концерт» (художник А. Осьмеркин). На все представление одна установка — ампирная колоннада с аркой и в глубине ее для каждого сюжета менялся задник: интерьер дома Сальери, мельница, что-то готическое для «Сцен из рыцарских времен». По арке шла лаконичная надпись: «1837 — 1937». «37» — «37» — выводил художник, не содрогаясь. Цифры эти означали 100 лет со дня гибели поэта — и только. Для актеров (для Жорика в том числе) дважды повторенное число «37» не было зловещим (хотя и случайным) предупреждением. Все были заняты, сдвинуты, опрокинуты «Большим днем», сыгранным в БДТ 28 января 1937 года. Купались в успехе и автор пьесы Владимир Киршон, и автор спектакля Алексей Дикий. Менглет в «Большом дне» не играл. Он радовался успеху Дикого и успеху своего приятеля Олежки Солюса. Олег играл в «Большом дне» воспитанника авиационной части Зорьку. Киршон боялся, что роль эта достанется травести, то есть актрисе, играющей мальчиков, но Дикий увидел в двадцатилетнем Олеге мальчика- подростка и поручил ему эту роль. Олег был трогателен и достоверен (достоверна ли была пьеса — судить не берусь).
Чтобы не сочинять задним числом, о роли «Большого дня» для БДТ я приведу (с купюрами) статью Б.А. Бабочкина «Любимая роль» (в «Большом дне» он играл летчика Кожина — перепев Чапаева, но в летной форме). Бабочкин пишет:
«У нас с Киршоном были недолгие, но очень теплые, хорошие творческие встречи. Я жил в Ленинграде и работал тогда в Академическом (бывш. Александрийском) театре драмы. В конце 1936 года, когда А.Д. Дикий был назначен худ. руководителем Большого драматического театра им. Горького (случайная ошибка: Дикого назначили худруком БДТ в начале 1936 года. — М. В.), он пригласил меня работать с ним, и вскоре я был назначен главным режиссером БДТ. (Не случайная ошибка — а нелепая недоговоренность. Почему Бабочкин вскоре после приглашения „был назначен главным режиссером БДТ“? Что же, Дикий не справился? Куда он девался? Инопланетяне его, что ли, умыкнули? — М. В.) Приход А.Д. Дикого ознаменовал полный переворот в театре. Прежде всего для всех было ясно, что нужна хорошая, интересная пьеса современной тематики. Алексей Денисович попросил меня прочитать „Большой день“ Киршона. Прочитав пьесу, я понял, что это именно та вещь, которая нам нужна была тогда „позарез“. В те годы явственно ощущалось неизбежное столкновение двух миров. В народе очень сильна была тяга к искусству мужественному и героическому, к театру подвигов и патриотического самоутверждения. Такой была эта пьеса о будущей войне, о героических летчиках… Это было очень ценно для автора, так как этой постановкой новое художественное руководство (уже не худ. руководитель, а какое-то безликое руководство? — М. В.) начало свою перестройку внутри коллектива. „…“
Успех спектакля был поистине грандиозным. Каждое представление выливалось в политическую демонстрацию, до сих пор помню наши переживания, волнения, премьеру спектакля. Приход за кулисы командования Красной Армии, крупных военных специалистов, которые пришли выразить свое удовольствие постановкой…»
Да! Иногда ошибается, иногда не договаривает лихой «Чапай», но помнит многое. А вот кто именно из крупнейших военных командиров приходил поздравлять с успехом театр, автора пьесы и Алексея Денисовича Дикого — забыл?
Георгий Павлович имя командира помнит! Это был маршал Егоров Александр Ильич. Бывший подполковник царской армии, человек исключительной отваги: семь ранений, царских и советских орденов — иконостас (если вместе вывесить).
«Утомленный солнцем» Егоров (фильм Н. Михалкова напоминает его судьбу) горячо поздравил Дикого и только начал говорить о большом искусстве «Большого дня», как Алексей Денисович, подняв свою пухлую ладонь, изрек: «Простите, я вас перебью… не надо много хвалебных слов… „Большой день“ — это искусство для чернокожих».
А теперь о загадочном исчезновении Дикого.
Молодые супруги Валя и Жорик в то время жили в двухкомнатной квартире на улице Льва Толстого. (После «угла» за шкафом двухкомнатная квартира… Блеск!) Квартира была комфортабельная, но без телефона. И потому Менглет наведывался в театр ежедневно, чтобы узнать, нет ли перемен в расписании, срочной замены спектакля, срочного ввода…
И вот одним июльским днем — в июне Дикий поставил «Мещан» М. Горького, наверное, это произошло в конце июля — Менглет отправился в театр. Войдя со двора, служебным ходом, он приветливо улыбнулся горбатенькой «привратнице» (возможно, еще суворинских времен) и хотел пройти по своим делам, но «привратница» его остановила, прошептав:
— У нас большие неприятности с Алексеем Денисовичем…
— Неужели запил? — прошептал Жорик.
А с Диким это случалось. Однажды он пьяный заснул в кабинете, а ночью, шатаясь, бродил по театру. Актеры ему это прощали, прощал и Жорик…
Если бы. «Привратница» вытерла слезы и прошептала еще тише: — Алексея Денисовича… арестовали.
…«Большой день»… Темное фойе. Только что закончилась репетиция, Жорик в фойе — один. Он рад успеху Олежки, но ему все же немного грустно. Почему Алексей Денисович не дал ему, хотя бы в очередь, сыграть летчика Голубева. Голубев роль бесцветная, но он репетировал бы с Диким!
Кто— то обхватил его запястье пальцами и прошептал:
— Ты еще у меня заблестишь!
«Алексей Денисович?»
Но Дикий уже прошел мимо.
Будто не он прочитал его мысли… Не он — решил его утешить?
Дорогой Алексей Денисович…
Мудрый Алексей Денисович…
И… занавес. Спектакль окончен.
Глава 5 Диковцы
…Вскоре после ареста Дикого Борис Андреевич Бабочкин и был назначен главным режиссером БДТ. Менглет уверяет: «Бабочкин отказывался от должности главрежа!» Возможно, но после ареста Дикого Борис Андреевич сел на его место в его кабинете… Возможно, чтобы не сесть в другое место вместе с Диким…
…Что произошло раньше — назначение Бабочкина главрежем или общее собрание труппы БДТ, на котором поносили, оплевывали, уничтожали Алексея Дикого, — Менглет забыл. Но Георгий Павлович убежденно заверяет Борис Андреевич Бабочкин на собрании не присутствовал. Диковцы все как один молчали, подавленные и удивленные. А удивляться-то было нечему! Маршал Егоров — на пороге смерти. Киршон — «проходимец», «двурушник», все пьесы его, в том числе и «Большой день», «фальшивые». Вскоре его ждет тюрьма и смерть. А пресловутые «друзья-язычники» Дикого? Павел Васильев — поэт, дружески распекаемый Горьким, — враг народа. Кстати, самого Алексея Максимовича уже нет на свете. Серго Амаглобели — директор Малого театра, создатель теории «бесконфликтности» — враг народа. Один из интереснейших русских прозаиков Борис Пильняк -враг народа. Не «друг язычник» студии, но один из ближайших друзей Дикого Евгений Замятин, автор «Блохи» (по «Левше» Н. Лескова), — сбежал, падла, за границу (возмущались оставшиеся).
И сам— то Дикий… Да, впрочем, он и не Дикий, а Диков! Младший брат украинской актрисы Диковой, жены антрепренера Суходольского! Придумал себе псевдонимчик Дикий и в паспорт вписал! «Дикий», мол, я -неукротимый, никому не подвластный. Что хочу, то творю. Хочу поехать в Палестину — еду! А зачем? — ставить спектакль в еврейском театре «Габима»!… А может быть, с сионистами снюхаться?!
Бдительными надо быть, товарищи, допустили врага народа к руководству БДТ, надо честно сознаться — бдительность потеряли! Алкоголик, карьерист, приспособленец… Искусство его, что верно, то верно, «для чернокожих», а не для советских людей. Да и надо же такое выпалить… Спьяну, конечно… Но все равно — это дискриминация негров! А что он натворил в БДТ? Сыночка Кашутина привез и сразу в
