приютить любого неприкаянного, вне зависимости от его возраста, языка или веры. Не могу передать это на фотографии — не было возможности достаточно наснимать, да и под силу такое лишь талантливому фотографу, но в жизни это улавливается безошибочно...
От одного из стендов мне кто-то машет рукой — я узнаю сухощавую элегантную фигуру Джеймса. Сегодня он здесь как активист общественного совета по охране соседней реки — Клакамаса, а вообще-то он — отставной военный юрист, специализировавшийся на экологическом праве и ушедший в отставку адмиралом морской пехоты. И еще он — мой ближайший коллега, у нас соседние кабинеты. Университет Конкордия, объявивший четыре года назад новую экологическую программу, пригласил его (проработавшего всю жизнь в Пентагоне) курировать административную часть этой работы, а меня (бывшего коммуниста из Москвы) — разрабатывать в этой программе международные проекты. Кто мог представить себе такое десять лет назад? Мир меняется. И отчасти — благодаря остроте и неотложности наших общих экологических проблем.
Осмотрев все стенды, наигравшись в игры и наслушавшись историй, мы усаживаемся в конку, добросовестно возимую двумя тяжеловозами, и отправляемся через парк к берегу реки, где независимо от нас и нашего праздника свершается в эту самую минуту, как и века до нас, од-ню из вселенских таинств природы — идет нерестовый ход лосося. Тот факт, что все мы собрались сегодня именно по этому поводу, и то, что это удивительное явление происходит перед нашими глазами в силу естественных причин, а не умело подготовлено устроителями фестиваля, пробуждает отчетливое ощущение того, как быстротечно и в общем-то второстепенно все то, что связано с нами, на фоне исходно существующего помимо пас. К сожалению, нельзя сказать — независимо от нас. На берегу Сэнди — второй просветительский центр фестиваля. На столе около воды разложена огромная рыбина, строение и особенности жизни которой нам объясняет колоритный бритоголовый биолог. Камеры телевидения, несмотря на дождик, туч как тут (фестиваль Лосося— примечательное событие).
Рядом вы можете бесплатно взять на прокат поляризованные очки, облегчающие наблюдение за рыбами в быстро текущей воде — в них действительно все видно гораздо лучше. От этого места начинается тропа вдоль невысокого обрывистого берега, двигаясь по которой, вы можете сами пронаблюдать все то, что до этого рассказывали рейнджеры и экскурсоводы-добровольцы. Я в который раз вижу эту картину, но она вновь и вновь поражает меня. Огромные рыбины с непостижимым первородным упорством противостоят сильному потоку, как бы исполняя миссию, важнее которой нет ничего на белом свете...
В понятие «тихоокеанский лосось» на Северо-Западе США включается пять видов рыб (от самого обычного — к самому редкому): горбуша (Onkorhychus gorbuscha); нерка (О. nerka); кета (О. keta); кижуч (О. kisutch) и самый крупный из всех, как раз и мигрирующий сейчас по реке, где мы находимся, — чавыча (О. tshawytscha), достигающая в длину до полутора метров и веса до 57 кг. При многих общих чертах каждый из этих видов уникален.
Горбуша получила свое название за непомерный горб, вырастающий у самцов во время нерестовой миграции; нерка (называемая также «красная») обладает самым красным из всех лососей мясом и фантастической брачной окраской — во время нереста голова у этой рыбы становится темно-зеленой, а все тело — ярко-малиново-красным (одна популяция у нас на острове Беринга, на Командорских островах, имеет золотисто-бронзовую окраску); чавыча — самая крупная, сильная и вкусная из лососей (возможно, отсюда ее второе название — «королевский лосось»).
Все лососи размножаются в чистых, быстротекущих реках с холодной, прозрачной водой, после чего мальки мигрируют к устьям рек, выходят в океан и проводят всю свою жизнь (от полугода до семи лет) в соленых водах. Становясь взрослыми, они проделывают пройденный ранее путь в обратную сторону, мигрируя на нерест в те самые места, где когда-то родились сами.
Как они находят дорогу «домой», возвращаясь порой за три-четыре тысячи километров к той или иной конкретной отмели или излучине реки, остается загадкой. Есть данные и их становится все больше, что важную роль в этом играет уникальное обоняние рыб, позволяющее им раз и навсегда безошибочно запечатлевать «запах» пройденного в «детстве» пути. Все эти виды размножаются лишь один раз в жизни (так называемые анадромные рыбы), погибая после нереста.
Смена двух сред обитания пресной воды на соленую и наоборот — требует полной перестройки организма и всех его систем. Одновременно меняется и образ жизни рыб. Вылупившиеся из икринок мальки несколько недель проводят в построенном самкой перед нерестом гнезде. Позже они начинают питаться мельчайшими водными организмами и съедобными частицами. В чистых реках ресурсов этих хватает, чтобы поддержать рост мальков на первых порах, но их недостаточно, чтобы обеспечить полное развитие и созревание этих крупных рыб (у некоторых видов лишь самцам удается почти полностью развиться в реках, но они остаются при этом карликовыми). Поэтому, вырастая до нескольких сантиметров, мальки уходят в опасное плавание вниз по течению, в результате которого через год-два уцелевшая их часть достигнет океана. Пищевые ресурсы, доступные в океане, несопоставимы с речными и способны поддержать рост и развитие этих мощных рыб, подчас мигрирующих в прибрежных водах на тысячи километров и питающихся водными беспозвоночными и мелкими рыбами.
Во время миграции из океана в реки лососи ничего не едят, пищеварительная система у них атрофируется, отключается печень, организм мобилизует все доступные резервы на одну главную цель — движение навстречу сильному потоку и собственно размножение. Даже внешность самих рыб меняется в это время неузнаваемо — из изящных стремительных рыб переливчатых серебристо-зеленовато- голубоватых тонов они превращаются порой в черно-малиново-красных монстров с неимоверно разросшимися и изогнутыми зубастыми челюстями и с горбами на спине. В чем смысл этого удивительного изменения внешности — до сих пор окончательно не ясно.
Нагрузка и стресс во время миграции столь велики, что лишь самые сильные особи успешно преодолевают все встречающиеся на пути преграды, достигая нерестовых вод в верховьях рек.
Те лососи, которые успешно минуют все естественные и созданные человеком преграды на миграционном пути и достигают-таки собственно мест размножения, приступают к нересту. Самки строят гнездо, выкапывая плавниками, хвостом и боковыми изгибами тела ямки в гальке на мелководных участках рек. Стоя сейчас на берегу, мы видим изгибающиеся спины занятых этим нелегким делом рыб. Когда гнездо готово, самка откладывает в него порцию икры — от желтовато-оранжевой до почти красной (в зависимости от вида рыб и условий в реке) — диаметром пять-девять миллиметров, присыпая ее сверху мелкими камешками. После этого самый удачливый из нескольких конкурирующих самцов оплодотворяет эту икру молоками, а уже потом самка насыпает над гнездом холмик из гальки (диаметром до двух метров), который будет служить убежищем вылупляющимся малькам в первые месяцы жизни. Одна самка может построить за нерест до семи (в среднем — четыре-пять) таких гнезд.
Обессиленных после размножения рыб сносит вниз течением, и они быстро погибают, растратив весь запас жизненных сил на последнее неимоверное усилие, гарантирующее жизнь следующему поколению. Прибитая к отмели течением огромная, еле шевелящаяся или уже мертвая, расклеванная птицами, рыбина — обычная деталь осеннего ландшафта на многих реках этого региона США (российские дальневосточники называют эту погибшую рыбу «сненкой»).
Столь сложный жизненный цикл лососей, сложившийся за миллионы лет эволюции, делает эту группу рыб очень уязвимой. Забудем про любительскую ловлю — вред от нее невелик, а часто она вообще сводится к чисто спортивной формуле: «поймал — отпусти», когда улов сразу же выпускается назад в реку (последние пару лет даже такой лов запрещен). Промышленный лов — это уже на порядок более сильный пресс на популяции. Но главный бич — строительство плотин, загрязнение вод и изменение местообитаний.
Америка, однако, пытается предпринимать посильные меры, смягчающие наносимый человеком урон. К сожалению, в большинстве случаев все эти попытки компенсируют лишь малую часть потерь. Обходные рыбоходы вокруг плотин неэффективны. Многолетние проекты по транспортировке мигрирующих мальков в танкерах на грузовиках или баржах к океану обнадеживающих результатов тоже не дали. Этому не приходится удивляться: нежных мальков отлавливали специальными ловушками, вручную сортировали по размеру, помещали в замкнутые емкости, везли в немыслимой тесноте и тряске иногда два-три дня, после чего выпускали за десятки и сотни километров уже в непосредственной близости от океана в
