переводчика. Выяснилось, наконец, что незнакомец действительно приехал из Парижа и он действительно американец, проживающий постоянно в США.
— Значит, вы никого не знаете в нашем краю? — закинул удочку Фураль.
— Никого.
И у него в голове зашевелились смутные пока идеи. Однажды ночью Фураль проснулся и, лежа в темноте, хорошенько все обдумал.
В конце месяца он достал странную бумажку, осмотрел ее со всех сторон и двинулся к сараю. Он застал придурка, сидящего на пне и рисующего красками. И что вы думаете он рисовал? Засохшие оливы старухи Рустан, на которых сроду никто ни одной оливки не видал!
— Что вы хотите? Я очень занят! — заорал этот чокнутый.
— Вот, — показывая бумажку, сказал Фураль. — Я пришел за деньгами.
— Но какого дьявола вы явились ко мне?
Фураль никогда не видел его таким злым. Понятно! Любой весельчак позеленеет, когда с него начнут трясти деньжата.
— Послушайте, — сказал Фураль. — Это очень серьезно.
— Послушайте! — ответил тот. — Это называется чек. Я вам дал, а вы несите его в банк. Банк дает деньги.
— Какой еще банк?
— Ваш банк. Вообще, любой банк. Например банк Перпиньяна.
Фураль вздохнул и стал жаловаться, что он бедный человек и не может каждый день кататься в Перпиньян и обратно.
— Вы прекрасно знаете, — сказал придурок, — сколько стоит этот «дом». Я и так заплатил слишком много. Если вам нужны деньги, езжайте в Перпиньян и получите.
Фураль сразу смекнул, что Гиз его выдал, сообщив сумасшедшему истинную цену. «Ладно, Гиз, — мысленно произнес Фураль, — ты у меня еще попляшешь». Делать нечего, он вернулся к себе, надел черный костюм и побрел к шоссе.
Перпиньян — странный город. Народу тьма. Все толкаются. Ничего не разглядишь. Например, вывеску банка. За те пять минут, что он ее читал, Фураля толкнули раз двадцать.
Наконец он вошел. Вот это да! Колонны, лестницы, кругом полированное дерево. Служащие в одинаковых костюмах сидели каждый за своим столом, словно мышки в сыре.
Полчаса он стоял посреди зала, и никто не обращал на него внимания. Потом одна из этих «мышек» сделала ему знак приблизиться. Фураль подошел и протянул чек. Служащий смотрел, ничего не понимая. «Вот-те и на!» — оборвалось в груди Фураля.
— Я хочу денег, — прохрипел он.
— Вы наш клиент?
— Нет.
— Вы хотите им стать?
— А деньги?
— Не беспокойтесь. Подпишите здесь... И здесь... Распишитесь на обратной стороне... Это вам, распишитесь еще раз... Спасибо. До свидания.
— А деньги?! — заорал Фураль.
— Вы сможете получить их через неделю, когда мы проверим чек.
Оглушенный таким ответом, Фураль вернулся в деревню. Это была самая худшая неделя в его жизни. Но он выдержал и в указанный срок снова заявился в банк.
— Вы хотите получить чековую книжку?
— Нет. Я хочу получить деньги.
— Все?! Вы закрываете счет? Хорошо подпишите здесь. И здесь. Вот ваши 29890 франков.
— Но, месье... Должно быть тридцать тысяч.
— Но существует налог.
Фураль понял, что спорить бесполезно. Он сгреб деньги и вышел. Ладно, хоть получил. Но на сто десять франков его обманули. Вернувшись в деревню, он сразу пошел к придурку за отчетом.
— Я бедный человек, — начал Фураль.
— Я тоже, — сказал сумасшедший. — И кроме того, я не виноват, что здесь не принимают чеки сразу, как это делается во всех цивилизованных странах.
Он насмехался над ним! «Бедный!» Фураль собственными глазами видел, как много листов было в этом странном альбомчике, где каждая бумажка стоила 30000 франков. Обманщик! Колдун чертов! Но такова жизнь: честным людям всегда достаются одни шишки. Фураль пошел к себе домой, сел за стол и сосчитал деньги. 29890 франков. А могла быть кругленькая сумма! Тридцать тысяч... Какая несправедливость!
Он позвал Араго, Куеса, Лафаго, Винье, Барилье. А хитреца Гиза не пригласил. Предателей надо наказывать. Всем собравшимся Фураль объяснил суть дела достаточно ясно:
— Ну кто его тут хватится? А в черной книжечке-то, таких бумажек штук десять, а может и двадцать! Вы же сами видели...
— А если из Америки приедут?
— Скажем — ушел, как пришел. Он же сумасшедший.
— Правильно. Мало ли что дураку в голову стукнет.
— Наш кюре его еще не видел. Нотариус в отъезде...
— А главное, друзья, это справедливость. Без справедливости жить нельзя. Не допустим, чтобы у честного человека воровали сто десять франков.
— Не допустим, — хором ответили «друзья».
Этой же ночью они тайком пробрались по улице, поднялись по склону и постучали в дверь сарая.
Через несколько минут они оттуда вышли и тихо разошлись. В течение следующей недели ничего примечательного не произошло. Только тягостное молчание опустилось над деревней. Каждый сидел в своем доме. Шесть мужчин не выпускали из рук таинственные «чеки», стоившие, разумеется 30000 франков. Всем досталось по две бумажки. Это была цена молчания. О художнике они не думали. Его смех, его шутки и даже его последние подергивания стерлись начисто из их памяти.
С утра до вечера они сидели, как тарантулы, подкарауливающие добычу. Став богачами, они перестали здороваться и друг с другом. Гиз быстро пронюхал о случившемся, но его жена смотрела на него с таким презрением, что бедняга не решился жаловаться на судьбу своим соседям.
В конце недели Барилье важно и торжественно прошествовал по улице, всем своим видом выражая железную волю и решительность. Он остановился у дома Араго, постучал в дверь и, в ожидании, лениво облокотился на косяк. Араго появился на пороге и, в свою очередь, облокотился на другой. Они поболтали ни о чем, затем Барелье позволил себе произнести одно несправедливое замечание по поводу небольшого участка земли, принадлежащего Араго, где тот выращивал виноград и оливы.
— Ужасно видеть, — сказал Барилье, — как черви губят такие хорошие деревья. Заботливый хозяин мог бы иметь с них неплохой доход.
— Да-да, ты не поверишь, старина, — ответил Араго, — но в былые годы я имел с этой земли 3000 франков.
Барилье издал звук, похожий на рычание, который в здешних местах считался обыкновенным смехом.
— О! Я не ослышался, случайно? Ты сказал 3000 франков? Ну ты даешь! Три тысячи... Ну нет... Триста, может быть, и то в хороший год.
Вся эта беседа, имевшая иногда тон мирных переговоров, иногда саркастичная, злая и запальчивая, закончилась пожатием рук: Барилье покупал у Араго землю за 25 000 франков. Позвали свидетелей. Барилье отдал один из своих «чеков» и получил 5000 франков сдачи. Сделка повергла всех жителей в полное восхищение. Деревня ожила.
Еще не успели разойтись свидетели, как толпу облетела новость: Винье продал мулов Куесу за 800 франков. Потом все утонуло в лавине фантастических сообщений. Любе продал свой участок Фуралю за 15