Журналист помнил этот печальный взгляд, это лицо провидца по тем давним личным встречам в начале семидесятых…
Мессинг потоптался в прихожей своего номера, надел пальто, шарф, шляпу, оглядел себя в зеркало и вышел из номера. Пройдя по широкому коридору, освещенному белым светом плафонов под потолком, он остановился у номера Цельмейстера, постучал и, не дождавшись ответа, толкнул дверь внутрь. Войдя, окликнул:
– Питер, ты дома?
– Мой дом так далеко, дорогуша Вольф, что я даже забыл, как он выглядит, – отозвался из ванной Цельмейстер. Скоро он вышел в гостиную, в халате, с намыленным лицом и бритвой в руках. – Ты куда собрался?
– А ты куда бреешься на ночь? – усмехнулся Мессинг.
– У меня свидание с прекрасной дамой, – подмигнул Цельмейстер. – Не только тебе пользоваться услугами могучих негров, надо немножко и мне.
– Дурак… – пожал плечами Мессинг и направился к двери.
– Но ты не сказал, куда навострил лыжи, Вольф?
– Пойду прогуляюсь… муторно что-то на душе…
– Не поздновато? В Гаване в позднее время опасно ходить одному., да еще гринго…
– Какой гринго?
– Так кубинцы презрительно зовут американцев.
– Какой же я американец?
– Белый… в костюме с галстуком, при шляпе – значит, американец… Я серьезно, Вольф, давай вызову полицейского. Будет сопровождать тебя.
– Не надо. Ты всегда преувеличиваешь. – Мессинг вышел в коридор.
Он прошел по коридору до лестничного марша, спустился по широкой мраморной лестнице с золочеными перилами.
В просторном вестибюле с мраморными колоннами, ограждениями из золотых балясин, с позолоченными негритятами в большом круглом фонтане – кубинцы, как и другие латиноамериканцы, обожали золото во всех его проявлениях, – сновали слуги, катившие тележки с чемоданами, сумками и картонными коробками, в баре пили кофе и крепкие напитки и громко разговаривали.
Мессинг надвинул шляпу на глаза и быстро пошел к выходу.
Площадь перед ярко освещенным отелем была пустынна, у тротуара стояли такси, расхаживали полицейские, в открытых кобурах на их широких поясах торчали рукоятки крупнокалиберных кольтов.
Мессинг пересек площадь и пошел по улице, освещенной светом реклам. Моросил мелкий дождь. Вольф поднял воротник пальто и запихнул руки в карманы.
Он шел, глядя себе под ноги и не думая, куда идет. Улица кончилась, потянулся темный парк. Длинный ряд пальм и каких-то тропических деревьев уходил в темноту. Пустые лавочки, мокрые от дождя, бронзовые скульптуры птиц и зверей, выглядывающие из зарослей… тигры, гепарды и леопарды… Мессинг брел мимо них, в его голове крутились давно уже ставшие привычными мысли:
«Господи, как я устал… сколько лет я мотаюсь по разным странам… Для чего? Нет семьи, нет детей… нет любимой женщины… Люди смотрят на меня как на диковинку.. как на каприз природы… или каприз Господа… А сам я что? Кому нужен?.. Неужели это и есть жизнь? Для чего она дается человеку? Для чего она подарена мне? Я заработал много денег, регулярно отсылаю деньги домой в Гору-Кальварию, но даже не знаю, живы ли мать и отец, живы ли брат и сестры? Сколько раз пытался представить их себе внутренним взором, и ничего не получается… Наверное, они не хотят, чтобы я видел их… Тогда чего я стою, Господи? Зачем ты дал мне эти способности? Я устал… я хочу жить, как обычный человек…»
– Эй, гринго, стой, – внезапно раздался за спиной резкий мужской голос.
Мессинг резко остановился и стал медленно поворачиваться.
– Стой как стоишь, или башку продырявлю. Руки подними! – приказал голос. – Педро, посмотри, есть ли у него деньги. Подними руки, гринго, кому сказал?
Мессинг медленно поднял руки. Сзади послышались шаги. Подошел худенький паренек в черной куртке и широких штанах, в сандалиях на босу ногу. Стал неловко шарить в карманах пальто Мессинга.
– Здесь ничего нет, – сказал Мессинг. – Я лучше сам тебе отдам.
– Давай, – сказал паренек.
Мессинг повернулся к нему – на него смотрели большие черные, блестевшие от страха глаза. Мессинг улыбнулся ему и полез во внутренний карман.
Второй парень, постарше, стоял в пяти шагах от них, держа в вытянутых руках пистолет, наведенный на Мессинга.
– Возьми, – он достал тонкую пачку ассигнаций и протянул ее пареньку.
Тот неуверенно взял ее и, глядя в улыбающееся лицо Мессинга, тоже улыбнулся.
И в это время в глубине аллеи затопотали торопливые шаги и громкий грубый голос прокричал:
– А ну, брось пушку, сукин сын! Пристрелю!
Парень резко обернулся и хотел выстрелить, но другой выстрел опередил его. Стрелял высокий грузный полицейский, бежавший по аллее. Следом за полицейским в расстегнутом пальто мчался растрепанный Цельмейстер.
Пуля ударила парня в грудь, отбросив назад. Он упал плашмя и раскинув руки. Второй паренек, державший в руке деньги, вскрикнул пронзительно и бросился бежать по аллее, и через секунду грохнул второй выстрел. Бежавший паренек вновь вскрикнул и упал ничком, вытянув вперед руки.
– Ты живой!? О Господи, как я напугался! Я же сказал тебе, черт бы тебя побрал! Куда ты поперся на ночь глядя?!
– Зачем он стрелял? – тихо спросил Мессинг. – Зачем он их убил… ведь совсем дети…
– Я посмотрел бы на тебя, если б они тебя застрелили! Другой бы спасибо сказал, а этот гнусный тип еще возмущается! – обиженно проговорил Цельмейстер.
Полицейский в это время осматривал убитых. Подошел к младшему, наклонился, разглядывая его, перевернул на спину. Подошел и Мессинг, молча посмотрел на лежащего на мокрой земле паренька. Сыпал дождь, и капли стекали по неподвижному смуглому лицу.
Полицейский выдернул из руки паренька ассигнации, разогнулся:
– Ваши? Возьмите. – Он протянул Мессингу деньги.
– Да не нужны они мне! Зачем вы его убили?! – почти выкрикнул Мессинг и быстро пошел по аллее.
– Возьмите их себе, – сказал Цельмейстер.
– Благодарю вас, сеньор. – Деньги мгновенно исчезли в широкой лапе полицейского.
– Вот моя визитка. Если понадоблюсь для свидетельских показаний, вызывайте.
– Благодарю вас, сеньор. Если понадобитесь, вызовем, – улыбнулся полицейский. – Вас проводить?
– Обязательно. Этот парк полон бандитов, – ответил Цельмейстер. – И не упускайте моего друга из вида.
И они заторопились по аллее в ту сторону, куда ушел Мессинг…
Измочаленный, в промокшем пальто и шляпе, с которой стекала вода, Цельмейстер вошел в номер Мессинга, включил свет в прихожей и посмотрел на вешалку – пальто и шляпа Вольфа висели на месте. Он открыл дверь и вошел в гостиную, тоже включил свет: все в порядке, на столе фрукты в вазе, бутылки с вином, чистые бокалы… Цельмейстер огляделся и пошел в следующую комнату – кабинет, снова огляделся и вошел в спальню.
На кровати, одетый, лежал Мессинг и смотрел в потолок.
– Черт бы тебя побрал, – сказал устало Цельмейстер. – Мы с полицейским весь парк обшарили – как сквозь землю провалился… Разве так можно, Вольф? Мне было плохо с сердцем…
– Питер, я хочу домой, – сказал Мессинг, глядя в потолок.
