но выясняется, что я не прав. Официант даже обиделся: самая настоящая лягушатина. Что ж, он хорошим гостям курицу подсунет? По вкусу лягушатина действительно похожа на курятину. Официант, чтобы окончательно развеять мои сомнения, предлагает:
— Хотите, я принесу и покажу вам живую лягушку? У нас особые, громадные. Они сидят в бочке с водой.
