— Как твои дела, Светочка? — продолжала лучиться доброжелательностью Эмма.
— Собираюсь сходить поскандалить к начальнику санатория. Если не поможет, жалобу напашу в Минздрав России.
— И хочется вам тратить отдых на склоки? — удивилась я.
— Вы, девушка, ничего не понимаете, — процедила Света. — Я работаю в организации по защите прав потребителя, я знаю… — договорить правоведка не успела, так как была отвлечена одной из официанток. Та, видите ли, уронила на пол ложку и не соизволила ее ополоснуть кипятком. Переполняемая праведным гневом, Света унеслась качать права.
— Чудесная женщина, — пропела Эмма ей вслед.
— Монстр, а не женщина. Как пить дать, не замужем.
— Это почему? — вспыхнула Эмма, она очень болезненно воспринимала все разговоры о замужестве, а точнее незамужестве.
— Во-первых, больно желчная…
— Это еще ни о чем не говорит! Я вот тоже не замужем, но у меня ангельский характер…
— О вашем характере умолчим, и перейдем ко второму пункту.
— Только без пошлостей, — предупредила она.
— Хорошо, — смиренно кивнула я. — Без пошлостей это будет звучать так: у нее очень яркое оперенье, в животном мире, вспомним пернатых, все особи в брачный период обзаводятся ярким опереньем.
— Какие глупости! — скривилась Эмма.
Она еще что-то хотела сказать, но замолчала, так как к нашему столику подошли вчерашние знакомцы — Валя с Марианной. На Вале был очередной топ из прозрачной ткани и шортики, а на Марианне бирюзовое платье, удивительно шедшее к ее черным волосам.
— Здравствуйте, девчонки, — поприветствовала нас Валя. — А Катя где?
— Еще не пришла, — пожала плечами Эмма.
— А с ней ничего не случилось? — тревожным шепотом спросила Марианна.
— А что с ней может случиться? — удивилась Эмма.
— Как это? Она же теперь в 666 живет, мало ли…
Договорить она не успела, так как живая и здоровая Катя уже подходила к столику в компании с малознакомой (я ее уже видела на пляже, но и только) женщиной.
— Леля, Эммочка, — весело начала Катя. — Это Таня, она будет сидеть с нами.
— А как же Гуля? — нахмурилась Эмма.
— Гуля пока госпитализирована, так что обедать ей придется в лазарете. Вот я решила позвать за наш стол Таню, она не возражает, администраторша тоже. — Катя кивнула новой своей подружке и скомандовала. — Садись.
Таня послушно села. Она была скромно одета, скромно причесана, скромно подкрашена, короче, выглядела эдакой «серой мышкой». Лет ей было около сорока и она мне чем-то напомнила Гулю. Та же приятная, но неброская внешность, тот же блеклый гардероб, та же прическа — хвост и челка. Только у этой волосы били не рыжеватыми, а русыми, и лицо без канапушек.
— Таня, вы давно здесь отдыхаете? — спросила Валя, эти кумушки все никак не хотели отходить от стола.
— Да. Скоро домой, — тихо ответила она.
— Она все это время сидела за столом с какими-то жлобами, — хмуро буркнула Катя. — Они ее объедали, представляете, опоздал человек к обеду на пять минут, а соседи по столу уже все плюшки сожрали. — Она возмущенно дернула головой. — Мы с Таней вместе на лечебную гимнастику ходим, она мне рассказывала…
— Мне еще и с соседкой не повезло, — чуть слышно произнесла страдалица. — Она мужчин водит, я под их охи спать не могу.
Катя покровительственно похлопала Таню по руке, типа, не переживай, со мной не пропадешь, что навело меня на мысль о том, что Катерина просто обожает опекать сирых и убогих.
Марианна с Валей, наконец, ушли, и мы принялись за ужин.
Только я расправилась с салатом, как завибрировал мой мобильный. Оказалось, что это опять Сонька.
— Тебе денег что ли девать некуда? — пробурчала я вместо приветствия.
— Леля, на помощь! — заголосила Сонька в трубку.
— Что еще с тобой случилось, горе ты мое?
— Меня сейчас из комнаты выкуривать начнут, — так же истерично, но более тихо проговорила она. — За дверью стоят три бабы: сестра хозяйка, горничная и дежурная по этажу. Они хотят ворваться в твой номер, так как имеют подозрения, что здесь живет нелегал, то есть я.
— Откуда у тебя такие сведения?
— Из первоисточника, — опять сорвалась на крик Сонька. — Я подслушала под дверью. Что делать?
— А почему они до сих пор не ворвались?
— Потому что им дежурная не позволяет, говорит, что это противозаконно, что надо дождаться хотя бы одного из проживающих…
— Та-ак, — я задумчиво побарабанила пальцами по столу. — Блин, что же делать? Если они тебя там найдут, то даже не знаю, что будет.
— Как что? Выселят меня, к чертовой матери…
— Это в лучшем случае, в худшем выселят всех троих, а с тебя стребуют плату за проживание.
— Не дам ни копейки! — взвизгнула она.
— Значит так, я сейчас иду в корпус, а ты пока вещички свои прибери, а потом вместе с ними куда- нибудь спрячься.
— Куда?
— В шкаф или под кровать, не знаю, придумай что-нибудь. Только, когда мы войдем в комнату, сиди тихо, — после этих слов я дала отбой.
Забросив в рот котлету, быстро запив ее компотом, я вылетела из-за стола.
Под недоуменные взгляды соседок покинула столовую.
Пока шла к корпусу, панически соображала, что же придумать, чтобы не допустить трех гарпий в комнату. Но ничего толкового не придумала. Оставалась надежда только на то, что Соньке удалось хорошо спрятаться.
Когда я поднялась на свой двенадцатый этаж и подошла к двери в номер, одна из теток уже ковырялась в замочной скважине.
— Что здесь происходит? — грозно рыкнула я, метнув испепеляющий взгляд на троицу.
— Здрасти, — смущенно пробормотала сестра хозяйка, а именно она пыталась просочиться в мою комнату.
— Кто вам дал право врываться в номер в мое отсутствие? — надменно вопрошала я, тесня гарпий от двери. — Я буду жаловаться директору! У меня там ценные вещи, деньги, драгоценности…
— Нам ваших денег не надо, — взвизгнула горничная. — Мы хотим убедиться, что в номер, кроме вас и еще одной женщины, больше никто не проживает…
— Что еще за глупости? — опять зарычала я. — Кто там может проживать? Уж не призрак ли с тринадцатого этажа?
— Откройте, пожалуйста, — тихо, но твердо сказала дежурная. — Если там никого нет, мы принесем вам свои извинения.
Мне ничего не оставалось, как открыть.
Как только дверь распахнулась, горничная, как собака бультерьер, оголтело ворвалась в номер, пронеслась по комнатам, засунула свой нос и под кровать, и в шкаф, и в ванну. Даже на балкон выбежала. Всякий раз, как она заглядывала во что-то или подо что-то, мое сердце бухалось вниз. Но… Сонька будто испарилась!
— Убедились? — нагло процедила я, хотя сама умирала от страха.
