не увидел ничего интересного. Похоже, заграничный доктор Фламбеска вел на удивление тихую жизнь, большую часть времени посвящая работе. Привычки его были неизменны. Он рано поднимался, ходил в ближайшую таверну завтракать и вскоре возвращался домой. В это время начинали появляться пациенты, бесконечная вереница гербовых карет и цветных портшезов; богатые, высокородные пациенты, разодетые в пух и прах, разъевшиеся и страдающие главным образом от скуки.
Поток пациентов редко иссякал раньше вечерних сумерек. Закончив дневной прием, доктор выходил в зимнюю тьму и в одиночестве бесцельно бродил по городу, видимо, желая размяться. Следовать за ним в такое время было легче легкого, потому что он шагал размеренным энергичным шагом, не пытаясь скрыться, а его широкие стрелианские одежды и прямоугольная шляпа были заметны издалека. Он никогда не останавливался поговорить с кем бы то ни было. Закончив ежедневную прогулку, доктор неизменно ужинал в «Разгоняющей Туман» и всегда сидел за столиком один. Случалось, что кто-нибудь из посетителей заговаривал с ним. Тогда он отвечал, вежливо, но кратко. Ел он обычно в молчаливом одиночестве. По-видимому, у него не было ни друзей, ни женщины, ни каких-либо знакомых: странно для молодого, знаменитого и полного сил человека, но это, строго говоря, не преступление.
После ужина Фламбеска кратчайшей дорогой отправлялся домой, в дом номер шестнадцать. Сержант Решбек, который, под видом бродячего молельщика или пьяницы, вел ночное наблюдение, докладывал, что доктор ни разу не покидал дома и не принимал посетителей ночью. Иногда свет в окнах его комнаты горел допоздна, но шторы были плотно задернуты, скрывая все, что за ними происходило. Скорее всего, ничего интересного.
Доктор Фламбеска, по единодушному мнению сержантов Оршля и Решбека, был самым тихим, спокойным и скучным типом из всех, за кем им приходилось следить. Легко предсказуем, лишен фантазии, явно безобиден, и к тому же страшный зануда. Не человек, а счетное устройство, раздающее больным пилюли от выдуманных болезней. Между собой сержанты прозвали объект наблюдения «Тик-так».
Тем больше было удивление сержанта Оршля, когда одним непогожим зимним днем Тик-так нарушил установленный им самим распорядок. Всего лишь крошечное отклонение от нормы, может быть, и незначительное, но все же хоть какое-то разнообразие.
Тик-так по обыкновению вышел из дома в конце рабочего дня. Уже час как стемнело, и на Солидной площади фонари под большими блестящими колпаками посылали дрожащие лучи, в зыбкие облака тумана. Тик-так направился к северу, вдоль реки Фолез. Оршль, как и положено, проследовал за ним. Объект, как всегда, не замечал лежки. Да и следить-то было особо не за чем.
И вдруг, совершенно неожиданно, Тик-так остановился в круге света от большого фонаря над табличкой с названием «Светлый разъезд». Он отрывисто хлопнул в ладоши, и на его призыв моментально отозвалась стайка услужливых факельщиков. Это само по себе было необычно, потому что объект уже доказал, что умеет найти дорогу в самом густом и непроглядном тумане. Еще необычнее Opшлю показалось то, что Тик-так, выбрав одного счастливчика, вручил факельщику маленький темный пакет, сопроводив его указаниями, которых сержант не сумел расслышать, и постоял, глядя вслед посыльному, факел которого метнулся в темноту, подобно упавшей звезде.
Сержант Оршль беззвучно выругался. Он стоял слишком далеко, чтобы расслышать слова, и не имел ни малейшего представления, что это был за пакет и кому он адресован. Можно было нарушить все инструкции и проследить за факельщиком. Или, соблюдая правила, остаться при объекте и ничего не узнать.
Если бы он мог разорваться надвое! Если бы здесь был Решбек!
Времени на размышления не было. Повинуясь выучке, наперекор своему чутью сыщика, Оршль остался на месте. Факельщик скрылся из виду, унося с собой пакет и ответы на множество вопросов. Тик- так продолжил свои бесцельные блуждания по улицам, потом свернул к знакомой таверне.
Оршль последовал за ним, полюбовался, как объект поглощает дорогое блюдо из тушеных в вине устриц и змеиных грибов в голубом тавриле, а затем проводил доктора обратно на Солидную.
Дверь за доктором Фламбеской закрылась. Теперь он, конечно, не появится до утра. Следить больше не за чем. Сержант Оршль вздохнул и расслабился. Он поступил как надлежало, и винить себя нет причины. Он все сделал по правилам.
Но при том сержант не мог избавиться от сомнений, не рассказывать о происшествии ни единой душе, даже Решбеку, но все-таки хотелось бы знать, что было в той посылке и кому она предназначалась.
— Вам пакет, сэр, — объявил дворецкий. — Только что доставлен.
— Вот как? Любопытно… Я ничего не жду. — Приятно заинтригованный, Дремпи Квисельд принял маленький сверток темного бархата. Любопытный дворецкий не уходил. Квисельд сдвинул брови, его голос прозвучал резче: — Вы свободны.
Слуга взглянул на хозяина с легким упреком, но послушно ушел. Квисельд помрачнел. Он вовсе не собирался обижать старого верного слугу.
Но что же делать? Никто лучше Квисельда не знал, что даже самый верный слуга способен предать своего господина. Ни на кого из них нельзя полностью положиться. А состоятельный человек вроде него неизбежно вызывает зависть, алчность и ненависть… Осторожность еще никому не вредила.
Квисельд тряхнул головой, отгоняя мрачные мысли. Что-то одолели его в последние годы безрадостные размышления. Что ж, неожиданный подарок обещает желанное развлечение. Дремпи осторожно развернул сверток. Очень изящно упакован, однако ни карточки, ничего, что указывало бы на адресанта… Сознательно продлевая приятное волнение, он медленно разворачивал обертку, под которой обнаружилась изящная позолоченная шкатулка, доверху наполненная трубочным табаком. Квисельд глубоко вдохнул, и его реденькие брови взметнулись в радостном изумлении. «Золотой Лист», его богатый аромат ни с чем не спутаешь. Редкий и дорогой сорт, в последнее время его нигде не достать. В самом деле, прекрасный подарок!
Но от кого же? Квисельд снова осмотрел табакерку, тщательно исследовал бархатную обертку и даже ленточку. Ни надписи, ни карточки!.. Как видно, даритель желает остаться неизвестным. Странно. Он не удивился бы, если бы к такому приношению прилагалось письмо с просьбой об одолжении, благотворительном взносе или другой значительной услуге. Его, человека достаточно богатого, просто забрасывали подобными просьбами… но тут другое. Или, предостерег он себя, просьба поступит позже…
Ничего. Мысль о предстоящих утомительных хлопотах не способна отравить удовольствия от подарка. Набив трубку «Золотым Листам», почтенный Квисельд закурил. Первая же затяжка принесла легкость и покой; вторая согрела душу. Право же, «Золотой Лист» — чудо, и притом, как ни странно, не преследуемое законом.
Попыхивая трубочкой, Квисельд с новым удовольствием рассматривал комнату. Его маленькая гостиная, помещавшаяся в обширной хозяйской части дома, была воистину чудесна. Изумрудные шторы с золотой вышивкой, расписанный потолок, роскошный пол, выложенный зеленоватой плиткой шести тонко подобранных оттенков, драгоценная мебель, фарфор и старинная бронза. Порой Дремпи забывал, как все это прекрасно, просто забывал оглянуться кругом. Зато теперь его задумчиво блуждающий взгляд гулял по инкрустированным ставням, закрытым на зиму, но не запертым.
Квисельд в мгновение ока оказался на ногах. В два шага он подскочил к окну и дрожащими пальцами положил на место позолоченный болт засова.
Готово. Он облегченно перевел дыхание и улыбнулся, немного устыдившись своего испуга. Едва ли кто-нибудь рискнет вломиться в дом через окно второго этажа, выходящее на освещенную людную улицу.
Однако приходилось признать, что в нашем мире и такое возможно. Преступный ум бесконечно изобретателен. Никогда не угадаешь, что придумают воры, головорезы, взломщики, чтобы проникнуть в дом богатого человека. Дом, снабженный крепкими дверями и ставнями, с новейшими хитроумными замками. По коридорам день и ночь прохаживается охрана, двор стерегут свирепые мастиффы. Но богатому человеку никогда не знать покоя. В мире полно хищников, мечтающих о знаменитых сокровищах дома ЛиТарнгравов.
