длинная…
— Это не футболка, а короткое платье!
— Какой кошмар!
— Ничего не кошмар! — обиделась я. — Это «Фенди». Последняя летняя коллекция. Купила перед отъездом.
— У этого Феди что-то с головой…
— О! — обрадовалась я, вытрясая из пакета свой старый сарафан. Он был не очень красивым, совсем не модным, но довольно элегантным (взяла на всякий случай). Прямой, не очень короткий, а на плечах тоненькие, расшитые стразами, бретельки.
— Отлично! — похвалила позапрошлогодний «модный писк» Эмма Петровна.
Я быстренько в него облачилась, собрала волосы в хвост (прическу делать было некогда), подкрасила губы блеском, после чего готова была к выходу. Сборы не заняли больше пяти минут.
В столовую мы пришли раньше всех, но оказалось, что оформляться надо не там, а у врача- диетолога. На вопрос, зачем такие сложности, администраторша строго ответила, что прежде чем рассадить людей, надо сначала рассортировать их по группам здоровья: то есть тех, у кого желудочные проблемы, в одну кучу, потому что у них своя диета, у кого больная печень в другую, диабетиков в третью. Мы оказались в группе «эндокринников», то есть тех, у кого проблемы с щитовидкой, хотя у меня таких проблем сроду не было, но врачу почему-то не понравились мои глаза, очень они, говорит, у вас большие, это ненормально. Я с ним спорить не стала — тем более, что диета у «эндокринников» была самая щадящая, только нам и «нервным» дозволялось есть копченое-жареное, остальным ни-ни!
Когда мы вернулись в столовую, она уже была забита жующим и болтающим народом.
Мы прошли к своему столику. За ним уже сидели две женщины и что-то с увлечением обсуждали. Одной было лет сорок, второй чуть побольше. Увидев нас, они приветливо улыбнулись и представились.
— Катя, — сказала та, что помоложе, худощавая блондинка с короткой стрижкой и немного мужиковатым лицом.
— Гуля, — отрекомендовалась вторая, длинноволосая конопатая довольно симпатичная, но какая-то деревенская.
Мы назвали свои имена. Сели. И только тут заметили, что весь народ как-то удивленно нас рассматривает.
— Что они так на нас уставились? — прошептала мне на ухо Эмма.
Я пожала плечами — сама не понимала, но, приглядевшись к себе (вдруг где дырка или птичка на плечо какнула), потом к другим, поняла причину столь пристального внимания. Почти все отдыхающие были одеты в шорты, майки и сланцы. Кое-кто в джинсы и футболки. Единицы в летние брюки. И только мы, как две павлинихи, вырядились в вечерние наряды и модельные туфли.
— Эмма Петровна, — прорычала я. — Я вас убью!
— Не переживайте, девушки, — подбодрила нас Катя. — Все совершали ту же ошибку. Я тоже первый раз в боа приперлась…
— А мы и не переживаем, — надменно молвила Эмма.
— Да. Это у нас стиль такой, — подпела я. — Эмма Петровна даже на пляж так ходить собирается. Она у нас дама аристократичная…
Тут нам принесли жаркое по-домашнему, и мы на время замолчали.
Расправившись со своей порцией, Гуля отодвинула горшочек и заговорщицки зашептала:
— Вы про несчастный случай слышали?
— Не только слышали, но и видели, — ответила я.
— Как летела? — ахнула Катя.
— Нет, как лежала.
— А мы не видели, — пожаловалась Гуля. — Мы в это время жемчужные ванны принимали.
— Эта Лена из Сургута мне всегда казалась странной, — задумчиво сказала Катя. — Держалась особняком. На дискотеки не ходила. От мужчин шарахалась. Даже на лечебной гимнастике свой коврик стелила в стороне. Дикарка какая-то!
— Вот я и говорю, что она сбросилась с балкона, а не упала. У нее психоз был.
— А вы откуда знаете? — поинтересовалась Эмма.
— Она тут нервы лечила. Как и мы с Катей.
— У вас тоже психоз? — опасливо спросила я.
— Только у меня, — ласково улыбнулась нам Гуля. — А Катя просто нервная.
— И какой у вас психоз?
— Маниакально-депрессивный, — обыденно произнесла она.
Мы ахнули.
— Да вы не пугайтесь, — успокоила нас Гуля. — Я только весной опасной становлюсь, да и то для себя… Я вены себе режу, вот смотрите. — И она вытянула руку, запястье которой было покрыто белыми шрамами. Один был еще свежим. — Почти каждый март…
— А зачем?
— Откуда ж я знаю? Просто жить не хочется и все. И всегда в середине марта.
— Ее именно в начале весны муж бросил… — встряла Катя. — Потом в межсезонье всегда обострения, я знаю, я медсестрой работаю.
— А я уборщицей в школе, — сказала Гуля. — Я детишек люблю… Моих-то у меня муж отнял при разводе…
— А эта Лена, — чтобы сменить тему, брякнула я первое, что пришло в голову. — Она ни с кем тут не закрутила?
— Нет, что ты! — Катя даже засмеялась. — Говорю, она от мужиков шарахалась. Наверное, муж- бандит надоел до смерти, так что на других и смотреть не хотела…
— А мне кажется, что у нее кто-то был, — неуверенно протянула Гуля. — Я вроде видела, как она ночью по коридору шла с каким-то мужиком… Я пошла в фойе, телевизор посмотреть, у нас-то в номере его нет… А у вас?
— У нас есть.
— Везет. А у нас номер дешевый, ни телевизора, ни телефона и балкон выходит на задний двор…
— Ну и что там с Ленкой? — нетерпеливо перебила ее Катя.
— Ах да… Ну вот пошла я в холл. Села в кресло. Слышу голоса, мужской и женский. Потом вижу — идут в обнимку два голубка. Только лиц я не видела, одни спины. Мужик высокий седовласый, а баба маленькая беленькая, очень на Ленку похожая. Я тогда еще подумала — ничего себе тихоня, сама первого красавца отхватила…
— А что за мужик? — с еле сдерживаемым любопытством поинтересовалась Катя.
— А ты его знаешь. Он на нашем этаже жил. Он еще у нас штопор спрашивал, помнишь? Его Васей зовут. Высокий такой, здоровый, с сединой. Подполковник, кажется.
— Конечно помню! Красивый мужчина! И как она такого отхватила, Ленка-то? Вроде ничего в ней особенного не было… А, может, это не она была?
— Может, и не она. Но похожа.
— А где этот Вася сейчас? Он вроде недалеко от нас сидел. — Катя обернулась и окинула взглядом столовую. — Что-то не видно.
— Уехал, наверное. Мы ведь когда въехали, он уже жил…
— Он уехал, а она, значит, с балкона… — Гуля задумалась. — Очень вероятно… От несчастной любви решила покончить жизнь самоубийством… Может, он на ней жениться обещал, а сам свалил…
Тут за моей спиной раздался тихий голос
— Девушки, я тут случайно услышала, о чем вы говорили…
Я обернулась, оказалось, что голос принадлежит официантке, которая бесшумно подошла и склонилась над нашим столом.
— Вы про Лену разговаривали, да?
