— Нэ просто попался, а с поличным, и нэ с простынями, нэ с ящиком тушенки, попался с драгоценностями. Горничная, жадная стэрва, зарвалась совсэм. В номэрах подворовывала, ну так, по мэлочи. А тут в люкс одна богачка въехала. Цацок целый саквояж, вот баба и не устояла, только нэ повэзло ей — хозайка цацок, тетка ушлая оказалась, нэ то адвокатша, нэ то прокурорша, запасла ее… Скандалище был, слущай! Всю ментовку на уши подняла. Началнику досталось, завхозу, комэнданту… Весь персонал тогда пэретрясли. — Вано спрыгнул со своего импровизированного стула, отряхнулся, нацепил очки на глаза, видимо, показывая этим, что аудиенция закончена. — Вот так, дэвочки, малчики! Из-за одной жадной дуры пострадало столко людей.
— Значит, после скандала двери на лестницу заперли? — переспросила я. — И для верности прикрыли пожарным щитом?
— Точно.
— А как же жильца тринадцатого этажа? Пусть горят, когда здание полыхнет?
— Почэму горят? Сделали другую лестницу, вон она, смотри. — И он указал на стену корпуса, которая даже от ворот очень хорошо просматривалась.
Мы, как по команде, посмотрели. Лестница и вправду была. Тонка шаткая вертикальная лестница без всяких изысков. Жалкая конструкция: прутки, впаянные в стержни. По такой согласиться спускаться только смертник. Ну еще Бэтмэн. Или Питер Пэн, им летунам, падать не страшно. А я бы не согласилась ни за что!
— Эй! — вдруг воскликнул Лева, указывая чуть левее лестницы. — Смотрите! Там на балконе тринадцатого этажа кто-то есть!
— Точно? — переспросила Сонька, сощурившись так, что ее лицо стало похоже на старый башмак — ей, как и мне, разглядеть с такого расстояния человека на балконе не удалось. Что поделаешь — близорукость!
— Точно, — подтвердил Зорин, обладающий просто снайперским зрением, даром, что сутками пялиться в экран компьютера. — Это рабочие… По моему они что-то там паяют…
— Да, — кивнул головой Вано. — Валик мнэ говорил, что всэ четыре балконы тринадцатого этажа будут дэлать болээ безопасными. Приваривать новые борта, высокие, чтоб по грудь.
Он еще немного постоял, меланхолично ковыряя носком ботинка утоптанную землю, потом встрепенулся и проговорил:
— Ну мнэ пора!
— Подожди, — выпалила я, хватая его за руку — мне надо было еще кое-что выяснить. — Эта лестница… Ей теперь никто не пользуется?
— Почэму никто? — озорно улыбнулся Ваня. — Ползуются иногда. Нэкоторые…
— Кто?
Он замялся, продумывая ответ, но вместо него выступил Юра Зорин, проявив своим выступлением чудеса сообразительности:
— Я понял! Теперь воруют только избранные. И только с согласия директрисы. Правильно?
— Правилно. Еще ей и отстегивают.
— А твой родственничек у них крышей подрабатывает?
— Нэт, Валик честный чэловек, — гордо молвил Ованес.
— Слушай, Ванечка, — опять начала наступление я. — А ты не в курсе, твой честный родственник не проверял, пользовались ли лестницей накануне?
— Случайно в курсе — ползовались. Сэстра хозяйка два дня назад.
Что было два дня назад меня мало интересует, мне бы узнать, кто сегодня ошивался на заднем дворе.
— А нынче утром никто?
— Нэт, — уверенно проговорил он, потом развернулся и бросил через плечо. — Ну я пошел…
И я вновь его остановила, схватив уже не за руку, а за ремень брюк.
— Тебе чего, жэнщина? — нахмурился Ванно.
— Еще кое-что спросить хочу.
— Что я дэлаю сегодня вэчером? — проворковал он, состроив мне глазки.
— Не совсем, — я замолкла, собираясь с мыслями. — Мне вот что хотелось бы узнать… Эта дверь…
— Что ты прицепилась к этой двери? — напустился на меня Зорин.
— И где ты ее видела? — подпел ему Лева. — Битый час про какую-то лестницу болтаете, а мы ее даже не в курсе, что такая есть…
Я проигнорировала их реплики, а когда они заткнулись, продолжила:
— Я видела и двери, и лестницу.
— Когда всо успевает! — закатил глаза Вано.
— Так вот, двери запираются на простейшие щеколды. Их можно легко открыть. Я лично попробовала, и у меня получилось.
— И что?
— А то, что попасть на потайную лестницу мог кто угодно.
— И что? — опять не понял Ваня.
— Ты хочешь сказать, — опять влез в разговор Зорин, — что Катю могли убить, и скрыться с места преступления, спустившись по этой мифической лестнице…
— Она не мифическая, а реальная, я лично… — Тут я спохватилась и замолчала.
— Что лично?
— Лично видела дверь, ведущую на лестничную клетку, — нашлась я. — Она спрятана за пожарным щитом.
— Если спрятана, как ты на нее наткнулась? — задал резонный вопрос Юрка. — Опять изображала из себя мисс Марпл?
— Случайно, — обидевшись на мисс Марпл, пробурчала я.
— Ее случайно нэ обнаружишь, ее искать надо. Она нэ просто прикрыта щитом, щит ввинчен в пол болтом, а болт открутить можно толко отверткой. Если знать, где двэрь находится, то ее найдешь, а так нэт, — Вано загадочно улыбнулся и торжественно выдал. — По этому ты нэ права. Лэстницей нэ могли восползоваться, потому что никто про нее нэ знал.
— А персонал? — включился в игру Лева.
— Пэрсонал внэ подозрений. Годами работают. Одна сэмья.
Тут Зорин издал странный булькающий звук и заорал:
— А про отдыхающих вы не подумали?
— Всэ, кто был в корпусе, а это сорок пять чэловек, из них двадцать дэтей, опрошены. Нэ один нэ попал под подозрение…
— Я не про этих! — Юра энергично замахал руками. — Ведь кто-то из курортников мог отдыхать в «Солнечном» раньше, например, в 1995 году. — Он глянул на нас. — Все уловили мою мысль?
— В 1995 лестница еще функционировала! — заорал Лева, очень обрадованный тем, что мысль друга до него дошла без опоздания. — А значит, кто-то мог знать, где ее искать, и мог ей воспользоваться…
— Правильно, друг мой Лева, — благодушно молвил Зорин, потом снисходительно похлопал Ваню по плечу и спросил. — Вашим Лейстрейдам это в голову не приходило?
— Конэшно, приходило, — спокойно ответил Вано, стряхивая Зоринскую руку со своего плеча, — они даже провэрили по спискам. Фамилия и дата рождения. Хорошо, что тэперь всо в компьютере. Нэ долго было. — Он пожевал губами. — Нэ один из тех, кто сейчас отдыхает в «Солнечном», ранше тут не был.
— Прям так и не был?
— Кроме покойницы Катэрины Абрамовой и пропавшего Василия Галича.
— Вот так совпадение! — ахнула Сонька.
— Фантастика, — меланхолично бросил Ваня.
Все замолчали, даже Зорин не нашелся, что сказать. И тут вскричала я:
— Но она могла поменять фамилию!
